Путешествие в Тибет
Маршрут путешествия в Тибект состоял из сплава по двум рекам-великанам (Янцзы и Меконг) и пешего перехода (более 100 км) между ними. Спортивной «изюминкой» путешествия стало прохождение двух главных истоков Меконга Дзечу.
Большая часть пути приходилась на районы, почти полностью отрезанные от цивилизации; благодаря этому туристам удалось познакомиться с уникальной культурой и бытом народа, сохранившимися неизменными с VII века. В экспедиции участвовали Алексей Акользин, Тихон Ермаков, Роман Железов и Александр Сельвачёв (Москва и Подмосковье). Сплавлялись на лёгком катамаране-«четвёрке» производства столичной фирмы «Красное солнышко».
Вообще-то для поездки Тибет нужны особые разрешения, поскольку он является «закрытой» зоной Китая. Денег на разрешения у команды не было, поэтому заброска на маршрут и уход с него оказались отдельными удивительными приключениями. Из Москвы в Тибет мы добирались
через Казахстан и Китай. Казахстан провожал нас протянувшимися на сотни километров рядами колючей проволоки и пулемётными гнёздами на вышках.
Здесь очень боятся китайской экспансии. Китай же встречал иероглифами и полным пренебрежением к охране госграницы. Они никого не боятся. Красные иероглифы — вот первое впечатление от Китая. В западной цивилизации красный цвет ассоциируется с агрессивностью и кровью. Здесь же всё очень спокойно. Гуляем ночью по городу Инин — всюду жизнерадостные жителиуйгуры угощают шашлыками.
Шашлыки из баранины, свинины, почек, печени, яиц, рыбы и любых овощей. И пиво. Первый билет на автобус нам покупает наш друг энтомолог Илья, уже не раз путешествовавший по Поднебесной. Второй билет, на поезд из Урумчи, нам предстоит покупать самостоятельно. Лёгкая паника. Пытаемся понять, какой из плакатов в кассовом зале является расписанием. Долго сличаем иероглифы на карте с иероглифами на плакатах.
Наконец расписание найдено. Но поезда до Синина нет. Разрабатываем новый маршрут. И опять проблема: как купить самые дешёвые билеты на самый ближайший поезд. Справляемся и с этим. За 15 минут до отхода поезда мы не понимаем, куда идти на посадку в огромном ж.д. вокзале города Урумчи. Пустыня за окном поезда. Мы готовимся стать преступниками. Едем в город Голмуд, территория вокруг которого закрыта для иностранцев.
В путеводителе сказано: «Самый отвратительный, безжизненный и удручающий ландшафт во всём Китае». Но только так мы попадём в Тибет. В этой пустыне есть вода, на карте даже нарисованы заболоченные участки. Но вода эта такая солёная, что ничто живое, будь то тушканчик или куст верблюжьей колючки, не способно использовать её.
Пустыня мертва. Мы начинаем грустить, но, к счастью, при подъезде к Голмуду соляные болота сменяются старой доброй песчаной пустыней. Какой же живой и доброй она кажется после своей просоленной соседки! Поезд подъезжает к вокзалу, мы выскакиваем и бежим, бежим, бежим прямо в пустыню.
До этой экспедиции никто из нас не ходил через пустыню, тем более высокогорную. Это непросто и интересно. Наш базовый лагерь стоял на краю пустыни, в полукилометре от казарм и был скрыт от них высоким барханом. За водой мы ходили на край города, где был прорыт канал, заполненный чистой питьевой водой. Жизнь по эту сторону пустыни была легка и безоблачна. По другую её сторону, в 35 км от нас, находился пост, где у иностранцев проверяли разрешения на въезд в Тибет. Нам надо было обойти пост и выйти на шоссе; дальше поедем на «попутках».
План был прост, мешала только пустыня и больше 200 кг груза. Пошли в разведку. Несмотря на опытность следопытов, воды они не нашли. Зато нашли несколько пересохших русел, которые на карте почемуто были обозначены непрерывными синими линиями. Решили идти к озеру несколько в стороне от маршрута, но уже на другой стороне пустыни. После захода солнца совершаем первую ходку с половиной груза. Делаем схрон на полпути к озеру.
