Путешествие на Курилы
Курилы порой бывают жестоки, обманчивы и непредсказуемы. И в то же время они ни на что не похожи, таинственны и прекрасны. Здесь можно месяц прожить в каком-нибудь рыбацком посёлке и не найти ничего, кроме тяжёлого труда и изнуряющей тоски. А можно за один день увидеть десятки изумительных мест, пейзажей и «заболеть» островами.
Думаю, нигде больше нет такого буйства красок, таких причудливых скал и разнообразия ландшафтов. Зимние Курилы всегда манили меня. Зимой здесь мало кто был. Жесточайшие холодные ветры, фирн и лёд на склонах, непредсказуемая погода поставили здешние горы в один ряд со своими более высокими и именитыми собратьями.
Казалось бы, что можно найти на Курилах зимой? Но желание побывать на Итурупе в марте с каждым годом становилось сильней. Летом Итуруп – довольно труднопроходимый остров, а зимой бамбук и заросли кедрового стланика скрыты под снежным покрывалом. Поездку на этот остров наметил на середину марта 2010 г.
В это время Охотское море забито льдами, навигация с Курилами временно прекращается. Остаётся один транспорт – самолёт. Для покупки билета даже мне, жителю Сахалинской области, приходится оформлять пропуск. Делается он в погранотряде в Южно-Сахалинске за один день, но при этом необходимо личное присутствие.
Билеты же на самолёт из Южно-Сахалинска до местного аэропорта «Буревестник» раскупают за месяц. Найти желающих походить по Итурупу в марте не нашлось, пришлось отправиться в эту поездку одному. Путешествие по острову заняло 20 дней, из них пять были потеряны из-за метелей. На Итурупе нет никакого туристского сервиса, да и тот, что был, деградировал.
За прошедшие годы в аэропорту исчезли гостиница и камера хранения. Багаж пассажиров здесь оформляют только как ручную кладь и в любой момент у вас могут отобрать топор, ледоруб, нож... Здесь нет троп, а лет 15 назад заросла и дорога на вулкан Стокап. На побережье вместе с погранзаставами исчезли последние зимовья и сараи, в которых можно было укрыться от непогоды.
Всё это создаёт для путешественников немало проблем и делает Итуруп сложным в туристском плане регионом. Мой самолёт прилетел в «Буревестник » строго по расписанию. Пассажиров здесь встречают по-домашнему: ни строгих пограничников, ни проверки бирок на багаже. До Курильска нас везёт «вахтовка» на базе «КамАЗа».
Такие ходили здесь и 20 лет назад. Ещё в самолёте, глядя из иллюминатора, обратил внимание на то, что все речки на Итурупе открыты. Снега вдоль побережья тоже почти нет. Дело в том, что льда на море здесь практически не бывает, и всю зиму удары морских волн «вылизывают» берег, а сильные ветры сдувают снег с морских террас.
На въезде в Курильск со стороны посёлка Рыбаки установлена статуя распятого на кресте апостола Андрея Первозванного. Апостол Андрей – покровитель моряков и рыбаков, а косой крест, на котором он принял мученическую смерть, перекочевал на Андреевский флаг ВМФ России. Статуя установлена на высокой террасе реки Курилки.
Теперь благодаря этому памятнику Курильск стал немного похож на Рио-деЖанейро. Хотя на самом деле за последние 20 лет его облик мало изменился. Здесь построили больницу, два дома на 12 квартир, школу, одели в новые «одежды» музыкальную школу и несколько деревянных бараков. Рядом с ними попрежнему убогое здание районной администрации и барак, в котором помещается редакция местной газеты «Красный маяк».
В посёлке нет ни сквера, ни другой зелёной зоны, бесконечные колдобины, грязь, на кустах висят растерзанные полиэтиленовые пакеты. Огромные деньги в процессе выполнения программы развития Курил вложили в дорогу Курильск – Буревестник. Но она порежнему жуткая, может быть, стала лишь немного шире. Как и прежде, по ней текут, размывая её, ручьи.
Реже встречаются берёза и кедровый стланик. Вскоре подъём становится круче. Поднимаюсь без лыж на две высокие крутые террасы, полукольцом охватывающие вулкан с южной стороны. Через полтора часа на высоте 500 м достигаю начала крутого (30°) участка подъёма. Дует сильный ветер. С трудом надеваю «кошки». В 12.30 поднимаюсь до высоты 1184 м. Здесь уже сильно метёт.
