Техника туризма
Художественная и специальная литература, отчеты о походах, кинофильмы, рассказы о восхождениях, словом, любые повествования о путешественниках, туристах, альпинистах, геологах, охотниках обязательно упоминают о тех или иных технических действиях. Разведение костра, закрепление веревок, передвижение на марше, прохождение порогов и перевалов, организация страховки — все это технические приемы, без которых нет туризма.
Что же такое туристская техника?
Что подразумевается под понятиями технические навыки, приемы, действия?
Где, когда и зачем они применяются?
Техникой туризма принято называть комплекс навыков и приемов, обеспечивающих безаварийное, по возможности комфортное, квалифицированное продвижение к цели. Для удобства рассмотрения разделим понятие «техника» на три части: транспортировка, упаковка груза, организация ночлега; техника безопасности; специальная техника.
Выдающийся советский полярник Иван Дмитриевич Папанин называет первый раздел «Навыки организации максимальных удобств, комфорта и удовольствия». Ведь в самом деле человек, отправляясь в далекий путь, старается всячески облегчить себе предстоящую дорогу, сделать путешествие приятным, рюкзак и ночлег удобными, пищу вкусной, усилия по преодолению любых сложностей минимальными. Если в группе есть человек, обладающий навыками «скоростной комфортности», то он, как правило, относится к числу тех, кто пользуется особым уважением всего коллектива.
Как обустроить бивак — это предмет техники. Как ходить, как развести костер, как приготовить пищу, как переночевать, наконец, как выжить в экстремальных условиях — для всего этого нужны определенные технические навыки.
Когда в школьном спортзале мы впервые пытаемся подняться по канату, ноги судорожно цепляются, руки немеют от нагрузки. Но вот преподаватель или тренер объясняет, как можно помочь себе ногами, используя канат для опоры, и, попробовав раз-другой, мы без труда подымаемся к потолку. Умение разумно распорядиться снарядом и своими мышцами — это тоже дело техники.
Какими же приемами и навыками должен овладеть турист, чтобы считать себя хотя бы минимально подготовленным к походу? Скажем сразу — многими. Более того, учиться технике придется всю жизнь, ибо в каждом новом походе приходится решать все новые и новые проблемы, связанные с техникой.
Начнем с простейшего. Как уложить рюкзак?
Сначала аккуратно разложим перед собой весь груз, проверим упаковку продуктовых мешков и комплектных наборов — аптечки, ремнабора, котлов для варки. Затем определим, какие предметы в походе могут понадобиться срочно. Отложим их в сторону. Это: фотоаппарат с запасной пленкой (разумеется, в кассете и футляре), плащ-накидка (или «бабушка») на случай дождя, кружка, нож, средства индивидуальной страховки (о них мы еще поговорим) и аптечка. Можно положить сверху ту часть медикаментов, которая всегда должна быть под рукой: бинты, вату, йод, противошоковые препараты. Отложим также репелленты и групповое снаряжение. Теперь зная вес и объем каждого предмета, можно приступать к укладке.
Основной принцип довольно прост: мягкое к спине, тяжелое вниз, срочно необходимое — в карманы. Для станкового рюкзака этот принцип также верен, но станок может предложить и иные варианты, важно лишь помнить о главном — центр тяжести уложенного рюкзака должен быть как можно ближе к пояснице.
Соберем для примера любой бесстаночный рюкзак. Сначала кладем его на пол или на стол на спинку, кармнами вверх. Вкладываем в рюкзак водонепроницаемый полиэтиленовый мешок. Вся дальнейшая укладка должна происходить в полиэтилен, за исключением одного случая — если вы являетесь обладателем каремата — альпинистского коврика из пенистого полиэтилена. Тогда каремат пакуется между спинкой рюкзака и полиэтиленом. Отдельно в пластиковый чехол укладывается спальный комплект — спальник, вкладыш, предметы ночного утепления и переодевания. Эта упаковка должна по возможности точно соблюдать габариты спинки рюкзака. Когда нам удастся этого добиться, вкладывайте ее в первый полиэтиленовый мешок.
Отбирая самые тяжелые вещи, пакуйте их с таким расчетом, чтобы груз распределился равномерно по всей спинке рюкзака. Например, соль, сахар, крупы — в самый низ рюкзака. Обязательно позаботьтесь о том, чтобы углы рюкзака, к которым крепятся лямки, были хорошо наполнены. В этом случае рюкзак после укладки будет плотно прилегать к спине, не образуя зазоров. Банки тушенки, сгущенки и прочую тяжелую и жесткую упаковку кладите к бортовым стенкам столбиком.
Учитывайте, что при передвижении и транспортировке упакованные вами вещи и продукты не должны смещаться. Желательно, чтобы тяжелые предметы образовали в рюкзаке букву «П» перекладиной книзу. Теперь создадим распоры внутри. Ими могут служить аптечка, коробки с кино- и фотопленкой, упаковки с рыболовными снастями, а также личные вещи. Если варочную посуду предполагается переносить внутри рюкзака, то ее целесообразно использовать как емкость для негабаритных, неудобных при упаковке вещей и, в свою очередь, использовать как распор.
Стремитесь к тому, чтобы при укладке рюкзак получился как можно более плоским и высоким. Такая форма способствует рациональному расположению центра тяжести и является самой удобной при транспортировке. Кстати, если представляется возможность воспользоваться на маршруте вьючным транспортом, рюкзак, уложенный описанным выше образом, не нуждается в переукладке — он целиком может быть использован как вьюк.
Отложенные ранее вещи «быстрого реагирования» упакуем в карманы рюкзака. Плащ-накидку подстегиваем под верхний клапан. Все. Рюкзак уложен. Осталось лишь заметить, что укладка рюкзака, как любое другое техническое действие, становится привычным навыком лишь в результате длительных тренировок по мере накопления туристского опыта.
Теперь поговорим о том, как идти.
Какой темп движения выбрать?
С какой скоростью двигаться?
Какие технические навыки следует усвоить туристу на марше?
Приведу несколько примеров, иллюстрирующих важность умения ходить.