Ночью идёт подобие дождя. Утром пасмурно. Решили рискнуть и пойти через пустыню днём. Воды взяли полно — по 2 л на человека. Оказалось — очень мало. Ещё по пасмурной погоде прошли схрон. Затем вышло солнце, и вода начала стремительно убывать. Меньше пить не получалось, иначе трудно дышать. Осталось 2 л на всех. Смотрим на карту и видим: нет озера. Это разбои реки, просто смазалась краска в принтере.
Разбои пересохшей реки... Ситуация была хреновая. Гарантированно набрать воду можно было лишь в канале около бывшего лагеря. Но весь песок вокруг нас был утоптан тысячами звериных следов. Все они — мелкие, средние, совсем гигантские — вели в одном направлении. На водопой? Посмотрели друг другу в глаза. Решили рискнуть. Пошли. Голова отключалась, язык прилипал к нёбу и мешал говорить. Склон постепенно понижался, только поэтому и дошли.
Вверх бы уже не смогли. Мутный поток воды, грязно-серого цвета, с плывущими букашками и таракашками — как мы её пили!!! Ручей тёк в тени скального карниза, спрятанный от жестокого солнца. Поставили лагерь, перетащили схрон. Ночью благодетель пересох. Всё утро собирали в «гермы» оставшиеся от него лужицы. Снова разведка, на целый день. Воды нет, обхода поста тоже. Умные китайцы заперли постом единственную щель в скальной стене Восточного Кунь-уня.
Сквозь неё протискиваются шоссе Голмуд — Лхаса, строящаяся железная дорога и река Голмуд. Делать нечего — идём к ней, прямо китайцам в лапы. При подходе к реке замечаем удивительную вещь: какаялибо растительность полностью отсутствует. И это в местности, где хилого ручейка достаточно для поддержания нескольких гектаров травы и кустарника!
Неужели пересохла? Подходим ближе — нет, течёт, родимая. Но в 30 м ниже нас, на дне каньона с отвесными стенами. И никаких намёков на спуск. Его нашли в 2 км, совершенно случайно. Какойто китаец в буквальном смысле слова не замёл следы. Прорубленный в скале серпантин привёл нас в «рай».
«Парадайз» — так мы назвали это место, защищённое от ветров и пыльных бурь, место, где не нужно было заботиться о воде. Под покровом ночи, строго по GPS, в две ходки перенесли сюда лагерь. Заснули счастливые. Утром обнаружили, что вчера вечером каждый наполнил водой все возможные ёмкости. Маньяки...
Проникнуть в Тибет мы собирались нелегально, поскольку официальное разрешение стоило бы нам гораздо больше годовой зарплаты. На район голмудского поста удалось найти только устаревшую советскую «пятикилометровку», и благодаря частично ей, частично собственному здравому смыслу мы три дня плутали по пустыне. Однако утром 4-о дня наш лагерь стоял в каньоне единственной в этой пустыне реки, и до поста оставалось около 5 км.
Посовещавшись, штаб вынес решение провести разведку стратегического объекта. Сказано — сделано. Мы вдвоём с Лёшей отправились к посту. Местность вокруг него состояла из участков двух типов. Одни были облагорожены китайскими строениями непонятного назначения, другие — обезображены воронками и горами строительного мусора, оставшимися от работы над участками первого типа. Кучи мусора давали нам хорошие возможности для маскировки.
Полдня мы кружили рядом с постом. К полудню все важные точки были занесены в GPS и мы вернулись на базу отсыпаться перед штурмом. В 12.00 ночи по голмудскому времени отряд в полной темноте выполз из каньона на плато. У каждого за спиной было по 50 кг, у Лёши на груди висела связка труб рамы катамарана, слишком напоминающая переносной пулемёт, у Тихона в руках был красный флаг на трёхметровом бамбуковом шесте. Флаг Тихон нашёл недалеко от лагеря и выбросить его отказался наотрез. Отряд был к бою готов.
Думаю, если бы мы встретили по дороге мирного горожанина, он сдался бы в плен без лишних вопросов. Пошли. Всё, как в компьютерных играх, только пыхтишь ты, а не твой герой. Справа отвес, слева железная дорога. Идём в полной темноте, чтобы не заметили. Светится только экран GPS. «Железку» надо перейти в строго определённом месте. Если промахнёмся, либо выйдем на освещённую станцию, либо окажемся слишком близко к охраняющим мост солдатам.
