История горного Крыма
Агрессивный характер владычества хазар в Крыму вызвали, судя по археологическим данным, глубокий перелом в хозяйственной деятельности, быте и культуре значительной части населения предгорных районов и южного побережья Крыма. Речные долины в юго-западном предгорье заметно пустеют. С 8 по 10 века здесь почти не остаётся открытых земледельческих поселений, за исключением тех, которые были наиболее тесно связаны с уцелевшими укреплёнными пунктами. Происходит ещё одно массовое передвижение жителей долин глубже в горы. В Таврике 8-10 веков наблюдается временный упадок хлебопашества, замирают земледельческие поселения, усиленно развивается скотоводство на труднодоступных нагорьях (яйле). Одновременно возле скотопрогонных дорог на яйлу появляются новые поселения.
Основу отгонного скотоводства в Крыму заложили ещё тавры, и оно здесь никогда не прекращалось. Когда же притеснения со стороны хазар вынудили людей покинуть плодородные долины и поселиться в горах, скотоводство приобрело особенно большой размах. Снова возросло значение охоты и рыбной ловли. Люди сеют хлеб на небольших лесных полянках, собирают дикие плоды. Последнее, как видно, сопровождалось перенесением некоторых навыков садоводства в условия горных лесов: вокруг лесных плодовых деревьев вырубали и выкорчёвывали другие деревья и подлесок, устанавливали известный уход за ними, а порой использовали и в качестве подвоя для прививки культурных сортов.
Многие из лесных яблонь, груш и других деревьев в самой глубине горного Крыма хранят следы весьма давнего вмешательства человека в их судьбу. Возраст некоторых из них насчитывает не одно столетие. Ведь позднее средневековое садоводство в горах Крыма не могло возникнуть сразу в том виде, в каком его можно наблюдать в 15-18 и даже ещё в 19 столетиях. О мизерности зернового хозяйства в 8-9 веках говорят миниатюрные жернова ручных мельниц и мелкие зернотёрки, найденные в целом ряде пещер и гротов Главной горной гряды, которые после многовекового перерыва снова используются под жильё. Такие поселения далеко не единичны.
Комплексы средневековых пещер-жилищ с культурным слоем, говорящим о постоянном обитании в них человека, имеются на отрогах горного массива Караби, в частности над рекой Суат. Есть они кое-где и по правому берегу Малого Салгира. Более многочисленные жилые пещеры обнаружены над истоками Большого Салгира и в районе его верхних притоков – чатырдагские пещеры и гроты над селом мраморное, пещеры Долгоруковского массива, например, в урочище Ени-Сала близ села Перевальное (бывшее Ангара). Та же картина наблюдается в ряде пещер и гротов Демерджи.
Внутри всех пещерных жилищ имелись очаги. Здесь же хранились посуда, скудные запасы зерна в амфорах и пифосах [пифос - глиняная бочка, обычно вкопанная в грунт на треть высоты. Применялся для хранения вина, оливкового масла и т. п.], примитивная домашняя утварь. Над всеми находками преобладают кости мелкого и крупного рогатого скота. Это-то и говорит о том, что мясо было главным продуктом питания обитателей пещерных поселений, а скотоводство, несомненно, являлось основным их занятием. Скот составлял основное богатство людей, живших во времена раннего средневековья в пещерах Таврики.
На северной стороне гор в труднодоступных местах – по реке Чёрной, в верховьях Бельбека, Качи и других рек – к концу 9 века появляются, как и на южном побережье, небольшие, но мощные замки. Словно орлиные гнёзда на скалистых высотах, они господствуют над ущельями и долинами. Это Сандык над селом Поляна, Сююрю-Кая у подъёма на Ай-Петри, Кермен-Кая на Басмане, Пахкал-Кая над Ангарским перевалом, Сарджик над рекой Чёрная и другие.
В 10 веке экономическое положение всех районов раннесредневековой Таврики становится почти одинаковым. Оно характеризуется окончательной децентрализацией административного управления, относительной свободой сельских общин, организационно-хозяйственная роль которых, по-видимому, ещё далеко не снижается. Появляются новые и восстанавливаются старые земледельческие поселения в речных долинах предгорья. Одновременно сохраняются и пастушеские поселения в достаточно обжитых горных районах. Всё это сопровождается самым оживлённым строительством храмов и монастырей.