Много лет назад наша группа заканчивала путешествие по Кавказу. Поход прошел удачно, погода отличная, травм и заболеваний не было, настроение великолепное, все в прекрасной форме, словом, все чудесно. Оставалось выбраться на последний перевал, «скатиться» к морю и там смыть с себя в теплых волнах походную пыль...
На Северном приюте, перед Клухорскнм перевалом скопилось несколько плановых групп. Инструктор приюта предупредил, что прохождение перевала, согласно действующим здесь правилам, нормируется так: выход всех групп в 4.00; впереди под руководством инструктора с интервалом в 1—2 минуты движутся плановые группы. Нам предложено замкнуть колонну. И добавил, что на перевале он сдает свои группы сменному проводнику из Южного приюта, и там, мол, нас могут пропустить, вперед и — «бегите себе к морю». Мы посокрушались по поводу того, что придется потерять время, болтаясь, в хвосте у неторопливых «пижамников», но... правила есть правила!
Устроились на кратковременный отдых. Ночью, под звёздами, инструкторы провели перекличку, построили людей, и громадная стоглавая человеческая змея потянулась по серпантину на ледник. Зрелище, конечно, величественное — сотни людей, неуклонно ползущих вверх среди снега, льда, скал и звезд, но нас не покидало эгоистическое чувство: эх, пустили бы нас вперед, ух, мы бы!.. Но делать нечего, приходилось плестись в конце колонны.
Наконец, перевал. Уже взошло солнце. Плановики, живописно расположившись среди камней, фотографируются. Подхожу к проводнику — пожилому свану и неизменной войлочной шапочке, невозмутимо взирающему на фотографическую оргию. Спрашиваю позволения выйти вперед. В ответ с грузинским акцептом слышу: «Зачэм?» Отвечаю, что хотим, мол, сегодня добраться до моря. С сомнением смотрит на мою экипировку — ледоруб, веревки, отриконенные ботинки: «Нэ успеете!» Я настаиваю. Он соглашается, но просит выйти минут через десять после ухода плановиков. Все отлично.
Возвращаюсь к своим. Теперь мы фотографируемся на опустевшем перевале. Солнце припекает. Мы переодеваемся в шорты, пакуем в рюкзаки брюки и штормовки. Под нами серпантином медленно движется караван плановиков. Темп их движения кажется слишком неторопливым, просто прогулочным. Великодушно решаем отпустить их не на десять, а на двадцать минут. Кроме того, двигаться не по серпантину, а прямо вниз, по морене.
Наконец, время. Мы срываемся с перевала, как солдаты в атаку. Движемся врассыпную, прыгая с камня на камень. Дорога, как говорится, не подарок, да и ритм спуска получается очень рваным, и все тело в напряжении, чтобы не оступиться, но скорость весьма высока — ведь мы почти бежим. И очень мы себе нравимся!
Замечая боковым зрением спускавшихся плановиков, я констатирую, что мы теряем высоту гораздо стремительнее, а значит, вот-вот обгоним их. Но морена выполаживается, и мы, не сбавляя скорости, бежим на небольшой взгорок. Не в силах сдержать собственный темп, бежим на подъем, продолжая прыгать с камня на камень. И тут начинаю ощущать — сердцу уже тесно в груди, оно колотится слишком часто, воздуха не хватает, горло сохнет, да и прыжки становятся все менее точными. Понимаю, пора останавливаться, иначе травм не миновать. Резко сбавляю темп, оглядываюсь на товарищей и вижу, что притормозил вовремя — все мокрые, как из бани, дышат загнанно, а один даже прихрамывает. Вылезли на взгорок.
Привал
Я вижу, как ниже взгорка, огибая его, продолжает свое неторопливое движение колонна. Мы пытаемся не глядеть в их сторону. Разговаривать не хочется. Нет, мы не сдались. Мы еще несколько раз пытались догнать ушедшую колонну. Но каждый такой бросок заканчивался сбитым дыханием, отчаянным сердцебиением, судорогами в одеревеневших ногах.
На Южный приют мы пришли через 1 час 40 минут после плановиков. Но и это не было еще апогеем нашего поражения. К вечеру отдохнувшие плановики ушли кто на танцплощадку, кто посидеть у костра. Мы же, измотанные собственными бросками, спали как убитые, не слыша ни грохота репродукторов, ни пения у костра.
Горький осадок от этого происшествия прошел не скоро. А вот убежденность в правильности выбора оптимального для данного рельефа ритма и темпа движения осталась навсегда. И еще одно. Когда мы уходили с Южного приюта, я подошел к свану. Он деликатно не стал напоминать о нашем поражении, но сказал: «Слушай! Люди проложили в горах тропу, так? Они положили на это много сил, так? Так что, они — дураки, чтобы прокладывать ее нэправильно? Э?..»
Ещё пример. В первые послевоенные годы мы с увлечением читали рассказы о славном пограничнике и следопыте сержанте Карацупе. Он по следам мог рассказать о нарушителе так много, что мы иногда, мягко говоря, сомневались в достоверности излагаемых фактов.
Но вот однажды, много лет спустя, наша туристская группа оказалась летом на Таймыре в вынужденном бездействии. Поход был окончен, но из-за нелетной погоды задерживался обещанный вертолет. Избушка, где мы его ожидали, стояла на берегу озера, а сама береговая часть состояла из смеси мельчайшего гравия и песка. Широкая отмель была, наверное, не хуже настоящей контрольно следовой полосы.
И вот затеяли мы эксперимент. Решили проверить авторов рассказов о сержанте Карацупе. Отметили вдоль берега мерную линию и начали ходить. Медленно и быстро, бегом и задом наперед, с трупом или с товарищем на плечах, меняясь друг с другом обувью и обматывая обувь обрывками брезента. Вертолет все не прилетал, и мы, естественно, изобретали все новые и новые упражнения в следопытстве. Как оказалось, это очень интересное занятие.
Но главное, наш эксперимент полностью реабилитировал авторов книг о сержанте-следопыте. А еще важнее то, что многие из нас стали всерьез заниматься усовершенствованием своей походки. Мы воочию убедились, что следы самых опытных наших путешественников представляют собой почти прямую линию. Расстояние между следом и осевой линией движения было практически равно нулю. Длина шага налегке и с нагрузкой (конечно, реально носимой) была почти неизменной и так далее.