Ветер буквально опрокидывает меня в сторону залива Простор. Взгляду доступны только первые два десятка метров, дальше всё скрывается в снежной круговерти. Быстро обрастаю шубой из мелких льдинок. Идти дальше не имеет смысла. Начинаю спускаться. Через 3,5 часа подхожу к карьеру. Вдали открылись вулканы Тебенькова, Баранского, Иван Грозный, Ермак.
С моря дует сильный ветер. Сотовый телефон замёрз, и у него лопнуло верхнее стекло. Теперь надо рассчитывать лишь на собственные силы. От карьера до Китового доезжаю на самосвале. Дальше приходится идти пешком. Водители и пассажиры некоторых машин с удивлением разглядывают необычного пешехода с лыжами и рюкзаком, но никто не предлагает подвести.
Вулкан Баранского Утром ветер, но светит яркое солнце. Быстро собираю рюкзак. Предполагаю, что 5 дней мне хватит, чтобы пройти от вулкана Баранского до вулкана Ивана Грозного и спуститься в пос. Ключи. Дорога к геотермальной станции «Океанская » у подножия вулкана Баранского начинается от моста через Курилку в километре от райцентра.
Она под снегом, но на ней сохранился старый след от гусениц вездехода. Рядом по берегу речки вместе с воронами спокойно разгуливают молодые белохвостые орланы, которые, по всей видимости, раскопали под снегом залежи старой горбуши и кеты. Взрослые орланы таким позорным промыслом заниматься не желают и гордо парят в небе, высматривая добычу.
До ГеоТЭС от Курильска 20 км, на первой половине дороги даже установлены километровые столбы. Там, где дорога поднимается на перевал, меня подобрал вездеход, который вёз специалистов для запуска второго агрегата станции. Когда проезжали по узкому водоразделу горы Волчок, сердце сжалось: с обеих сторон склоны отвесно обрывались вниз, ширина водораздела не превышала 6–10 м.
Никакого ограждения нет в помине, а тут еще вездеход очень резко крутится на поворотах. Благодаря подобравшим меня энергетикам уже в 14 часов я оказался в модуле общежития, где после смены отдыхают операторы ГеоТЭС. Находится он на пологом склоне вулкана Баранского рядом с бывшим Старозаводским фумарольным полем, от которого сейчас практически ничего не осталось.
Уже в 1997 г. здесь были пробурены скважины. Закрытые заглушками, они издавали адский свист, который был слышен за несколько километров от этого места. Сейчас здесь снежная целина, непривычно выглядят только столбы пара, выпускаемые станцией. В модуле мне любезно предложили переночевать и пообедать.
Здесь есть сауна с бассейном, чай в любое время суток, телевизор с 52-мя программами, но нет связи с внешним миром. Сотовый телефон работает (только «Мегафон») лишь со склонов ближайших сопок. Вахту сюда привозят на 15 дней, сутки они несут дежурство, двое – отдыхают, занимаются ремонтом.
Говорят, что спать во время дежурства нельзя, иначе обязательно что-нибудь случится. Решил не терять время зря, и после обеда отправляюсь на восхождение на вулкан Баранского (1132 м). Чуть больше часа поднимаюсь до фумарол, находящихся в цирке вулкана на высоте 710 м. На фоне заснеженного распадка белые дымы фумарол практически не видны.
Их всего пять, каждая находится внутри лунки из оплавленного снега. Выше по склону сохранились следы ещё одной. Стены горного цирка отвесно обрываются к фумарольному полю и полукольцом охватывают его. Высота стены около 200 м, её верхний край находится на 900–950 м выше уровня моря.
Оставляю лыжи внизу и начинаю подниматься на «кошках» вдоль скального пояса по более пологому правому борту распадка (крутизна склона до 40°). Дальше до самого кратера путь проходит по узкому (2–6 м) водоразделу, с обеих сторон которого отвесные обрывы. В одном месте ширина водораздела сужается до 2–3 м и сопровождается крутым подъёмом.
Кругом лёд, пройти без «кошек» нереально. Ветер здесь не очень сильный, худо-бедно идти можно. В местах резкого перегиба склона встречаются и затишки, где можно укрыться от ветра. Они легко узнаются по глубоким отложениям рыхлого снега. В начале шестого достигаю кратера изогнутой треугольной формы.