Перешли. Дальше путь между глухим забором и горами мусора. Лает собака, как раз оттуда. Значит, надо идти подругому. Ага, есть проход прямо в кучах. Садимся. Вдвоём идём в разведку. Снимаем на GPS новый путь до самого поста. Задыхаясь от избытка адреналина, бежим обратно. Хм... Я забыл снять точку, где сидят ребята. Сорок минут ползаем по мусорным кучам. Замогильными голосами пытаемся звать ребят, также пробуем подражать крикам совы, выпи, Алёнушки...
В результате теряем друг друга. Находимся все чудом, подхватываем рюкзаки, «пулемёт», флаг — и бежим к посту. С расширенными от ужаса глазами проходим в 20 м от стены поста, в окно видим затылок китайца, проверяющего документы у проезжающих. Прошли! Впереди на сколько хватает глаз полоса земли между дорогой и обрывом шириной 50 м, вся изрытая воронками.
Время от времени по ней проходит луч прожектора от ближайшей стройки. Отряд добегает до ближайшей воронки и бросается на её дно. Прожектор прошёл. Бежим! Добегаем до следующей воронки, прыгаем в неё. Ждём. Бежим. Прыгаем в воронку. Эх раз, ещё раз! Спустя несколько воронок нас всех одновременно разбирает неудержимый хохот.
Мы представляем, как это выглядит со стороны. Воображение дорисовывает каски вместо кепок и руку на перевязи — сцена из фильма про войну. Как бы, наверное, смеялись китайские полицейские. А может, китайские психиатры: неизвестно, по какому ведомству нам пришлось бы проходить.
Удивительное ощущение — плыть по Янцзы. Сначала Великая Река занимает собой всё поле зрения, растекаясь до горизонта сетью проток, разделённых островами. Затем она заполняет всего тебя. По телу разливается приятная пустота, глаза начинают по другому смотреть на мир. В этой пустоте есть мы, наш катамаран «Карантин», река Янзцы, она же Андуин, она же Элизабет, то есть просто Река. И есть Небо. Небо здесь — это всё, что не Река.
В такой приятной компании мы провели 11 дней. То, что Янцзы — великая река, заметно даже в её верховьях. Уже в ста километрах от истока течёт она десятками быстрых жёлтых проток, никогда не сливаясь в одно русло. На берегу одной из проток Янцзы, совсем рядом с трассой Голмуд — Лхаса мы строили катамаран. Рабочие, до того вяло ковырявшие кирками прекрасно выглядевшее дорожное покрытие, прибежали в полном составе.
После рабочих потянулись инвалиды трудового фронта из передвижного госпиталя. Все с открытыми ртами следили за каждым нашим движением. Последним прибежал умирающий китаец, таща стойку с капельницей, игла которой была внедрена ему в руку. «Аудитория в сборе. Можно отчаливать», — решили мы. Поплыли. Аудитория разразилась хриплыми криками. Все, у кого были руки и эти руки не были в гипсе, начали махать ими на прощание.
Умирающий размахивал капельницей. Весь первый день сплава пейзаж за бортом совершенно не менялся. Сколько хватает глаз, справа и слева — протоки Янцзы, разделённые островами. Жёлтая вода, бурый песок и редкие пятна светлозелёной травы. И только на горизонте одиноко стоит правильной формы гора, увенчанная белой шапкой (в 50 км от нас). Второй день поначалу не отличался от первого. Но к обеду протоки стали мелеть, а островов становилось всё меньше. Большую часть времени приходилось идти пешком.
Наконец, вокруг нас осталась одна вода (глубина не больше 20 см), а течение, которое полчаса назад бодро катило со скоростью 8 км/ч, кудато исчезло. «Странная река», — подумали мы. «Похоже, она тут и кончается», — заключил Лёха. Это не входило в наши планы. Путём мозгового штурма родилась гениальная идея: посмотреть на карту. Оказалось, от Янцзы отделялась небольшая речка и текла почти под прямым углом в большое озеро, в центре которого мы и имели счастье стоять.
Самое же обидное заключалось в том, что из Янцзы мы выплыли ВЧЕРА, и, стало быть, уже день движемся по какойто не внушающей доверия безымянной речке. Однако! Будда, безусловно, большой шутник, но существо добросердечное и незлобивое. Поэтому он проложил ещё одну речку, текущую из озера обратно в Янцзы, совсем недалеко от первой. Вот где пригодился GPS! Развернув «Карантин» в указанном навигатором направлении, мы двинулись к выходу из озера.