Всех моих товарищей, участвовавших в этом эксперименте, заинтересовала проблема: как мы ходим? Однажды я задал этот вопрос моему приятелю по таежным странствиям, охотнику, врачу по специальности, Игорю Константиновичу Хаецкому. Ответ прозвучал несколько неожиданно:
— Походка, особенность так или иначе ставить ногу, сопровождать движение соответствующими перемещениями рук и других частей тела — все это результат целевой подготовки. Например, акробат старается приземлиться на носки. Для чего? Для лучшей амортизации. Его задача — не упасть после выполнения упражнения. Напротив, парашютист приземляется на всю стопу. Более того, инструкторы учат новичков не пытаться даже устоять на ногах, сразу после удара ступнями о землю падать на живот или на бок. Это — гарантия уберечь ноги от резких нагрузок приземления. Профессиональные навыки способствуют вырабатыванию динамического стереотипа, и вот уже в обычной жизни акробат ходит с носка, а парашютист шагает всей ступней.
В заметках советского альпиниста Ф. Свешникова «Строки из рюкзака» есть такие слова: «Каждый вид спорта накладывает свою печать на человека: боксеры ходят с опущенными плечами, у борца часто шея и торс слиты, у бегунов пружинистый шаг. Альпиниста и на равнине можно узнать по легкой, точной, экономной походке. Кстати, на большой высоте у человека меняется рисунок походки. Когда смотришь из базового лагеря в стереотрубу, то опытный взгляд может даже по походке определить высоту: это 6 тысяч, это уже 7 тысяч метров». В этой связи мне припомнился один учебный семинар в Крыму.
В нашей группе были два мастера спорта: она — по художественной гимнастике, он — по штанге. Она ходила, сводя пятки вместе и широко разворачивая носки, а он шел, широко расставляя ноги, и оба постоянно отставали. Что же мешало этим тренированным, физически выносливым людям преодолевать километры без натуги, держаться в общем строю, не чувствовать дискомфорта движения? Объяснение этому кажущемуся парадоксу пришло из дальнейшей беседы с Игорем Хаецким.
— В чем задача туриста, охотника, геолога с точки зрения нашей темы? В том, чтобы ходить с грузом далеко, высоко, быстро, безопасно и не уставая. Правильно?
— Конечно. Учитывая при этом непривычный рельеф и покрытие.
— Верно. Так вот, движения человека во всех его компонентах должны быть увязаны именно с этими задачами. А именно: постановка стопы, длина шага, отклонения следа от оси движения, скорость, согласованная работа двигательного аппарата и органов дыхания, наклон туловища под грузом, вспомогательная работа рук, рациональная смена ритма при движении по рельефу и, наконец, гигиенические мероприятия после ходового дня, а также растирание и массаж.
Вот, оказывается, какое непростое это дело — правильно ходить.
Теперь поговорим о быте. Вроде бы, что тут сложного — поставить палатку, развести костер, сварить кашу или чай! Но кажущаяся простота стоила здоровья и даже жизни десяткам незадачливых путешественников.
Группа московского «Буревестника» в зимнем походе по Приполярному Уралу (2-я категория сложности, первый ходовой день, всего 15 километров от железнодорожной станции!) подошла к перевалу под вечер. В потемках не разобрались в рельефе, место для лагеря выбрали неудачное. На рассвете сошла лавина, накрыла палатку. Погибли люди.
Поздней осенью несколько охотников устроили бивак на торфянике. Костер, горевший несколько дней подряд, поджег торфяные пласты под поверхностным слоем почвы. Палатка вместе со спавшими в ней охотниками провалилась в образовавшуюся от подземного пожара полость. В живых не осталось никого.
Группа пермских туристов в несложном походе во время восхождения на Денежкин Камень расположила палатку на скальном карнизе (мотив: «Шикарная панорама! Чувствуешь себя в орлином гнезде!» — это строки из дневника одного из участников). Мало того, что палатка поставлена в опасном месте, она еще и не была как следует закреплена. В результате романтического легкомыслия произошло несчастье: шквалистый порыв ветра вывернул палатку вместе с обитателями на скалы «шикарной панорамы». Чудом никто не погиб, но тяжелые травмы не миновали никого.
А вот происшествие, случившееся в теплом Крыму, о котором рассказывают В. П. Душевский и О. И. Гриппа в своей книге «Осторожно, горы!»
...В течение пяти лет экспедиция археологов исследовала стоянку древнего человека в районе горы Ак-Кая. Лагерь привычно размещался на склоне балки Красной, правого притока реки Биюк-Карасу. Пять лет балка была абсолютно сухой, поэтому на дно ее вынесли кухню, столовую, склад продуктов. Но однажды все это исчезло, кроме сковородки, которую нашли в 400 метрах от лагеря. Оказалось, что в этот день над лагерем прошел слабый дождь. Но в верховье балки он был интенсивным. По дну ложбины промчался поток, высота которого превышала полтора метра, и снес все на своем пути. Через два часа балка снова была сухой, как прежде.
Другой случай произошел с туристами в районе Бахчисарая. Группа остановилась в одной из балок у пещерного города Кыз-Кермен. С вечера накрапывал дождь, ночью он превратился в ливень. По балке прошел паводок, который затопил лагерь и унес две палатки со снаряжением. По чистой случайности люди по пострадали.) Все рассмотренные аварии были предопределены тактическими и техническими ошибками. Однако жестко разделение тактики и техники наличествует обычно лишь в актах о несчастных случаях и в протоколах разборов ЧП и аварий. В обычной же туристской практике понятия «тактика» и «техника» столь тесно связаны и переплетены между собой, что являют по сути единое целое — туристскую грамотность.
В самом деле, выбор места для лагеря, ориентация палаток, организация костра — это тактическое действие, а вот как поставить палатки, как их укрепить, как рациональнее развести костер, оборудовать сушилку и прочее — техническое. Но ведь все это — компоненты грамотности. Ведь невозможно, скажем, быть грамотным шофером, зная устройство автомобиля и плохо разбираясь при этом в правилах движения. Поэтому совершенно естественно, что, рассматривая вопросы техники, мы будем постоянно увязывать их с тактическими задачами.
