История крепости в Судаке
Не только ради пляжа едут в Судак. Многих влечет крепость ХIV-ХV веков, самая большая из сохранившихся генуэзских крепостей во всем Северном Причерноморье. Этот археологический памятник мирового значения до конца еще не изучен. Нет даже единого мнения о начале строительства крепости, но то, что мы видим теперь, построено, в основном, генуэзцами. Обосновавшись в Каффе (так называли нынешнюю Феодосию), они в 1365 году атаковали город и взяли его почти без боя. После этого генуэзцам покорилось все побережье, от современной Керчи до Балаклавы. Центр международной торговли переместился в Каффу, а Солдайя, как генуэзцы решили называть Сугдею, стала их стратегическим укреплением. Здесь они, руками местных жителей, отремонтировали старые стены и много лет, башня за башней, возводили знаменитую крепость на неприступном с юга древнем коралловом рифе.
Генуя - город в Северной Италии, построенный на горных склонах у Генуэзского залива Лигурийского моря. Центр курортов и туризма, в то же время средоточие тяжелой промышленности с крупнейшей в Италии судоверфью, авиационным, металлургическим, химическим и военным производствами. В древности Генуя была поселением лигуров, которое в III веке завоевали римляне, создав крупнейший в своем государстве порт. Участвуя в крестовых походах, Генуя превращалась в сильную морскую державу. Главными ее соперниками в морской торговле были города-республики Пиза и Венеция. Потеряв в XV веке Черноморские колонии, Генуя переместила торговые пути в Атлантику.
Основанная по проекту генуэзских военных инженеров, она может считаться образцом средневековой западноевропейской фортификации. Крепость построена в два яруса: внизу - массивная наружная стена высотой 6-8 метров и толщиной 1,5-2 метра, укрепленная десятью боевыми 15-метровыми башнями, наверху - Консульский замок и еще четыре соединенных стеной башни. Выше всех основали двухэтажную Дозорную башню (Кыз-Куле или Гез-Куле). По причине сходного звучания («гез» - глаз, а «кыз» -дева), ее иногда называют Девичьей. Башня выстроена в 150 метрах над уровнем моря, на вершине Крепостной скалы. Частичная реставрация крепости началась еще по инициативе А. Л. Бертье-Делагарда. Он пожертвовал на это тысячу рублей, но такой суммы оказалось недостаточно. В 1928 году начались государственные реставрационные работы, их нельзя считать оконченными до сих пор: восстановлена, в основном, северо-восточная сторона, по ней-то и проводят экскурсии.
--
Лучше не подниматься на Дозорную башню, потому что генуэзские ступеньки стерты, а современные тропинки отполированы подошвами так, что даже привычные к горам туристы разуваются и лезут по ним на четвереньках. Скала опасная, с крутым обрывом в море и совсем без перил. Однако люди все равно идут на Кыз-Куле, так что во избежании несчастных случаев (которые, кстати, бывали), перила и лестницы должны быть построены здесь как можно скорее. С этой башней связана легенда, наивная и трагическая. На экскурсиях ее рассказывают в разных вариантах и всегда охотно слушают. Дочь консула влюбилась в пастуха. Отец был, разумеется, против такого зятя и надумал от него избавиться. Он посадил его с каким-то поручением на корабль, а капитану приплатил отдельно и шепнул, что не обидится, если больше не увидит злосчастного простолюдина. Капитан оказался смышленым, и корабль вернулся в Солдайю без пастуха. Дочь консула все поняла и, воскликнув: «Не знаете вы сердца любящего!» - бросилась со скалы...
С северо-востока доступ в защищенный город преграждал глубокий ров, заполненный водой. На ночь поднимали мост, а ворота - охраняемые, окованные железом - запирали. Крепостные башни строились в разные годы, на них остались не везде различимые даты и фамилии правивших в то время, неизменно «доблестных» и «благородных» консулов. Ученые спорят о времени начала строительства крепости (возможно, это VI век), но дата завершения известна. Под бойницами башни Бе-риабо ди Франки ди Пагано нашли плиту с надписью: «1414 года, в четвертый день июля, постройка настоящей крепости вся окончена...». Внутри крепости, на площади 30 гектаров, размещался плотно населенный город, не знавший безмятежной жизни. Он всегда находился на положении усиленной охраны, и весь быт его граждан был строго расписан по изданному в Генуе уставу. По специальным трубам сюда приходила вода с горы Перчем, собиралась в бассейн и цистерны. У главных ворот были фонтан и осадный колодец. Внутри крепости имелись продовольственные погреба и оружейные склады.
