Черкес-кермен
Ущелье Черкез-кермен находится рядом с известным пещерным городом Эски-кермен (название означает лишь "старая крепость", никто не знает, как именно назывался город. По моей версии, это город-сейф, основная его задача была посредничество в торговле между Херсонесом таврическим и варварским населением Русской равнины. После гибели Эски-кермена (возможно в начале 1360-х годов от русских и литовских полков великого князя Ольгерда), в его казематах были устроены конюшни и коровники. Как раз жителями деревни Черкез-кермен. Особого зернового хозяйства или других высокотоварных отраслей экономики вблизи не отмечается. Исключение составляет переработка винограда на вино, ну это как и во многих пещерных городах и монастырях.
Кто такие черкесы? И насколько крымские готы (готские стрелки отмечены как отдельное воинское подразделение Крымского ханства) являются потомками северных готов? В любом случае, речь идет о наемниках (скорее всего с Северного Кавказа), которые не имели доли от продажи рабов, не занимались грабежами и не имели крупных земельных наделов в Крыму. Им платили деньги. Для выпаса лошадей и молочного скота наделяли пастбищами.
Организация отрядов городской стражи строилась на клановой родственной основе, подобно, например, шотладцам на службе французским королям (роман Вальтера Скотта "Айвенго" вполне объясняет эту систему).
Фото Крыма и активного отдыха в Крыму
Интересно, что некоторые чеченские тейпы выводят свое родословие от древнегерманских пришельцев. "Слово о походе Игоря" четко и ясно свидетельствует светловолосые готские девы еще и во времена Киевской Руси будоражили воображение монахов-летописцев.
Черкасы, в общем случае, это воины круга (кырк, цирк, черкио это круг и цифра сорок, столько кавалеристов составляют тактическую боевую единицу и столько воинов могут сидеть у одного костра и кушать из одного котла). Черкасы (черкесы, черкезы) на службе Польше, Московии, Крыму. Фамилии Черкасский, Черкашин, Черкизов. Города Черкассы, Новочеркасск; село Черкез-кермен
"На дне ущелья деревни Черкес-Кермен имеются следы многочисленных жилищ и культурный слой с керамикой 12-14 веков (Домбровский, 1966). деревня Черкес-Кермен существовала до середины 20 века [фотографии деревни Черкес-Кермен опубликованы в статье Д. Н. Косцюшко-Волюжинич (Косцюшко-Волюжинич, 1915, с. 289-290)]. Значительное поселений – село Крепкое – в этом месте находилось до 1970-х годов.
Г. И. Петровым, научным сотрудником Музея антропологии и этнографии АН СССР, в 1929 году были опубликованы сделанные им фотографии трёх жителей деревни Черкес-Кермен, являющиеся, по определению Г. И. Петрова, носителями этнических признаков народов Северной Европы, Кавказа и Турции (Петров, 1929, рис. 2-5).
По свидетельству Г. И. Петрова, в конце 1920-х годов все жители деревни Черкес-Кермен считали себя татарами, говорили на татарском языке и признавали ислам. Однако, согласно сообщению Г. И. Петрова, в предыдущем, 19 веке в деревне существовали развалины греческой церкви и был распространён греческий язык [в 1773 году часть жителей деревни Черкес-Кермен, составлявших её христианское население, была переселена русским правительством на берега Азовского моря, в Мариупольский уезд.
--
Согласно «Ведомости христианского населения, вышедшего из городов и деревень Крыма в 1778 году, и оставшихся после него старых церквей в Крыму», составленной А. Л. Бертье-Делагардом в 1901 году на основании нескольких дополняющих друг друга источников, из деревни Черкес-Кермен было выведено 307 человек, которые занимали 60/55 (по разным источникам) дворов, в деревне была церковь свв. Феодоров Тирона и Стратилата (по ведомости митрополита Игнатия), или св. Фёдора Тирона (по показаниям стариков переселенцев), Мальгин, 1994].
Г. И. Петров на основании своих наблюдений высказал предположение о том, что у жителей деревни Черкес-Кермен могли сохраниться до начала 20 века некоторые черты физического облика крымских готов (Петров, 1929) [ Х.-Ф. Байер обращает внимание на другое, более раннее свидетельство об исламизированных крымских готах, относящееся ко времени около 1780 года (Байер, 2001)].