Как же организовать бивак? Первое требование к месту стоянки — безопасность.
Безопасность — первая и главная предпосылка всех аспектов туризма. Для стоянок исключаются балки, овраги, пойменные места в затопляемых зонах, площадки на крутых склонах, места, опасные в отношении камнепадов, лавин, селей и так далее. Нельзя размещать лагерь у подрубленных или гнилых деревьев, около мачт электропередач, на болотах, торфяниках, на дюнах с подветренной стороны. Трудно перечислить все требования и ограничения, предъявляемые к биваку, но думается, что здравый смысл всегда подскажет логичность и безопасность выбора места. Желательно, чтобы палатки стояли на ровной удобной площадке, чтобы поблизости находились дрова и питьевая вода, чтобы к воде вели несложные подходы.
Каждый район путешествия, избранный маршрут, время года подсказывают свои варианты размещения лагеря. В зимних походах, когда особенно важно изобилие дров, мы обычно располагаем свои палатки в самой глуби леса. В летних маршрутах ставим лагеря на продуваемых местах, если в районе много гнуса, мошки, комара. В пустыне ищем тень, в тундре — тепло, на болотах — сухое место. Все по известной присказке: «Человек ищет где лучше».
Иногда на выбор места лагеря влияют специфические обстоятельства. Например, один из участников должен догнать группу на попутном вездеходе геологов, но точная дата выхода машины неизвестна. Группе пришлось на несколько дней разбить лагерь недалеко от дороги. Или такой пример. В походе выяснилось, что у одного из участников проявляются аллергические реакции на полярный одуванчик — пушицу. Во время путешествия пришлось прежде всего учитывать этот фактор и избегать пушицевых полян.
Если позволяют условия техники безопасности, лагерь располагают на берегу речки. Но вот в походах по Тиману и Полярному Уралу мы решили отказаться от этого. И не по соображениям безопасности. Дело в том, что предполагалось постоянно пополнять рацион за счет охоты. А реки в полярных районах — места концентрации водоплавающей дичи. Вечерами на отмели выходят зайцы. Вот и пришлось уносить лагеря в сторону от реки. Но вот место под бивак выбрано. Учтены требования безопасности и комфортности, а также эстетические запросы.
Как ставить палатки?
Допустим, избранная поляна позволяет любое построение. Если группа большая (7—8 палаток), то лучше, конечно, поставить палатки буквой П или по кругу, входами в центр. Так руководителю, завхозу, да и каждому участнику будет легче общаться друг с другом и выполнять совместные действия. Если же в группе не более 12 человек, то лагерь можно поставить произвольно: или входом к реке, или к востоку (чтобы встретить солнце), или на ветер (чтобы продувало). Если в группе есть люди, у которых чуткий сон, храпящие или разговаривающие во сне, то их следует расселить по разным палаткам, а сами палатки расположить подальше.
Принцип установки палатки любой конструкции один: все скаты, боковые стенки, кормовые бункеры и навесы должны быть натянуты туго и без морщин. Колышки (или другие элементы крепления — камни, ледорубы и прочее) должны быть закреплены надежно и рационально. Под дно палатки желательно подстелить полиэтилен. Крепить или не крепить к земле дно палатки — дело вкуса обитателей. Поверх установленной палатки натягивается тент (чаще всего полиэтиленовый). Следует иметь в виду, что плохо закрепленный полиэтилен грохочет и хлопает на ветру, как жестяная крыша под градом, поэтому необходимо отработать систему крепежа тента и не лениться своевременно его ремонтировать, если возникает такая необходимость.
При постановке и оборудовании бивака следует учесть направление ветра.
Разговор о костре особый. Пламенем костра освещено большинство книг нашего детства. Едва научившись читать, нас влекут отблески пламени на «Таинственном острове» и «Острове сокровищ». Коротают ночи у костра Зверобой, Улукиткан, Дерсу-Узала, Жак Паганель. Любят костер герои Аркадия Гайдара, Джека Лондона, Льва Кассиля и Марка Твена. Главный пионерский журнал страны называется «Костер».
Как же развести костер, как его сохранить, как им пользоваться? Сначала нужно, как говорят пожарники, создать очаг возгорания. Для этой цели потребуются спички и легко воспламеняющееся, жарко горящее топливо — береста, бумага, кусочки оргстекла и так далее. Жидкое топливо — бензин, керосин, эфир — употреблять нецелесообразно.
Вокруг комка бумаги или кусочка бересты следует козвести плотный конус («шалашик») из мелких сухих неточен или щепок. После того как пламя охватит эту дровяную мелочь, нужно подкладывать ветки или поленья потолще до тех пор, пока пламя станет всеобъемлющим и начнут образовываться угли. Костер можно сложить разного типа в зависимости от имеющегося топлива (его количества, качества трудоемкости добычи, величины поленьев) и цели (для приготовления пищи, сушки одежды и снаряжения, обогрева, копчения мяса, рыбы, просто посидеть у огня).
Однако где бы не приходилось разводить костер, существуют общие требования, выполнение которых преследует цели безопасности, комфортности, охраны природы. Вот они:
1. Создать на предлагаемом для костра месте (кострище) минерализованную (то есть невозгорающую) зону — снять слой дерна и огородить ее подсыпкой (песком, гравием, землей) по всему периметру кострища.
2. Учесть силу и направление ветра, для этого ветро-опасное направление блокировать каменной или земляной стенкой.
3. Помнить, что фактор повышенной опасности создают хвойные молодняки, сухостой, свалки от расчистки леса, захламленность леса, сухие мхи, торфяники и прочее.
4. Располагать костер поблизости от потенциальных средств пожаротушения — речки, озера, снежника, ледника, песчаного откоса.
5. Избегать разводить костер объемнее и интенсивнее, чем это диктуется реальными потребностями.