Консул назначался сроком на год, потом его меняли, пока не успел обрасти связями и не начал наживаться за счет народа. Он назначался в Генуе, но подчинялся консулу Каффы и одновременно служил комендантом крепости, был начальником гарнизона и управлял финансами. Отвечая за все, консул ни одной ночи не имел права провести за пределами крепости. У него был, вероятно, свой дом внутри цитадели, но в военное время он жил только в Консульском замке - самой большой и прочной башне, окруженной стенами консульского дворика - второго яруса обороны.
В этом замке - донжоне - был (и до сих пор сохранился) камин, запас воды, продуктов, оружия. Могучие стены с контрфорсом могли служить уже третьей линией обороны. Гарнизон был крайне малочисленным (всего двадцать профессиональных военных), но в случае угрозы дополнялся, за отдельную плату, гражданским населением. За порядком в городе следила полиция, гражданскими делами ведал «попечительный совет», развлекали горожан музыканты. С заходом солнца запирали ворота, убирали подъемный мост. По городу ходили патрули, на стенах оставались караульные...
--
И все же последние годы пребывания генуэзцев на Крымском полуострове оказались как раз такими, как бывает в ослабевшем, отмирающем государстве или колонии. Насилие, казнокрадство, повальное взяточничество со взаимными доносами среди чиновников, межнациональная и классовая вражда, безнаказанные для богатых уголовные преступления. Несколько раз восставал измученный народ, призывно крича: «Смерть знатным!». И конечно, обострились споры о том, как правильно и как неправильно верить в Бога: католическая церковь уже тогда пыталась подчинить себе православную. К тому же генуэзцы перестали ладить с татарами, часть которых взбунтовалась против своего хана Менгли-Гирея, заставив его искать спасения в Каффе. Более того, татарские феодалы стали просить о помощи турецкого султана. Так что никакие стены не могли гарантировать спокойную жизнь в укрепленном городе. Простые жители стали уходить из него -и как раз вовремя.
В 1475 году у берегов Крыма высадился большой турецкий десант. Напали сначала на Каффу, потом на другие генуэзские форте-ции. Дольше всех держалась именно Солдайя. Когда турки все же ворвались в крепость, тысяча бойцов во главе с консулом Христофоро ди Негро, заперлась в храме. Консулу предлагали бежать через потайной ход в крайнем западном углу и уплыть морем прочь от обреченного города. Кто бы осудил благоразумного человека, ведь он не меньше других любил жизнь!.. Но последний консул Солдайи не покинул своих подчиненных, а теперь еще и братьев по оружию. Турки подожгли храм, и защитники погибли. Лишь небольшая часть городского населения вышла через потайной ход в западной угловой башне и спустилась к морю, чтобы уплыть на кораблях. Но удалось ли им спастись, - неизвестно. Разграбленный захватчиками город пришел в запустение...
Экскурсионные автобусы подвозят туристов к самым воротам. Здесь мало что менялось со временем, которому пытаются противостоять реставраторы. Но никакая реставрация не вернет нам первоначально построенной крепости, и даже той полуразрушенной, которая осталась после нашествия турок. Люди старшего поколения помнят, как среди никем не охраняемых развалин бегали мальчишки, бродили одинокие любознательные туристы, а кое-кто и на ночлег укладывался - прямо здесь, посреди камней, без палатки, на сухой ароматной траве. Им, должно быть, снился топот копыт, огонь, звон мечей, свист арбалетных стрел и грозный скрип ребушетов. Одиноким посетителям открывалось то, чего лишены экскурсанты, вынужденно объединенные в группы и, как положено, торопящиеся на пляж.
В большинстве стран принято не достраивать недостающие части древних руин, а лишь закреплять то, что сохранилось, предоставляя восстановительную работу воображению самих посетителей. Общий вид Судакской крепости фотографируют всегда с одного и того же места - со скалы Сахарная головка, на которой в 2005 году появились" три больших деревянных креста. Их поставили здесь для съемки самой страшной серии фильма «Мастер и Маргарита». Крепость изображает город Ершалаим, а сама горка с крестами - Голгофу.