Песок кончился, и жёлтая вода вокруг незаметно превратилась в жидкую глину. Благодаря Будду каждый раз, когда удавалось вытащить ногу, не оставив в глине ботинок, и матеря его в противном случае, команда упорно первопроходила озеро. ...И они нашли эту речку, и случилось чудо: «Карантин» вдруг взял и поплыл сам, без бурлачества и мата. И было им счастье...
Представьте себя, идущего по берегу шумной речки гденибудь на Алтае или в Саянах. Под ногами хрустят камушки и растёт какая-то аскетичная травка. Хрум, хрум, и жизнь проста под
рюкзаком, шагай, не думай ни о чём. Хрум, хрум. А о чём думать-то? Людей за сто вёрст не сыщешь, куда идти — ясно. Вон впереди терраса на пару километров видна, как на ладони. В конце её и встанем. А там ужин, макароны...
И в какой-то момент вы периферийным зрением замечаете на речной террасе какуюто неоднородность. Белую мушку, которая не даёт покоя глазу. Ну что там может быть? Выход скал, наверное, что ж ещё, — думаете вы. Вскоре вы начинаете осознавать, что форма пятна — это правильный прямоугольник. Ха, вот ведь природа исхитрилась! Ну, а нам пора лагерь ставить: до заката час остался. Но почему-то макароны не манят, как раньше, манит белый скальный выход в конце террасы. Ладно, не война — палатку можно и в темноте натянуть.
Вы идёте к белому пятну, забыв про тяжёлый переход, и внезапно на ваших глазах пятно распадается на составляющие — камни, камни, камни, многие тысячи гладких белых камней. И каждый изрезан буквами диковинного алфавита. На одни нанесена лишь одна затейливая буква, глубоко врезанная в камень, на другие — целые страницы текста. Работа, затраченная неведомыми резчиками, поражает воображение, а за ним и всю нервную систему.
Вы стоите в ступоре над грудой камней и вас посещают обрывки мыслей: «Здесь? Кто? Никаких селений нет на многие десятки километров, сюда не ведёт ни одна дорога... Невозможно!» Но неумолимый белый прямоугольник 30×10 м отвечает: я есть! Он состоит из секторов, в соответствии с идеей создавшего его скульптора (или архитектора?). В каждом секторе камни похожи друг на друга формой и резьбой. Разделяют сектора и обрамляют периметр большие камни.
В центре находится сердце композиции — несколько крупных камней, сложенных пирамидой. Перед вами уже не пятно — живое существо, оно обращается к вам, хочет чтото объяснить, донести. Вы касаетесь его гладких боков, его букв. И вспоминаете про макароны лишь тогда, когда в наступивших сумерках не можете различить свою руку.
Шли мы с Янцзы на Меконг. Не первый день уже шли, устали. Проснулись утром, смотрим на карту — нужно брать перевал выше 5000 м. Перевал пешеходный, но до него ещё не близко да и от него до Меконга порядочно. Сидим в палатке, едим, размышляем. Тут палатка начинает странно дёргаться, хотя ветра никакого нет. Вылезаем в тамбур -это к нам в гости тибетский юноша пришёл, только он тамбур открывать не обучен, поэтому под дверью пролезть пытается.
Поздоровались с ним, предложили овощей. Он есть не стал, сел в тамбуре и смотрит, золотым зубом поблескивает. Это нормальное поведение для тибетца, но кушать, когда тебе в рот глядят — удовольствие среднее. Решили с ним поговорить. Обсуждение политической ситуации в Китае отложили на потом, сначала спросили, есть ли у него лошади. Они имелись. А может ли он на этих лошадях наши рюкзаки через перевал перебросить? За деньги.
Этот вопрос оказался сложнее. Минут 20 мы вчетвером его втолковывали. Может. Но не больше 15 км. Подивились мы этой цифре, но до перевала по прямой было семь, и мы согласились. Наш друг привёл трёх невысоких коренастых лошадок, погрузили на двух по два рюкзака, на третью он сел сам, и поехали. Минут через 20 ему наскучило ехать с нами, он стеганул свою лошадку и понёсся в ближайшую юрту чай пить. Оставил нас, зараза, один на один с дикими зверями. Лошадки тут же идти перестали, легли.