Если предположение Г. И. Петрова о значительности «местного» («автохтонного») компонента в составе населения деревни Черкес-Кермен, существовавшей вблизи Эски-Кермена до середины 20 века, имеет основание, то можно полагать, что на фотографиях, опубликованных Г. И. Петровым в 1929 году, изображены лица людей, которые являются потомками жителей округи Эски-Кермена в период средневековья и, может быть, - потомками жителей самого Эски-Кермена. В любом случае, рассматривать эти фотографии – занятие волнующее."
"Известно, что в 1778 году селение Черкес-Кермен, как и другие христианские села, покинули далеко не все его жители: некоторые приняли ислам, другие скрывались в горах, не желая покидать принадлежавшие им земли и могилы предков. Единственным документально подтвержденным является случай с жительницей Черкес-Кермена гречанкой Хрусафиной. После расправы над ренегатами в Черкес-Кермене во время подавления татарского мятежа на полуострове в 1777–1778 гг. и последовавшим затем выходе в Приазовье ее единоверцев-односельчан, она «не переселяясь туда вышла замуж за арнаута Зафира», который вскоре скончался, оставив ее в довольно юном возрасте «во вдовстве и при иностранстве и неграмотстве".
СЕЛО ЧЕРКЕС-КЕРМЕН: НЕРАЗГАДАННАЯ ЗАГАДКА ИЗ КРЫМСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Впервые попадая в это извилистое горное ущелье, трудно представить, что когда-то оно было не просто обитаемым, но и густонаселенным. Сжатое с двух сторон обрывистыми скалами, оно заросло цветами и кустарниками, а тишину летнего дня нарушает лишь звон цикад и журчание родников.
Селение Черкез-Кермен находилось близ пещерного города и крепости Эски-Кермен. Можно предполагать, что оно существовало одновременно с ним еще с византийских времен, то есть с VI века. Считается, хотя и бездоказательно, что в средние века деревню, как и всю ближайшую округу, населяли потомки готов. Подобное убеждение возникло от того, что местность, на которой находилось селение, являлось частью территории образованной в VIII веке Готской епархии. Черкес-Кермен входил в состав православного княжества Феодоро, и, видимо, принадлежал местному феодалу, владевшему возвышавшимся над селением замком, от которого теперь сохранилась лишь полуразрушенная башня.
После падения в 1475 году Мангупа, являвшегося столицей княжества Феодоро и духовным центром Готской епархии, Черкес-Кермен вошел в состав в Мангупского кадылыка Кефинского эялета Османской империи, и впервые упоминается в материалах переписей Кефинского санджака 1520 года, согласно которым в находящемся в подчинении Инкирману селении Черкез-Кирман проживало 5 мусульманских семей, 3 взрослых холостяка-мусульманина и 72 христианских семьи, из них 7 – овдовевших, то есть потерявших мужчину-кормильца. В 1542 году Черкез-Кирман входил в подчинение уже Балыклагу (Балаклаве) и в османских документах значился чисто христианским селением: описана 51 семья, из них 7 овдовевших и 25 неженатых мужчин; мусульман в селении не было.
В первой половине XVII века на территории горной части и южного берега Крыма происходила заметная внутренняя миграция христианского населения. Дефтер 1634 года дает нам подробную картину массовой миграции крымских греков – подданных турецкого султана, живших в пределах османских владений и о выходе их из мест своего исторического проживания в селения, расположенные в пределах владения Крымского ханства. В дефтере также зафиксирован переход части переселенцев-христиан из одного села в другое, но уже в пределах ханства. Причины этому были, не в последнюю очередь, экономические. «Под татарином живешь несравненно спокойнее и платишь меньше дани, чем под турком», – отмечал член доминиканской миссии в Кафе Эмидио Дʽ Асколи. В означенный период из села Черкес-Кермен выселились: 1 семья в деревню Бешев, 1 семья в деревню Качи-Кальо и 2 семьи в деревню Коуш.