Его длина около 500 м, глубина 70 м, внутри нет никаких признаков фумарол. Слева от него на 30 м над краем кратера возвышается труднодоступная скала, видимо, осколок прежней соммы. До высшей точки вулкана ещё около километра пути. Это пологое возвышение (1132 м), которое находится на другом краю кратера, и оно всего на 30 м выше того места, где стою я. Солнце всё ближе подходит к линии горизонта, и я начинаю спускаться.
От фумарольного поля галсами по жёсткому насту на лыжах ухожу вниз. К модулю ГеоТЭС возвращаюсь по записанному в датчик GPS треку уже в полной темноте. Кипящая речка После завтрака пошёл осматривать реку Кипящую. Через лес на лыжах дохожу до ГеоТЭС «Океанская ». Она находится на высоком правом берегу реки Кипящей возле первых её термопроявлений в километре от рабочего модуля.
Небольшое фумарольное поле находится в верховьях реки рядом с ГеоТЭС. Ниже по течению недалеко от русла реки расположено небольшое кипящее озеро Жёлтое Око. Оно-то и является основным источником горячей воды. В озере вода постоянно пульсирует, со дна поднимается столб кипятка и пара, который обволакивает ближайшие окрестности. В 400 м ниже находится так называемая турбаза.
По правому берегу Кипящей сюда спускается дорога, тут оборудованы бассейны для горячей воды, построены вигвамы-раздевалки с крышами из бамбука, сооружён мостик через речку. Правда, сейчас всё это покрыто снегом, а вода из бассейна слита. Осторожно спускаюсь к горячему водопаду, окрашенному в жёлто-зелёные тона.
Вода в нём оказалась прохладной, несмотря на то, что он окутан облаками пара. Принял термальную ванну чуть выше мостика, полежал в «джакузи» под небольшим водопадом. Сразу напомнила о себе дремавшая мозоль, зазудели мелкие ранки на ногах. На тело напала истома, никуда идти уже не хочется.
Странное дело, но сауна на станции мне понравилась больше, чем эти горячие источники. Значит, начинаю привыкать к комфорту и надо снова отправляться в путь. Трое суток на склоне вулкана После обеда я вновь покидаю геотермальную станцию, на этот раз с большим рюкзаком. Теперь я намерен дойти до вулкана Иван Грозный и выйти в пос.
Ключи. Обхожу верховья Кипящей и плавными галсами спускаюсь по лиственничному редколесью к речке Серной. Её перехожу чуть выше устья правого притока – ручья Нагорного. Для этого надеваю непромокаемые бахилы и прыгаю с рюкзаком с одного подводного камня на другой.
Дальше иду на лыжах по левому берегу ручья, затем – по водоразделу Нагорного и Двойного там, где на карте обозначен японский профиль (лишенная растительности колея, проложенная японцами в 1930-х гг., видимо, для прокладки кабеля). Профиль этот действительно существовал ещё в начале 1980-х гг., но сейчас окончательно зарос бамбуком.
Через час останавливаюсь перед крутой 100-метровой ступенью. Время есть, и я решаю всё-таки подняться на неё. Сегодня прекрасный солнечный день, стоит полный штиль. Хочется, чтобы так было всегда. За полчаса поднимаюсь на ступеньку, которая хорошо была видна от геотермальной станции, и разбиваю свой первый за поход лагерь на «бетонном» по плотности снегу.
Вокруг много сухой, лишённой коры каменной берёзы. Развожу костёр. Зимой на Итурупе всё то, что лежит выше 500 м над уровнем моря, – зона риска. Но ад может и сам спуститься к вам. Так и случилось в ночь с 21 на 22 марта. То была знатная мокрая пурга, заставшая меня на пути к Мачехе (огромный кратер на склоне вулкана Тебенькова).
Ветер до 30 м/с выбросил на камни вблизи бухты Консервной рефрижератор «Лабрадор» с 900 тоннами рыбы на борту, в Курильске с крыш срывало шифер. Сахалин завалило снегом. На Итурупе его было гораздо меньше, но ветер был сильнее. Куда-то идти в такую метель было безумием: через пару часов ты просто вымокнешь до нитки, а через пять – замёрзнешь на заснеженных просторах острова.