Традиционная идея туристского очага из двух рогулек с перекладиной получила за последние годы прогрессивное развитие. Большинство туристских групп берут с собой в поход так называемое костровое хозяйство — набор металлических рогулек, подвесок, тросиков. Есть такие наборы и в продаже. Все эти незамысловатые конструкции позволяют не только работать у костра быстрее, но и создают больше комфортности.
Рассмотрим теперь типы костров. Самый простой и распространенный — «шалашик». Какой бы костер вам не пришлось разводить, начинайте всегда с «шалашика». Он создает надежное, устойчивое пламя и пригоден для любых видов работы (варка, сушка, освещение). Однако он весьма трудоемок, так как необходимо постоянно подкладывать дрова, не дает возможности использовать крупный сухостой и создает сравнительно малую зону нагрева. Этот тип костра рекомендуется лишь малочисленным группам или при дефиците топлива и недостатке времени.
Костер «колодец». Само название достаточно ясно объясняет форму его построения. Он складывается из толстых поленьев вокруг «шалашика» и используется малочисленными группами для приготовления пищи и сушки одежды. Образует много углей.
Туристы с большим опытом и высокой квалификацией используют также различные варианты костра «нодья». Этот тип костра напоминает бревенчатую стену с небольшими зазорами. Делается так: на несколько небольших поленьев кладут толстое бревно (два — три метра длиной), затем на это бревно укладывают клинья из сырых поленьев, поближе к краям, а на них помещают второе толстое бревно.
Таким образом можно разместить и третье, и четвертое, хотя чаще всего обходятся двумя бревнами, которые желательно укладывать вдоль ветра. Ограничивают конструкцию двумя парами кольев. В зазор между бревнами укладывают сухую дровяную мелочь и поджигают. Когда верхнее бревно загорится — костер готов. Назначение «нодьи» — сушка, обогрев и ночлег без палатки. Костер долгосрочен, горяч, дает мало дыма, но неудобен для приготовления пищи. Поэтому чаще применяется другой вариант «нодьи».
Разводят обычный костер, готовят пищу, а затем накатывают в угли костра два длинных бревнышка (около 2—3 метров) ориентируя их вдоль ветра. Когда они нагорятся, на концы кладут сырые клинья, а сверху толстое бревно. Теперь можно сушиться и укладываться спать. «Нодья» — типично таежный костер и потому, естественно, делается из хвойного сухостоя.
Если путешествие проходит в зоне тундры, степи или малолесного высокогорья, а у группы нет примуса, используют так называемый «австралийский» или земляной костер.
«Австралийский» — это вырытое в земле углубление, на дне которого возводят костер. Для этого сучьи вставляют в костровую яму вертикально — по мере сгорания они сами оседают, поддерживая горение. Экзотики в таком костре больше, чем конкретной пользы.
«Земляной костер» — это целое инженерное сооружение, отнимающее много времени и требующее определенных навыков. Его преимущества особенно ощутимы при дефиците топлива, сильных ветрах и при необходимости подкоптить рыбу или мясо. Технология такова. Вдоль направления ветра роется траншея. Обращенная к ветру часть траншеи делается пологой. Это топка и поддувало.
С противоположной стороны грунт подрезается так, чтобы котлы можно было подвесить почти вплотную со стенами траншеи. Это варочная яма и вьюшка. Остальную часть траншеи (иногда до 1 метра длиной и 50 сантиметров глубиной) перекрывают дерном, плоскими камнями (мне однажды пришлось делать свод костра из найденной в тундре пустой бочки из-под бензина). «Земляной костер» — это упрощенный, соответствующий определенным походным условиям вариант, русской печки. «Земляной» костер редко применяется из-за того, что он слишком функционален и начисто лишен элементов романтики и уюта. Кроме того, этот костер требует аккуратности и осторожности в обращении.
«Банный» костер. Этот вид костра, позаимствованный туристами у геологов, получил распространение в последнее время. Название костра определяет его назначение. Людям, подолгу находящимся в полевых условиях требуется помыться. А ведь далеко не все экспедиционные отряды оборудованы передвижной баней, а тем более парной. Для этого используют простой и удобный способ устроить парилку. При остановке на бивак место стоянки выбирают особенно тщательно. Лучше на небольшом обрывчике на берегу реки или озера. Наличие камней — обязательно, необходимы также песок или глина.
Любители попариться обычно начинают подготовительные работы с вечера, накануне банного дня. В береговом откосе находят углубление, обращенное к реке, глубиной от 0,5 до 1 метра, площадью 1,5 X 2 метра. Тщательно убирают его. Пол посыпают ветками или делают жердевой настил. В углу будущей бани укладывают основу «банного» костра, ею могут служить валуны или каменные плиты. Зазоры между плитами забивают мелким щебнем, песком, замазывают глиной. Это делается для того, чтобы в щели не проваливались мелкие угольки, не сыпалась зола.
Затем на каменном основании укладывается круговая стенка из булыжников, валунов, каменных плит. Диаметр и высота «каменной бочки» примерно 0,5 метра. Внутри «бочки» разводят костер. Чем дольше будет гореть костер, тем сильнее раскалятся булыжники в каменке. Тем временем вокруг ямы-бани следует установить колья, чтобы затем обтянуть их плотной, специально припасенной для этого тканью или полиэтиленом. Лучше всего подойдут 2—3 полиэтиленовые накрывки для палаток. Когда костер в каменке прогорит 5—6 часов (любители парной поддерживают огонь и больше), в баню вносят котлы с теплой водой и полиэтиленовые мешки — с холодной. Аккуратно выметают из каменки золу и угли и натягивают полиэтилен или палатку без дна. Баня готова — парьтесь на коровье.
Ну и, наконец, специальный костер для копчения рыбы и мяса. При изобилии дичи и рыбы, когда есть время и возможность заготовить продукты впрок, делается коптильня. В крутом береговом откосе прокапывают желоб — от уровня прибрежного пляжа до самого верха террасы. Высота желоба — не менее 2 метров. Затем с помощью камней, веток, дерна максимально перекрывают наружную часть. Снизу разводят костер. Для этого пригодны только лиственные породы. Сверху на палках или решетках опускают в дым подготовленные к копчению мясо и рыбу.