Постепенно некоторые из них превращаются в церковно-административные центры, тот же Партенитский монастырь, и подчиняют себе целые группы сельскохозяйственных поселений. Характерно, что многие из поселений того времени носят имена святых, во имя которых воздвигаются храмы – Ай-Тодор, Ай-Дмитрий, Ай-Йори и прочие. Подобная популярность имён святых-воинов говорит об усилении военно-феодальных настроений и взглядов в тот период.
Группировка части сельских общин вокруг монастырей и больших храмов приводила к образованию своеобразных феодально-церковных организаций, очень похожих на западноевропейские аббатства. Они сыграли немалую роль в жизни средневековой Таврики и, очевидно, явились основой возникавших тогда епископий. Возможно, что некоторые из них, например, Бойка, даже после поражения восстания Иоанна Готского держались наравне с теми группировками, которые носили чисто светский характер. Но вооружённая сила, военно-дружинная прослойка, ковалась в последних. Именно этой силе суждено было возглавить феодальное государство в Крыму.
Подчинение местной церкви светским князьям Таврики оставляло ей полную свободу хозяйственной и церковно-административной деятельности. Знакомясь с немногими церковными документами, которые опубликованы и доступны всем, мы увидим, что не столько заботы о душах паствы, сколько чисто земные хлопоты о материальном благосостоянии и обогащении поглощают внимание епископов Готии. Однако этим они, очевидно, немало способствовали собиранию сельских общин вокруг Мангупа, от которого полностью зависели. А вся духовная деятельность церкви сеяла в Таврике семена той феодальной идеологии, тех теократических идей, без которых не может обойтись феодальное государство.
В подобных обстоятельствах термин «Готия» не обрёл реального политического содержания. Он не стал названием государства или страны, за ним остался лишь церковно-топографический смысл. Крымская «Готия» – это всего лишь обозначение самой крупной в средневековом Крыму епархии, территориальные границы которой, были весьма условными и не раз изменялись.
Распад хазарского государства во второй половине 10 века, после разгрома Святославом их столицы Итиля в 969 году, привели к вторичному заселению речных долин и новому расцвету земледелия, особенно в юго-западных районах полуострова. Однако затем угроза со стороны кочевников – печенегов, половцев, и, наконец, монголо-татар – вызывает усиление и рост военно-дружинной прослойки, укрепляется неограниченный авторитет её предводителей. Последние, используя в своих выгодах предоставленную им вооружённую власть, довольно быстро превращаются в мелких князьков, властителей небольших уделов. Этот процесс в 11-13 веках вызывает появление многочисленных новых замков, а ранее возникшие перестраиваются в соответствии с возросшими фортификационными требованиями.
Расположенные удачнее других и лучше укреплённые городища, например, Мангуп, Чуфут-Кале, Солхат, Сугдея, в это время расширяются и обрастают дополнительными поясами стен и башен. Они превращаются в феодальные города. Жилища горных феодалов приобретают замкнутый характер и всё более и более отчуждаются от поселений земледельческих общин. Они становятся родовыми гнёздами княжеских семейств и местопребыванием подчинённых князьям дружин. Об этом говорят малые размеры укреплённых усадеб, наличие собственных кузниц оружия, обособленных храмов-молелен, фамильных усыпальниц. Эти детали бросаются в глаза при обследовании таких укреплений, как Сандык-Кая, Кермен-Кая, Биюк-Исар, Демерджийская крепость и ряд других. От этого смутного времени почти не дошло письменных источников, и нам неизвестны столкновения, несомненно, происходившие между феодалами.
Мы не знаем, как в борьбе друг с другом слабые становились вассалами сильных, как возникла централизованная система феодальной зависимости, складывался аппарат единого управления Таврикой. Однако есть основания думать, что перед лицом всегда близкой и активной угрозы общего для всех врага, хищных кочевых племён, феодалы Таврики держались достаточно сплочённо.
Кроме того, в обстановке непрерывной опасности, когда воином становился каждый боеспособный член сельской общины, а внимание властелина было приковано к чисто военным делам, старейшины общин играли далеко не последнюю роль, а поэтому и феодальные отношения в Таврике долго сохраняли полупатриархальную окраску. Этому способствовало и ослабление влияния Херсона, вызванное смещением в сторону от Таврики торгового пути «в греки», теперь он шёл через восточный Крым на Тмутаракань. Крайнее ограничение размаха торговли Таврики поневоле привязывало к земле все слои её населения. Это долго мешало накоплению больших богатств и полному социальному отрыву знати от простых земледельцев. Вот почему в феодальных гнёздах горного Крыма мы не увидим особой роскоши и той помпезности архитектуры, какая характеризует замки Западной Европы.
Источник:
Фото горного Крыма