В 1825 году через Судак проезжал Александр Сергеевич Грибоедов. «Я был один, - писал он другу. - Кто хочет посещать прах и камни славных усопших, не должен брать живых с собой... Мирно и почтительно взошел я на пустырь, обнесенный стенами и обломками башен, цеплялся по утесу, нависшему круто в море, и бережно взобрался до самой вершины... И не приморскими видами я любовался: перебирал мысленно многое, что слыхал и видел...».
После присоединения Крыма к России Судак был дарован императрицей светлейшему князю Г. А. Потемкину. Григорий Александрович сразу полюбил этот край, и чтобы превратить окрестности Судака в цветущий сад, специально заказал в Европе лучшие виноградные лозы, шелковичные, миндальные, ореховые, инжирные, лимонные и другие экзотические деревья. Однако после смерти князя не нашлось правителя, который поддержал бы и продолжил это полезное для края дело. Сладким миндалем да старыми персидскими шелковицами славен Судак до сих пор. С конца XVIII века в Судаке жил академик П. С. Паллас - исследователь и путешественник, собиратель ценнейшего материала о Крыме в области истории, географии, биологии, палеонтологии, этнографии. Здесь он занялся практическим виноградарством.
Еще при генуэзцах Солдайя была основным в Крыму винодельческим районом. В 1825 году крупнейшим землевладельцем Судака стал адмирал Н. С. Мордвинов. Однако многие из своих виноградников он не обрабатывал. Да и другие помещики, приехавшие из России, были не лучшими виноградарями. На многих плантациях проводился чрезмерный полив, от этого ягода становилась водянистой, а получаемое из нее вино - слабым и непригодным для хранения. И все же были здесь прекрасные вина уже в те годы. Правда, для конкуренции на европейском рынке им пока не хватало известной, проверенной марки - «бренда». Но по всем природным признакам край этот был очевидно винодельческим. Но приглашенные французские специалисты и не думали развивать российское производство вина. Нужны были свои виноделы.
В 1804 году Паллас, по решению правительства, основал и возглавил в Судаке первое в России казенное училище виноградарства и виноделия, просуществовавшее до 1847 года. Оно находилось в урочище Очикляр, у подножия Георгиевского хребта. Туда принимали подростков и юношей из вольных крестьян, готовили из них виноделов. Порядки были строгими - за нарушение дисциплины и леность учащихся наказывали розгами. Для обеспечения полевой базы набирали рабочих, там же, под Георгиевским хребтом, они и жили. Постепенно вырос поселок, но до наших дней сохранилось только кладбище.
Московский купец Крич производил в Судаке "игристое вино и сбывал его в городах России под видом привезенного из Франции шампанского "Редерер". Французская фирма подала в суд, и предприятие пришлось ликвидировать. Но и французы в долгу, как говорится, не остались. Они сравнительно дешево закупали награжденные на всероссийских и международных выставках Судакские вина, увозили во Францию, переклеивали этикетки - и возвращали в Россию уже как дорогие французские... Добавим для улыбки, что это очень удивило бы современных фальсификаторов. Зачем возить вино в такую даль, если заменить тару и переклеить этикетки можно прямо в Судаке, в ближайшем доме, в сарае рядом с заводом!
К началу XIX века в Судаке была одна улица Главная, где селились русские и украинцы, и по соседству - Татарская слобода. Рядом разросталась Немецкая колония. Приглашенным по совету Потемкина переселенцам из Германии давали земли, освобождали их от налогов, лишь бы работали они в этом благодатном краю, растили сады, строили дома, возрождали на побережье жизнь.
С 1787 года в Судак начали переселяться немцы из Вюртенберга. Земли в округе поделили между помещиками; здесь было почти двести мелких хозяйств. Побывавший в Тавриде в 1820 году И. А. Муравьев-Апостол заметил, что «вся Судакская долина покрыта плодовыми деревьями». Городок был невелик, к середине XIX века в нем насчитывалось не больше трехсот жителей, и лишь к концу столетия он начал развиваться как курорт. Сюда приезжали отдыхать студенты, ученые, музыканты, художники и прочая небогатая публика. Летние курортники чаще всего селились в немецкой колонии возле самой крепости.