Несколько общих замечаний. Лучшим топливом в походе считается ель, сосна, лиственница, береза. Худшим — осина, пихта. Умение выбрать оптимальный тип костра, подходящее место, хорошее топливо — все это показатель квалификации путешественника. Опытный турист всегда имеет при себе герметично упакованную растопку — кусочки бересты, оргстекла, свечку, сухой спирт, на худой конец, кусочек резины. Костер — это не просто романтический атрибут похода. Это еда, свет, сухая одежда и, наконец, хорошее настроение.
Группа преодолевает препятствие. Будь то скальный выступ или ледовая трещина, всегда можно услышать такой (или похожий) диалог:
— Страховка готова?
— Готова!
— Приготовься выбирать, я пошел. Жестче страховку!
— Понял, есть жестче.
— Все, стою на полке.
— Становлюсь на самостраховку.
— Выдай веревку! И вновь:
— Страховка готова?..
Такой диалог можно услышать в любой туристской группе, вынужденной в силу особенности выбранного маршрута, реже — из-за возникших обстоятельств (заблудились, стихийное бедствие, участие в спасательных работах) преодолевать различного рода естественные препятствия.
Что же это такое — страховка, самостраховка? Пожалуй, это самый важный для сохранения жизни и здоровья путешественника комплекс навыков и приемов. Начнем с простейшего. Вам нужно снять с костра закипевший котелок. Вы беретесь за нагревшуюся дужку рукой, на которую натянута рукавица, — это самостраховка. Вы усаживаетесь в байдарку, на вас спасательный жилет и шлем — это средства самостраховки. Товарищ переходит ров по бревну, вы подаете ему руку — это страховка. То есть любое действие, предупреждающее возможное падение, срывы, травмы, аварии, потерю снаряжения или его порчу — это страховка и самостраховка. Опытные путешественники стараются предусмотреть и учесть все сложности, возможные во время прохождения маршрута, и, естественно, меры и способы их преодоления. Оговариваются также меры на случай экстраординарных ситуаций, чрезвычайных происшествий, необходимости сойти с маршрута.
Все эти соображения и породили понятия «страховка» и «самостраховка». В основе большинства страхующих действий лежит работа с воровкой и различными приспособлениями, так или иначе с нею связанные. Расскажем по порядку.
Что такое альпинистская веревка? Это крепчайший канат самого высокого качества, изготавливаемый из натуральных или синтетических волокон. Веревки бывают плетеные и крученые, первые предпочтительнее. Веревки из синтетики гораздо лучше, чем натуральные. На вооружении современного туриста и альпиниста имеются капроновые, нейлоновые, сизалевые и перлоновые веревки.
Требования к альпинистской веревке чрезвычайно высоки. Она должна быть прочной, легкой, гибкой, мягкой, удобной в работе, хорошо вяжущейся. В зависимости от вида работы веревки бывают основные и вспомогательные (вспомогательную веревку иначе называют репшнуром). Основная веревка имеет диаметр 11—18 миллиметров (чаще всего употребляются 12—14-миллиметровые веревки), вспомогательная — 4—9 миллиметров) наиболее часто применяются 6—8-миллиметровые). Цвет веревки — дело вкуса, но желательно, чтобы разные концы были окрашены в различные цвета. Заметим, что концом веревки называют не только ее кончики, но и всю бухту длиной 30, 40, 60, 90 или 120 метров. Советские спортсмены во время восхождения на Эверест пользовались 45-метровыми концами.
Главное в работе с веревкой — умение вязать узлы. Это профессиональный навык монтажников, такелажников, горноспасателей, спелеологов, ткачей, упаковщиков, караванщиков, пожарных, наконец, всех туристов и альпинистов. Более того, умение правильно связать тот или иной узел — вопрос престижа, это в какой-то степени показатель классности технической подготовки путешественника.
Кроме веревки, на вооружении у туриста и альпинистов имеется различный инвентарь и снаряжение, надежно обеспечивающее безопасность. Специфика этой книги обязывает автора рассказать обо всех приспособлениях и инструментах, но хочу предупредить: научить ими пользоваться по книге так же невозможно, как, к примеру, обучить балету по переписке. Умение пользоваться спецснаряжением — навык, который можно приобрести только на местности, выполняя все необходимые действия и приемы под руководством опытного инструктора. Поэтому автор заведомо рекомендует рассматривать информацию об использовании спецснаряжения лишь как познавательную, но ни в коем случае не как руководство к действию.
Спецспаряжение по своему применению делится на три типа:
1. Собственно страхующее снаряжение и инвентарь.
2. Приспособления для пристегивания к воровке, тормозные и спусковые системы.
3. Искусственные точки опоры. На соревнованиях горных туристов и скалолазов, при проведении спелеологических экспедиций и спасательных работ иногда используют тросовое снаряжение с лебедками.
Вероятно, следует подробнее охарактеризовать отдельные виды горного снаряжения.
Грудная обвязка — это особым образом связанный кусок репшнура или основной веревки. Обвязка надевается в виде пояса с пристегнутыми к нему помочами. Часто используется так называемая абалаковская обвязка, выполненная из широкого фитиля. Еще один элемент личной страховки — беседка. Она делается по тому же принципу, что и подвесная система у парашютиста — прочные обхваты вокруг бедер замкнуты на пояснице. Беседку чаще всего используют вместе с грудной обвязкой. Комбинации обвязки с беседкой называется системой. Суть самостраховки заключается в том, чтобы закрепить систему либо грудную обвязку к перильной или страховочной веревке.
Альпинистские кошки — приспособление для движения по ледовофирновым склонам. Фирн — это крупнозернистый лед. Он образуется не из воды, а из снега, и потому напоминает смерзшуюся кашу. Подвергаясь постоянному давлению и холоду, фирн постепенно превращается в кристаллический глетчерный лед.
Ледоруб — альпинистская кирка — самый универсальный инструмент. Изготавливается из высокопрочной стали, ручку делают из клеевой древесины, иногда из пластмассы или металла. Применяется почти во всех ситуациях, связанных со страховкой, движением, закреплением, торможением на ледовых, фирновых и даже травяных склонах. Однако, как и всякая «железка», ледоруб в руках мастера — союзник, в руках дилетанта — опасный враг. Следует помнить, что навыки работы с ледорубом приобретаются только на практике под постоянным руководством опытного инструктора. Во время путешествий в снежных районах или в высокогорье в комплекте с ледорубом используется лавинная лопата.