Записанное как Черкес-Керман, селение встречается в Османских налоговых ведомостях Джизйе дефтера Лива-и-Кефе за 1652 год, где перечислены 18 имен и фамилий христиан-налогоплательщиков. В фирмане султана Мехмеда IV от 1672 года указано, что земли Черкес-Кермена были пожалованы в пользование некоему Субхан Газы-Аге.
В 1777 году на полуострове вспыхнул мятеж, в ходе которого татары, подстрекаемые турецкими агентами, намеревались свергнуть хана Шагин-Гирея. В усмирении мятежников принимали активное участие «архипелагские греки», воевавшие против турок в составе Первой Архипелагской экспедиции российского флота в 1770–1774 гг. и поселенные с 1775 года в крепостях Керчь и Еникале в Крыму. Составленное из них Греческое войско «более прочих участвовало в тогдашних военных подвигах» при подавлении мятежа. Оно действовало в Керченском уезде, при покорении города Кафы, в горах, при занятии Судака, и в других местах полуострова. «Очищая горы от самой Кафы через Качу и до Янисуля», греки наводили панический страх на татар, прозвавших их за проявленную жестокость «арнаутами». После изгнания мятежников из деревни Бия-Сала и «поражении нурадин-султана с его толпою» при селении Улу-Сала в долине речки Качи близ Бахчисарая, греки направились в Черкес-Кермен, где доставили много неприятностей местным ренегатам – бывшим христианам, перешедшим в ислам. Память об этом событии сохранялась у черкес-керменских татар даже во второй половине XIX века.
В 1778 году по решению русского правительства из Крыма в Северное Приазовье было выведено все христианское население полуостров. Согласно «Ведомости о выведенных из Крыма в Приазовье христианах», составленной А.В. Суворовым, деревню Черкес-Кермен оставило 155 душ муж. пола и 152 жен. пола, всего 307 человек. После выхода греков в деревне осталась церковь свв. Феодоров Тирона и Стратилата, полуразрушенное здание которой в конце XVIII – начале XIX вв. еще могли видеть побывавшие здесь путешественники и исследователи. В Ведомости митрополита Игнатия (Гозадинова), возглавлявшего переселенцев-греков, также значится деревня «Черкез-Кермена», но без указания числа выселенных отсюда семей. На новом месте жители Черкес-Кермена совместно с переселенцами из крымских деревень Карань и Мармара основали новое поселение – слобода Карань (ныне село Гранитное Тельмановского района Донецкой области Украины).
Известно, что в 1778 году селение Черкес-Кермен, как и другие христианские села, покинули далеко не все его жители: некоторые приняли ислам, другие скрывались в горах, не желая покидать принадлежавшие им земли и могилы предков. Единственным документально подтвержденным является случай с жительницей Черкес-Кермена гречанкой Хрусафиной. После расправы над ренегатами в Черкес-Кермене во время подавления татарского мятежа на полуострове в 1777–1778 гг. и последовавшим затем выходе в Приазовье ее единоверцев-односельчан, она «не переселяясь туда вышла замуж за арнаута Зафира», который вскоре скончался, оставив ее в довольно юном возрасте «во вдовстве и при иностранстве и неграмотстве».
Отец Хрусафины, «из крымских греков Алексий», имел в собственности «при деревне Черкес-Кермен пять участков разной меры земли и виноградный сад, и владея оным несколько лет по смерти своей все оное в наследство» оставил юной дочери. Это были два участка хлебопахотной земли, причем второй участок – «с двором и домом на нем». На третьем участке имелся фруктовый сад. Еще один хлебопахотный участок «с частью леса на нем» и пятый – с садом и пустопорожней землей также располагались вблизи Черкес-Кермена. Кроме этого покойному отцу Хрусафины принадлежал виноградник «с каменной оградой» в местечке, называемом Куз-Гуну-Тогай при речке Бельбек.
В 1801 году Хрусафина второй раз вступила в законный брак с бахчисарайским мещанином Константином Рейзом, и ее дальнейшая судьба в архивных документах не прослеживается.
В «Камеральном Описании Крыма…» 1784 года, составленном после присоединения Крыма к России, деревня записана как Черкез-Керман Мангупского кадылыка Бахчисарайского каймаканства. После присоединения Крыма к России в 1783 году, Высочайшим указом Екатерины II Правительствующему Сенату от 19 февраля 1784 года на территории бывшего Крымского Ханства была образована Таврическая область и селение приписано к Симферопольскому уезду. После Павловских реформ, с 1796 по 1802 год, оно входило в Акмечетский уезд Новороссийской губернии.