--
В 1858 году в Судак приехал профессор Киевского университета Карл Федорович Кесслер. Он видел здесь (и только здесь, на восточном берегу Крыма) пасущихся буйволов. В горных условиях эти животные служат как тягловая сила лучше, чем обычные для степи волы. Другой ученый, Василий Васильевич Капнист, был прежде всего поэтом и отправился в Тавриду, чтобы отыскать следы Одиссея. До сих пор живет среди историков занятная версия о том, что легендарный скиталец «мореход-ствовал» не по Средиземному морю, а по Черному...
В 1819 году в журнале «Сын Отечества» была опубликована статья В. В. Капниста «Мнение, что Улисс странствовал не в Средиземном, но в Черном и Азовском морях». Постепенно число жителей самых разных национальностей дошло до двух тысяч. Василий Васильевич Капнист стал первым «певцом Тавриды», именно ему принадлежат первые стихи о нашем полуострове: в 1784 году он написал оду «На завоевание Тавриды». Ему же принадлежит характеристика Потемкина «великолепный князь Тавриды», повторенная позднее А. Пушкиным в «Руслане и Людмиле». У его брата Петра Васильевича в судакской долине у подножия горы Узун-Кыр было имение, эту местность и сейчас называют «капнистовой землей».
В Судаке, недалеко от устья реки Суук-Су, была дача Ивана Константиновича Айвазовского. Свидетель наводнений и селевых потоков, он в 1897 году создал жутковатую картину «Ливень в Судаке». В тогдашнем поселке, тоже на своей даче, сочинял музыку композитор А. А. Спендиа-ров, ученик Н. А. Римского-Корсакова. Помимо многих романсов и других музыкальных произведений, Александр Афанасьевич создал чисто крымские: сюиту «Крымские эскизы» для оркестра и симфоническую картину для оркестра «Три пальмы».
Как сказано в путеводителе 1901 года, в Судаке того времени проживали около 1000 человек. И примерно столько же курортников принимал городок каждое лето. Путеводитель Г. Г. Москвича сообщает: «Переполнение Ялты и ее окрестностей заставляет многих обратить внимание на Судак с его менее знойным летом, прекрасным купанием, простором для гуляний». Но основной доход местных жителей приносила торговля вином и виноградом. Винной сладостью да «простором для гуляний» отдыхающие компенсировали недостаток курортного сервиса.
Часто и подолгу бывал в Судаке основатель Никитского ботанического сада X. X. Стевен. Здесь он собрал богатый гербарий (1654 вида), на основе которого создал первый научный труд по флоре Крыма. Христиан Христианович проводил лето и осень в имении своей жены, а на зиму уезжал в Симферополь. Писатель и врач С. Я. Елпатьевский так охарактеризовал курортный поселок того времени: «О Судаке нельзя сказать, благоустроен он или неблагоустроен, - он просто не устроен...».
Есть в Судаке, на территории военного санатория, здание бывшего винподвала. В 30-е годы XX века судакские чекисты приспособили его под тюрьик. В ней три недели провела поэтесса и писательница Аделаида Герцык (1874-1925). В конце концов, ее освободили и дали умереть своей смертью, но по следам впечатлений она написала «Подвальные очерки». Их можно считать началом огромной, правдивой и страшной литературы о политических репрессиях советского времени.
А. Герцык дружила с Волошиным. Вот отрывок из воспоминаний ее сестры Евгении Герцык, где тонко и точно сказано об отношениях двух литераторов: «В те годы, когда ее наболевшей душе были тяжелы почти все прикосновения, Макс Волошин был ей легок; с ним не нужно рядиться напоказ в сложные чувства, с ним можно быть никакой. А он, обычно такой объективный, не занятый собой, чуждый капризов настроений, ей одной, Аделаиде, раскрывался в своей внутренней немощности, запутанности».
В Судаке сохранился дом Аделаиды Казимировны (ул. Гагарина, 39). Здесь бывали многие поэты и писатели из тех, что гостили в коктебельском доме Волошина. Побережье Судака изображали художники-киммерийцы; часто приезжал сюда и сам Максимилиан Волошин. В 20-е годы на территории крепости он организовал музей ценностей, изъятых у местных помещиков. В западной части набережной есть городской краеведческий музей. Там собраны экспонаты по истории города, природе Восточного Крыма, стенды с иллюстрациями сегодняшней жизни Судака. Правда, к музею нужно пробираться мимо большой стройки, что неизбежно снижает число посетителей.
Тарасенко Д. Н.
Фото красивых мест Крыма