Но у нас уже был опыт общения с нерусскоговорящими существами. Знали, куда надо пнуть, чтобы лошадь почувствовала, но копытом не достала. Идём дальше. Подходим к перевалу. Тут изпод земли появляется наш всадник. Ведёт дальше. Тропа хорошая, доходим быстро. На перевале дождь, ветрило и куча тибетских флагов трепещет. Наш друг с лошади слезает, возносит молитву богам, а затем без зазрения совести говорит: всё, мол, приехали. Ну нет, братец, ты свои юани ещё не отработал! Мало, говорю, километров прошли.
Ведётся полемика. Под шумок Тихон с Ромой уводят лошадей вниз, в долину Меконга. Тибетец спохватывается, но уже поздно. Провожает лошадей тоскливым взглядом, садится на своего конька и исчезает из глаз. Погода — хуже некуда. Но идём: чем дальше лошади пронесут рюкзаки, тем меньше их тащить нам. Километра через 4 появляется наш мокрый друг. Он зол. Он хочет домой. Он говорит, что 15 км мы давно прошли.
Я достаю GPS, ловлю спутники, показываю ему циферки. По прямой мы прошли 9 км. Как же так? Достопочтенный хочет нас надуть?! Тибетец слегка балдеет, но временно отстаёт. Едет параллельно с нами и, видимо, пытается осмыслить происходящее. Ещё через 3 км он делает следующую попытку. Но у нас есть следующий аргумент: карта! Причём цветная. Мы разворачиваем её и как дважды два доказываем, что ещё надо пройти 4 км, в лучшем случае три.
Ни рожна не понимая, тибетец долго таращится в карту, потом крутит в руках GPS. «Где ж меня дурят?» — стоит в его глазах немой вопрос. Он внимательно по очереди исследует наши честные и суровые лица, затем прыгает в седло и исчезает, оглашая окрестности нечленораздельными воплями. «Как бы товарищей не привёл», — думаем мы и прибавляем шагу.
Река уходит в глубокие каньоны, мы идём прямо по воде. Все устали — и мы, и лошади. Вдали показалась белая точка юрты. Около неё сидит наш друг. Привычным жестом я достаю GPS — 16 км по прямой! Он забирает лошадей, и мы широко улыбаемся друг другу. Хорошие всё-аки люди — тибетцы!
Есть такое скверное понятие: точка невозвращения. Скажем, если вы плывёте по реке, против течения которой вам заведомо не выгрести, берега — отвесные скалы, а следующей чалки не
видно — значит, вы как раз проходите точку невозвращения. Неприятность этой ситуации легко понять, если за следующим поворотом вас поджидает водопад. В такие места просто не нужно попадать. Эти размышления даже не приходили нам в головы, когда мы, открыв рты, проходили один за другим невероятные каньоны реки Дзечу.
Понимание приходит с опытом. К нам оно пришло, когда мы вылезли на зелёный лужок для обноса «шестёрочного» порога. Лужок оказался предательской полочкой на отвесной скальной стене, противоположный берег — вертикальной стеной. Полочка была большая, но сильно наклонная. Её дальний по течению реки конец задирался вверх, отрезанный от реки 20метровой стеной. Непроходимый для нашего судна участок реки сердито клокотал от самых наших ног до ближайщего поворота каньона.
Тихону удалось, перебираясь с камня на камень, высунуть нос за поворот. За поворотом был сифон. В него уходила вся струя. На всей полочке мы нашли единственное место, пригодное для установки палатки. Рядом валялось, с крыльями вразброс, тело огромного орла. Утром нас разбудило не солнце, как обычно, а тянущее чувство тревоги. Солнце попадало в эту щель от силы на час в день и чувствовало себя здесь очень неуютно. Мы придумывали планы спасения и отвергали их один за другим.
Спуститься иа верёвке? 20 м, а у нас только старый спасконец. Принудительная чалка перед сифоном? Страшно пролететь мимо неё. Вылезти по скале? Без шансов — везде чистый отвес, высота стен под 100 м. Можно было почти осязать струйки психической энергии, покидающие каждого з нас, вытягиваемые, высасываемые, поглощаемые проклятым каньоном. Вон орёл, и тот не выдержал... Выход всётаки нашли. Отчалив от самой верхней точки полочки, двигаясь впритирку к скале, мы смогли прогрести метров 20 против слабого прибрежного течения.
Отчаянный траверс на противоположный берег, и мы цепляемся за нижний конец полочки, похожей на нашу. Похожей, да не совсем. Над этой оказалась не стена, а крутая сыпуха. 200 м вверх — и мы над каньоном. 200 м вперед — и сифон обойдён. 200 м вниз — мы снова у реки. Осталось проделать тот же путь с вещами и разобранным катамараном. Что скрывать: везёт нам, и всё тут!