Селение упоминается под 1794 годом в труде академика П.С. Палласа «Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства»: «…башня старого укрепления, называемого татарами Черкез-Кермен, давшая свое название близлежащей деревне, где прежде жили греки, теперь же живут только татары». В 1805 году в 36 дворах в Черкес-Кермене проживало 242 чел. обоего пола, все мусульмане.
Английский путешественник и писатель Э.Д. Кларк (1769–1822) и немецкий ученый-энциклопедист, естествоиспытатель и путешественник академик П.С. Паллас (1741–1811) были убеждены, что селение «основано черкесами, но что прежде в этих местах жили греки и генуэзцы». Не разделявший это В.Х. Кондараки (1843–1886) считал, что подобное «предположение знаменитых путешественников основано или на импровизации проводников, или по названию селения». Академик П.И. Кеппен (1793–1864), узнав, что в Крыму многочисленные селения, горы, холмов и просто места имеют в названии составляющую «черкес» справедливо заметил, что «если б считать их за поселения, основанныя черкесами, то пришлось бы думать, что вся страна занималась ими».
«Черкес-Кермен, по чудно-величественным скалам, в промежутке которых расположен, едва-ли не есть очаровательнейший в мире уголок – писал побывавший здесь В.Х. Кондараки. – Путь к нему… идет промеж высоких сплошных скал всевозможных форм и видов… Ущелье это, на более широком пространстве, имеет в ширину до 40 саженей; в углублении же, где скалы сходятся полукружием и изменяют первоначальный характер свой, открывается площадь, занятая деревенскими хижинами. На одной из этих скал, в виду селения, сохранилась всецело высокая четырехугольная башня, без сомнения воздвигнутая тавро-скифскими племенами» – утверждал Кондараки, но тут же уточнил, что «некоторые из писателей, в том числе и Паллас, предполагают, что она создание греков». А принадлежало ли это место и селение грекам?
Руины средневековой башни с воротами, носящей татарское название Кыз-Куле («Девичья башня»), расположены на скалистом мысе, представляющим собой северную оконечность возвышенности Тапшан. По мнению историка, художника, искусствоведа, этнографа и первого директора Бахчисарайского дворца-музея Усеина Абдрефиевича Богданинского (1877–1938), проводившего исследование этого памятника в 1933 году, название «Кыз-Куле» (или «Кыз-Кулле») может быть искажением названия «Кёз-Куле» – «Дозорная башня».
Башня являлась архитектурной и фортификационной частью укрепленного феодального замка (исара), наземные постройки которого находились на скалистом мысе, расположенном к северу от башни. В древности в направлении с юга на север, по плато возвышенности Тапшан к башне вела дорога, которая на протяжении 43 м перед ней вместе с боковыми ограждениями была вырублена в скале. Ширина части дороги в этом месте составляет 2,5 м, непосредственно перед башней дорогу преграждал ров шириной 5 м, также вырубленный в скале; дно рва находится на 4,75 м ниже уровня дороги, а с северной стороны рва, вплотную к нему, на скале была выстроена башня. Прямоугольная в плане, с двумя сквозными стрельчатыми арками, она имеет размеры 6,30 х 6,50 м, при высоте в южной части более 7 м. Стены башни, толщиной в 1,2 м, сложены из бутового камня со следами подтески на известковом растворе с примесью кварцевого песка и толченой черепицы, а арки возведены из тесаных плит размерами 0,50 х 0,50 х 0,15 м. Изначально бывшая трехъярусной, башня в настоящее время не имеет перекрытия. В древности надо рвом между башней и северным концом ведущей к ней дороги имелся деревянный, возможно подъемный, мост.