Она закрепляется на древке ледоруба простым цанговым зажимом.
Карабин — наиболее распространенное альпинистское приспособление. Его применяют не только туристы, альпинисты, скалолазы, но и монтажники, сварщики, такелажники, то есть он необходим в тех случаях, когда требуется страховка человека или груза на высоте или в глубине. Альпинисты шутят: «Если боевой карабин — орудие смерти, альпинистский карабин пристегивает к жизни». Карабин — это треугольная, трапециевидная или овальная замкнутая скоба с защелкой и предохранительной муфтой. Сечение карабина круглое, овальное. Ф-образное, диаметром до 10—14 миллиметров. Для торможения применяется так называемая шайба (алюминиевая или титановая бляха с овальным отверстием, несколько большим, чем сложенная вдвое основная веревка). Подъем по веревке осуществляется с помощью зажимов, клемм и «жумаров». О методике употребления этих приспособлений можно узнать в альпинистских и спелеологических секциях, в туристских клубах.
Постоянно возрастающая сложность путешествий и восхождений вынуждает искать новые способы преодоления, казалось бы, непроходимого рельефа. Так появляется понятие «искусственная точка опоры»: крючья, лесенки, платформы, закладки. Платформа или лесенка, подвешенные через карабин за прочно вбитый в скальную трещину крюк, дает возможность восходителю работать в относительно комфортных условиях. Закладка — это кусок дерева, металла или пластмассы определенной формы с продетым в него тросиком, веревкой или фитилем, завязанным петлей. Используется для различных навесок в зоне широких трещин (то есть там, где забить крюк либо невозможно, либо очень сложно).
Крюк — плоский или профилированный кусок прочного металла с отверстием под карабин с одной стороны, В зависимости от рельефа, сложности восхождения, наличия и направления скальных трещин, состава горных пород применяют крючья различных видов: скальные вертикальные, горизонтальные и шлямбурные. Шлямбурный крюк забивается в заранее подготовленное специальным твердосплавным инструментом — шлямбуром — отверстие. При работе на ледовых склонах в зависимости от крутизны и плотности горных пород применяют ледовые, ледобурные и штопорные крючья.
Краткий обзор альпинистско-туристской «кузницы» навершим еще одним напоминанием. В своей книге «Альпинизм сегодня» известный западногерманский альпинист Герман Хубер пишет: «Забивка крюка — сложная наука, изучаемая не по книгам. Умение хорошо забивать крючья достигается по меньшей мере таким же опытом, как и умение хорошо лазать».
Теперь, когда ты, читатель, ознакомился с ассортиментом снаряжения и инвентаря, поговорим о нравственном аспекте применения «железок». Дело в том, что среди туристов, альпинистов, спелеологов нет единодушия в вопросах правомочности применения в горах, пещерах, на скалах сложной вспомогательной техники.
Несколько лет назад во время прохождения сложной подземной полости спелеологи, для того чтобы продолжить проход, воспользовались взрывчаткой. Одна из первых швейцарских экспедиций на Эверест также применила взрывчатку, чтобы обломками льда засыпать широкую ледовую трещину.
В 1973 году феодосийские спасатели сняли со скалы Сокол в районе Судака двух школьников, осуществлявших восхождение при помощи дюбельного пистолета — инструмента, применяемого в строительных и монтажных работах для забивания в бетон при помощи капсюлей специальных гвоздей — дюбелей. Аналогичное восхождение пытались совершить казахские альпинисты на одну из вершин Гиссарского хребта. Итальянец Чезаре Маэстра поднялся на вершину Сьерро-Торре, используя для забивания крюков пневматическую дрель...
Этот список можно продолжить. Естественно, все эти технические новации не остались без внимания туристской и альпинистской общественности. Спор о том, это этично, а что неэтично делать по отношению к горе продолжается по сей день. Сторонники «чистого» альпинизма (а таких больше всего в английском альпинизме, известном своим консерватизмом) требуют полного отказа от «железоскобяного» склада вспомогательного инвентаря. Английский «Альпийский журнал» в мае 1956 года поместил такое письмо (приводим с сокращениями):
«Школа Св. Джона Леверхэд Саррей Редактору «Альпийского журнала»
Сэр, я был очень поражен необычной статьей «Техника восхождения при помощи искусственных средств». При первом взгляде нелегко было решить, с какой стороны смотреть на некоторые из иллюстраций.
Сэр, хотя я с большим уважением отношусь к достижениям лиц, применяющих эту технику, я хотел бы сказать, что этой статье не место в «Альпийском журнале», ей лучше было украсить страницы какого-нибудь технического журнала.
Сэр, методы «молотка и гвоздя» чужды традициям Альпийского клуба и британскому альпинизму вообще. Было делом чести никогда не осквернять крюками склоны гор при восхождении британских альпинистов. Однажды при подъеме на Мюних группа немцев вбила крюк на этом замечательном и открытом склоне. Восхождение немедленно было повторено британской группой, которая выбила крюк!
Ваш покорный слуга Т. А. Пикок».
И это было написано спустя три года после блистательной победы британской экспедиции Джона Ханта, осуществившей успешное первовосхождение на Эверест.
Кстати, участники экспедиции пользовались и крюками, и закладками, и лестницами, и даже деревянными мостиками. Правда, сам Джон Хаит считает: «Пока альпинист приспосабливается к горе, это альпинизм. Когда он начинает приспосабливать гору для своих целей, это строительные работы».
Где же проходит эта этическая грань между рискованным до безрассудства «чистым» лазанием и «строительными работами», позволяющими одеть гору в непрерывную лестницу от подножья до вершины? Советский альпинизм имеет свою точку зрения на этот счет: максимум безопасности при минимуме технических средств. Если приобретение навыков обращения с крючьями, молотком, ледорубом и прочим снаряжением требует конкретного рельефа, то есть необходимы полигоны — скальные, ледовые, травянистые склоны, то основные навыки работы с веревкой можно приобрести в помещении. И новичок, и мастер должны постоянно упражняться в этой необходимейшей для безопасности и комфорта работе.