Сплав закончили в городе Чамдо. Дальше путь лежал в Лхасу — священный город. Чтобы не потерять мобильность, пришлось разделиться и добираться в столицу Тибета поодиночке.
На «попутке» в 9м часу утра я приехал в посёлок Помда, находящийся на трассе из Сычуани. Мне сказали, что в середине дня будет автобус Чамдо —Башу. Терять полдня не хотелось. «Выйду на трассу, быстро «застоплю» машину и уже к обеду буду в Башу», — подумал я. И пошёл на трассу.
Тут меня ждала большая неожиданность. Не было никакой трассы! Со стороны Сычуани приходила грунтовая дорога. Она же и уходила на запад в Башу. Машин не было совсем. Та дорога, по которой я приехал, была на порядок лучше. Вдруг какойто незнакомец окликнул меня поанглийски. У него за спиной был рюкзак, зачехлённый зачемто в китайский баул. Да, это был явно не местный житель. Парня звали Маса (Masatoshi).
Он был японским студентом, моим ровесником. Своё путешествие начал в Бангкоке. За месяц проехал ещё Лаос, Камбоджу и южную часть Китая. Благодаря своей монголоидной внешности, он прошёл пост, не вызвав подозрений, а пермита у него тоже не было. Не успели мы толком познакомиться, как услышали шум машин. Около нас притормозили две была около 10 м. Даже в темноте дорожная конструкция очень впечатляла.
Построить такое в этом ущелье было не проще, чем сотворить восьмое чудо света. Как всё это проделывалось здесь, в этом затерянном в горах месте, я понять не могу.Неожиданно мы догнали автоколонну, которую, казалось, потеряли. Машины медленно разворачивались, ограниченные с одной стороны скалой, с другой — рекой. Значит, последний знак «объезд» стоял не зря, и впереди дороги не было. Пришлось разворачиваться и возвращаться до знака «Объезд». Объездной путь круто уходил вверх, и «джипы» бодро ускакали туда.
Для наших же машин начиналось очередное испытание. Дорога опять становилась хуже худшего. Через каждые сто метров приходилось выходить из машины и расчищать завалы камней. Путь стали часто пересекать ручьи. После очередного препятствия я думал, что хуже не бывает. Но каждый раз оказывалось: бывает. Приехали! Это было нечто! Впереди была река шириной метров 10 и глубиной почти по пояс.
Я не верил своим глазам, не верил в происходящее! А эти железные тибетцы сразу приступили к изучению препятствия. Двое смело зашли в воду и стали прощупывать дно в поиске здоровых камней, которые остановят машину в реке. Ещё один пытался присобачить полиэтиленовые пакеты на выхлопные трубы. Мы были одни среди этих гор, в три часа ночи, перед рекой. А я просто не верил своим глазам, что это и есть южная тибетская магистраль.
И здесь существует автобусное сообщение. Каким образом, я не понимаю до сих пор. Наконец подготовка переправы была закончена, и все, кроме водителей автомашин, переправились на другой берег, раздевшись по пояс либо прямо в одежде. Дана отмашка на старт, и машина с разгона на пригорке, ревя мотором, бросается в реку. Волна впереди автомобиля накрывает его с крышей. Свет фар исходит откуда из глубины.
Всё секунды, и машина выпрыгивает на кусок скалы на противоположном берегу. Мощный удар, искры сыплются от бампера. Но река зади. Машину начинают осматривать, прикручивать оторванную трубу. При этом тибетцы воспринимают всё как должное. Одеваемся, и машины отправляются дальше. После ЭТОГО все последующие препятствия кажутся детскими забавами. Время уже 4 часа ночи и спать ужасно хочется.
Но я упорно терплю, и никто не спит, все хотят доехать до жилья и нормально отдохнуть. Объезд закончился, и дорога стала лучше. Несёмся по ночной горной дороге и не можем дождаться, когда же закончатся эти 200 км, которые едем уже почти сутки. Пять утра, дорога всё не кончается, а по сторонам от неё то и дело видна пропасть. Первая из машин тормозит, съезжает на обочину и останавливается. Наша машина повторяет манёвр. Водитель глушит мотор и, упав головой на руль, «отрубается». Я, свернувшись на половине заднего сиденья, тоже. Наступает полная темнота...
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