На стенах башни Кыз-Куле обнаружены граффити и высеченные в камне знаки, представляющие собой тамги, имеющие явные аналоги с известными нам знаками черкесов. Как отмечает русский востоковед и тюрколог В.Д. Смирнов (1846–1922), черкесские племена темиргоевцев (также кемиргоевцы; самоназвание «адыгэ», «кIэмгуй» – адыгское (черкесское) племя, вошедшее в состав современных адыгейцев) и бесленеевцев (самоназвание: «адыгэ», «беслъэней» – адыгское (черкесское) племя, вошедшее в состав современных адыгейцев), согласно преданию, высказанному в конце XVIII века их представителями турецкому султану, еще со времен султана Баязета (1480–1512) служили «верой и правдой» крымским ханам. Приведем строки из документа второй четверти XVII века: «…бесленеи дают крымскому хану ясаку: ясырю женок и девок, аргамаков (породистых лошадей – И.М.) и шанцирей (кольчужных воинских доспехов по тем временам чрезвычайно дорогих – И.М.), всего названного по пятьсот, а Хан-Гирей требует тысячу, …». Если же верить турецким источникам, то можно сказать тоже самое и относительно племени жанеевцев (самоназвание «жьанэ», «адыгэ» – субъэтнос адыгейцев жанэ). Наличие черкесских граффити и высеченных знаков на воротном проеме башни Кыз-Куле является не только подтверждением их пребывания на Крымском полуострове, но и позволяет более определенно локализовать место их поселения. По-видимому, башня Кыз-Кулле в XV–XVI вв. составляла часть замка или укрепления, принадлежащего представителям племени темиргоевцев, на что указывает величина и тщательность вырубки тамги на камне ее воротного проема. Другие же знаки могли быть вырезаны в честь побывавших здесь знатных представителей других черкесских племен.
Обычай нанесения тамги как знака собственности на скот и различные бытовые предметы был широко распространен «с незапамятных времен» среди многих народов Северного Кавказа. Как символы принадлежности их ставили на камнях отдельных зданий, в воротных проемах крепостей и городов. Характерной особенностью всех известных нам знаков на воротных проемах является то, что, как и в башне Кыз-Куле, они располагаются с их восточной стороны, немного выше человеческого роста. Древняя традиция вырезать, или высекать, свои знаки на дверях кунацкой побывавшими в доме гостями сохранялась в Кабарде до начала XX века. Не исключено, что и переселившиеся в Крым черкесы некоторое время сохраняли этот обычай, дошедший до нас в виде знаков черкес-керменского укрепления.
Таким образом, существование вышеописанных знаков башни Кыз-Кулле не только не противоречит средневековому названию этой крепости – Черкес-Кермен, – но и позволяет уточнить этнические названия племен черкесов, проживавших в данной местности. Можно предположить, что верхняя часть западного бассейна реки Бельбек в XV-XVI вв. принадлежала представителям племени темиргоевцев, феодальным замком которых было укрепление Кыз-Кулле.
Около башни раскопаны остатки часовни, сложенной из бутового камня на глине с примесью овражного песка, и пять вырубленных в скале гробниц. Часовня представляла собой прямоугольную, ориентированную на восток одноапсидную постройку, имевшую в плане размеры 7,50 х 4,50 м с толщиной стен около 0,80 м. Внутри часовни под строительным мусором был найден покрытый коррозией железный крест с расширяющимися концами и шипом размерами 0,245 х 0,14 м, вероятно, упавший с крыши часовни, и пять круглых каменных ядер небольшого диаметра для баллисты, изготовленные из местного известняка. Часовня, предположительно, функционировала в период IX–XIII вв. Укрепление с находившейся в нем башней, часовней и, возможно, другими наземными строениями погибло в огне сильного пожара на рубеже XIII – XIV вв.
На высоком плато в конце живописного ущелья, где раньше располагалось селение Черкес-Кермен, есть отвесная скала, внутри которой высечен пещерный «Храм Донаторов». Он представляет собой маленькую церковь, на стенах которой сохранились фрагменты фресок XII–XIV вв., и которая до настоящего времени является местом паломничества богомольцев и многочисленных туристов. Название храму было дано в честь княжеского семейства «донаторов», изображенного на одной из фресок. Донаторами (от лат. Donator – «даритель») принято называть заказчиков произведений изобразительного искусства или архитектурного сооружения. В изобразительном искусстве средневековья и эпохи Возрождения были распространены изображения донаторов, как правило, живописные и чаще всего фресковые, реже скульптурные. Донатор обычно изображался предстоящим перед Иисусом Христом и Богородицей, а также перед святыми (часто местночтимыми). Донатор, являвшийся строителем храма, обычно изображался с его моделью в руках. Этот обычай возник еще в начале нашей эры, когда храм нередко украшали изображением ктитора – лица, давшего средства на его строительство.