Следует заметить еще вот что. Парашютист, готовящийся к прыжку, кроме основательной теоретической подготовки, массы предпрыжковых имитационных упражнений, работы на тренажерах, многократных врачебных осмотров, непосредственно перед прыжком проходит не менее трех проверок. И в этом заключается залог безопасности спортсмена. Что же касается туриста, альпиниста, скалолаза, то проверкой правильности и надежности обвязки и всей страховочной системы занимается, как правило, лишь сам турист. Отсутствие постороннего контроля создает фактор повышенной опасности и потому требует усиленной концентрации внимания при работе на страховке, самостраховке и иных действиях, связанных с преодолением сложных участков рельефа.
Советский восходитель на Эверест Эдуард Мысловский, поднимаясь к последнему штурмовому лагерю, измученный высотой, холодом, кислородным голоданием, недосыпанием, тяжелейшей работой, ослабил внимание и в итоге закрепил самостраховку слишком низко. Из-за этого во время срыва тяжелый рюкзак перевернул его вниз головой.
Ценой невероятных усилий, потери рюкзака с ценнейшим снаряжением (в нем были кислородные баллоны, теплые вещи, фотоаппаратура, веревки) Мысловскому удалось принять нормальное положение и продолжить движение. Сам он вспоминает, что в этот критический в его жизни момент он вспомнил об индийском альпинисте Хараше Бухугуне, который погиб на перильной веревке в аналогичных обстоятельствах. Только колоссальная воля Эдуарда Мысловского помогла ему выбраться из тяжелейшей ситуации.
Во время той же экспедиции 1982 года произошла еще одна авария, завершившаяся, увы, не столь благополучно. Когда на восхождение из базового лагеря отправилась очередная двойка в составе Ю. Голодова и А. Москальцова, ничто не предвещало беды. Прекрасная погода, безветрие, умеренная температура. Альпинисты шли легко, ходко. Приподнятое настроение, отличное самочувствие и... секундная потеря самоконтроля.
Переходя (причем, в который раз!) через ледниковую трещину, Алексей Москальцов забыл пристегнуться к перильной веревке. В результате — падение в трещину, тяжелейшие ушибы, черепномозговая травма. Ну, с болезнями медицина справилась, здоровье Москальцова восстановилось. Но с мечтой об Эвересте, быть может, самой заветной мечтой любого альпиниста, пришлось расстаться навсегда.
Вот что такое неправильно застегнутый карабин, слабо забитый крюк, небрежно завязанный узел. За все эти «мелочи» приходится платить здоровьем, а иногда и самой жизнью.
Начало войны. Тяжелые, нестерпимо горькие месяцы отступления. От западной границы через белорусские пущи, болота, реки пробиваются на восток части и подразделения тех, кого тогда называли страшным словом «окруженцы»...
С одной из таких частей выходил из окружения молодой лейтенант Илья Кацнельсон. Группа состояла из бойцов разных полков и дивизий, разных родов войск и воинских специальностей. Постепенно, по мере продвижения на восток, часть обрастала людьми, пополнялась мооружением и снаряжением. И вот в среде солдат, людей, привыкших к воинской субординации, к тому, что любое решение приходит только со словом «Приказ!», состоялись выборы начальника штаба. Да, это, разумеется, звучит необычно, но так было. За что же солдаты и офицеры отметили своим доверием молоденького лейтенанта? За то, что, отходя под натиском превосходящих сил противника, в неразберихе первых дней войны он сумел сохранить не только оружие, но и карты и даже компас!
Начальник штаба подразделения лейтенант Кацнельсон вывел группу из глубокого немецкого тыла в расположение советских войск. Сотни километров по территории, густо нашпигованной немецкими гарнизонами, карательными отрядами, заслонами и засадами, удалось преодолеть благодаря маленькому простому прибору.
Вот как пишет об этом И. Е. Кацнельсон:
«За ночной переход мы делали по тридцать-сорок километров. Приходилось пробираться сквозь густые заросли дремучего леса, по пояс брести по холодной осенней воде брянских болот. Несмотря на темные октябрьские ночи, мы ни рану не отклонились от намеченного пункта более чем на один-два километра. Маленький туристский компас ни разу не подвел за все время этого изнурительного двухнедельного ночного марша».
Рассказ «Компас» был опубликован в первом номере альманаха «Туристские трпы». Поучителен эпизод, которым он заканчивается: «Однажды на рассвете мы встретились с одной «бескомпасной» группой, которая, как мы, пробивалась к своей части. Пожилой майор подошел ко мне, вынул массивные золотые часы и предложил: «Махнем на компас». Я отказался. — Он собирается с этим компасом путешествовать по Кавказу, Памиру, — сказал майору заместитель политрука... И хотя эти слова в то время звучали, как сказка, они сбылись...»
Да, слова политрука сбылись. Несколько лет назад группа туристов Украины совершала «звездный» поход по местам боев легендарного партизанского соединения С. А. Ковпака. На хребте Маковица наша группа встретилась с туристами из Днепропетровска. Беседуя с руководителем днепропетровчан мастером спорта В. Носковым, я обратил внимание на сухенького старичка, старательно записывающего что-то в полевой дневник.
— Валя,— спросил я,— кто это? Валька широко улыбнулся.
— Кацнельсон.
Память торопливо подсказала давно читанный расказ.
— Тот самый, который «Компас»?
— Тот самый!
Я шагнул к старичку, и отстегивая часы, громко сказал:
— Махнем на компас!
Старик несколько ошарашенно взглянул на мою! улыбающуюся физиономию, а потом, вдруг просияв сказал:
— Читали?
Так я познакомился с замечательным человеком и туристом Ильей Ефимовичем Кацнельсоном. Расставаясь тогда под лиственницей на хребте Маковица, мы договорились, что, если когда-нибудь будет создан музей туризма, компас Кацнельсона займет там достойное место.
Владимирский Б. С.