Внутри церкви немало любопытных мест, но наибольший интерес представляют две вырубленные в стене ниши. Исследователи полагают, что одна из них была жертвенником. Достоин внимания и древний алтарь, расположенный над храмом, попасть к которому можно по древней лестнице, вырубленной в камне.
Самой выдающейся можно назвать фреску XIV века, расположенную возле алтаря. На ней изображена божественная литургия Св. Грааля. В других описываются сюжеты из Евангелия. Нашлось здесь место и для изображения донаторов. К сожалению, с годами фрески стремительно разрушаются не только временем, но и посетителями.
В конце XIX века профессором Ю.А. Кулаковским (1855–1919) и, независимо от него, А.А. Бертье-Делагардом (1842–1920) в той же черкес-керменской пещерной церкви были выявлены фрагменты греческой надписи, переведенные и опубликованные академиком В.В. Латышевым (1855–1921) в «Сборнике греческих надписей христианских времен из южной России», изданном в Санкт-Петербурге в 1896 году: «Ελατομ[ήθησαν] κ(αί) ανιστορήθ[η]σαν …. του Χ[ριστο]ύ ... υπ[έ]ρ ψυχί[κης σωτηρία]ς κ(αί) αφέσε(ω)ς αμα[ρτιών]....», то есть: «Изсечены и расписаны …. Христовы … за душевное спасение и отпущение грехов». Вне всякого сомнения, эта надпись была посвящена безымянным донаторам храма, пожертвовавшим на роспись его стен.
Кем же были коренные обитатели села Черкез-Кермен, известные нам как греки, и переселенные в 1778 году в Северное Приазовье? Многие исследователи считали, что ответ на этот вопрос подает само название села. Переводя Черкез-Кермен как «Черкезская крепость», они считали и прежних его жителей выходцами из северо-кавказкой Черкесии. Однако, и в горном, и в степном Крыму, есть несколько сел с подобными названиями: Черкез-Эли, Черкез-Тобай, просто Черкез.
В 1930 году в Черкес-Кермене работал ленинградский антрополог и этнограф Г.И. Петров (1903–1942), находившийся в Крыму в составе Эски-Керменской экспедиции. Встретив среди жителей села немало высоких ростом, светловолосых и светлоглазых крымских татар, он предположил, что часть обитателей Черкес-Кермена могла иметь происхождение от древнегерманского племени готов, обосновавшегося в Крыму с III века. Но и с этим выводом оказалось не все так просто, поскольку последние эпиграфические данные о существовании на полуострове готов относятся к IX веку. Не подтверждают их массового присутствия в Юго-Западном Крыму и антропологи. К тому же в 1930-е годы «готская тема» в СССР была официально закрыта.
В Османских налоговых ведомостях Джизйе дефтера Лива-и Кефе за 1652 год, где зафиксированы подати, взимаемые с крымских христиан, приведены важные для нас сведения, – в них поименно перечислены 18 глав христианских семейств, проживших на тот момент в Черкес-Кермене: Татар Бике Гавраил, Черкес Бахши, Афендике Черкес, Коркмаз Алакоз, Каливри Алакоз, Биберди Алакоз, Никола Алакоз, Папу Алакоз, Петро Папаке, Лефтер Озбек, Мавруди Лефтер, Йури Пулат, Тодор Йури, Авраманос Триандафил, Тимурке Харадж, Калйан Авраманос, Петро Бахши, Петро сын Васила. Материалы османских архивов показывают, что и после османского завоевания Крыма большинство жителей Черкес-Кермена оставались христианами, однако приведенная в документе антропонимика местного населения середины XVII века не позволяет определить его этническую принадлежность и отождествить с греками. Легко заметить, что имена в Дефтере 1652 года, в подавляющем большинстве своем греческие, а не черкессские, хотя среди них есть имя Черкес. На общем фоне выделяются тюркские имена: Татар Бике, Биберди, Тимурке, Кальян. Каковой же была этническая принадлежность этих людей?
Еще в Крыму в среде греков происходили сложные этнические процессы, которые привели к формированию двух различных в языковом отношении субэтнических групп – румеев и урумов. В языковом отношении современные потомки переселившихся в 1778 году из Крыма в Приазовье христиан, известные в наше время как приазовские (или мариупольские) греки, также делятся на две отличные друг от друга лингвистические группы: «румеи», которые общаются на румейском диалекте греческого языка (некоторые исследователи склонны считать его тавро-румейским языком, а не диалектом) и «урумы», язык которых относится к группе тюркских языков.
Переселившиеся из Крыма в Приазовье жители селения Черкес-Кермен были урумами и говорили на одном из тюркских диалектов, бытовавших в позднее средневековье в юго-западной горной части полуострова.
Процессы языковой ассимиляции в истории крымских христиан активно происходили на полуострове после задолго возникновения княжества Феодоро. С появлением Бахчисарая, ставшего политическим и культурным центром Крымского ханства, в Юго-Западном Крыму значительно возросло влияние тюркского языка, который постепенно вытеснил греческий язык как средство межэтнического общения на полуострове. В XVI–XVII вв. ислам нашел своих сторонников в горных греческих селениях. Обращенные в иную веру ренегаты продолжали жить совместно со своими родственниками-христианами, составляя этнически смешанные села. Со временем, вследствие сужения сферы употребления греческого языка, христианское население Юго-Западного Крыма полностью перешло на крымскотатарский язык. Как следствие этого на рубеже XVI–XVII вв. наблюдается исчезновение надписей на греческом языке и получает распространение у греков тюркских имен и прозвищ. Например, в «Книге судейских решений Мангупского кадылыка» XVII века записаны такие имена, как Тимурка Гавриил, Алагёз Константин, Арслан Христодул, Никола Арслана, Мамут Константин и другие. В позднесредневековый период в христианских селах наблюдалась веротерпимость, приводившая к многочисленным смешанным бракам, и принадлежность членов одной семьи к разным конфессиям отнюдь не была исключением. Так, в селении Ай-Йорги христианин Бийгельды, сын Бийберди, судился с женой своего брата, мусульманкой Хангельди, дочерью христианина Трандафила; из родных братьев Сеита, Магомета, Топа и Бебия первые двое были мусульманами, а вторые два – христианами; Джантемир, сын Дмитрия, был христианином, а его сестра Сайме мусульманкой; у мусульманина Мустафы жена Десфина и их дочь Феодора были христианками. И таких примеров известно множество.
Сведения, полученные из ранних метрических книг церкви свв. Константина и Елены слободы Карань Мариупольского уезда за 1790-е годы, в образовании которой принимали участие и переселенцы из селения Черкес-Кермен, указывают на то, что после переселения из Крыма в Приазовье в семьях греков-урумов исчезли тюркские имена, и лишь отдельные фамилии сохранили свое тюркское происхождение.
Исследователи до сих пор до конца не определились в вопросе происхождения каждой из этих лингвистических групп. Происхождение урумов обыкновенно связывают с языковой ассимиляцией части греческого населения крымскими татарами, в результате чего, по мнению исследователей, греки перешли на тюркские диалекты. Однако, при этом игнорируется тот факт, что предки современных крымских татар, живших до депортации из Крыма в 1944 году в горных селениях и на южном берегу полуострова, прежде также были христианами.
По убеждению ряда современных исследователей, определенную, если не почти исключительную роль в этногенезе греков-урумов сыграло коренное христианское население: в первую очередь готы и аланы. Возможно, их предки никогда не знали греческий язык, и идентифицируют себя «греками» по бывшей принадлежности к грекоязычным государствам и Константинопольскому патриархату, к которому ранее относились все крымские епархии.
Несмотря на языковые различия, до сих пор сохранились обе языковые группы. В современном Приазовье, как и когда-то в Крыму, греки-румеи и греки-урумы проживают отдельно. Румеи и урумы Приазовья имеют много общих черт материальной и духовной культуры, общее греческое самосознание и православную веру, что позволяет рассматривать их и их предков, как единый этнос
Ирина Маландраки (Родос) https://www.facebook.com/wub95/posts/1644519695606164?hc_location=ufi