Оставалось одно: стоять (вернее, лежать, так как стоять и даже сидеть в моей палатке нельзя) насмерть на заснеженных склонах вулкана Тебенькова. Среди полного штиля шквал ветра сорвался со склона подобно лавине. Но ей здесь взяться просто неоткуда. Плато, на котором стояла моя палатка, имело небольшой уклон, а наст был «железобетонным».
В следующую минуту на палатку обрушились удары огромной «кувалды». Палатка прогнулась, содрогнулась и выстояла. Дальше удары стали сыпаться регулярно. Полотнище палатки трепыхалось на ветру, но простая конструкция растянутого на семи колышках синтетического дома успешно выдерживала ветер. Утром вылез наружу.
На улице несло «кидь» – мокрый снег, самый еприятный и опасный вид метели. За час выстроил метровой высоты стенку из снежных кирпичей. Моя куртка промокла и покрылась ледяной коркой. Стало ясно, что долго находиться «на улице» я не смогу. Оставалось одно: залезть обратно в мой дом и ждать. Снял мокрую одежду и влажный залез в китайский спальник.
Он не просто грел, а медленно выводил влагу наружу, оставаясь внутри сухим. Для меня ощущать это было удивительно. Да, правильным решением в условиях Курил была замена традиционного пухового спальника на синтетический. Так продолжалось два дня и три ночи. Пока лежал, вспоминал СевероКурильск, в котором в метель ходят, держась руками за протянутую вдоль улицы верёвку.
И не дай Бог, потерять эту верёвку, ведущую к своему дому. Вспомнил и ребят-пограничников, которые замёрзли в метель на более северных Курильских островах. Большую ошибку сделал вчера вечером, не натопив из снега воды в термос. Зажигать газовую плитку в моей низкой палатке во время такого ветра я не решился.
Пришлось довольствоваться остатками холодной воды. Впрочем, ни есть, ни пить не хотелось. Если бы ветер порвал палатку, то пришлось бы рыть пещеру. Но на это нужно время, а хватит его или нет, ясности не было. Опять будешь мокрым с головы до ног, и шансы на выживание уменьшатся.
После долгого лежания вылезать из палатки не хотелось. Скоро понял, что изза сильного ветра развести костёр не получится. Прямо в палатке зажёг плитку, растопил снег и вскипятил два котла чая. Газовый корейский баллон обледенел, но сработал отлично. Из-за обезвоживания чувствую сильную слабость, да и время ушло, продолжать поход уже не хочется. Принимаю компромиссное решение: подняться налегке до кратера Мачеха на склоне вулкана Тебенькова и вернуться на ГеоТЭС.
Когда снял палатку, увидел, что наст под ней за время метели протаял сантиметров на 20. Поднимаюсь по пологим ледяным полям в направлении вулкана Тебенькова (1211 м). Через два часа спускаюсь в ледяной кулуар, который ведёт к седловине между Мачехой и вершиной вулкана. Перед этим надеваю «кошки». Ветер поднимает слабую позёмку.
Через час по покрытому фирном и льдом склону выхожу к кратеру Мачеха, верхний край которого лежит на высоте 986 м. Он напоминает гигантский необычный карьер с крутыми и изрезанными эрозией стенками. И тут с неба вновь начинает валить снег. Терпеливо жду, но снежный заряд и не думает прекращаться.
Подниматься на седловину и на сам вулкан Тебенькова в такую погоду не имеет смысла, нужных мне фотографий я всё равно не сделаю. До кальдеры вулкана Грозного отсюда рукой подать, но я должен идти назад. Здесь не работает сотовый телефон, а мои близкие и друзья уже начали беспокоиться.
В полдень следующего дня я уже греюсь в сауне знакомой мне геотермальной станции. На ГеоТЭС за время моего отсутствия запустили вторую турбину, а сегодня на ней без всякой видимой причины полетел регулятор. Все наперебой расспрашивают, как я пережил метель. Я же понимаю, что пережил нечто большее, чем метель: пережил собственные страх и апатию.
К заливу Доброе Начало Теперь в моих планах посетить юг острова. Учитывая частые переходы через открытые речки, лыжи приходится надевать на резиновые сапоги с толстой подошвой. От аэропорта «Буревестник» до бывшей заставы «Йодной» 40 км по заснеженным морским террасам и тихоокеанскому побережью Итурупа.
За рекой Грунтовой дорога поднимается высоко вверх, а я, сняв лыжи, продолжаю путь по валунам вдоль берега моря. Путь этот мне знаком, я дважды проходил по нему. Протяжённость этого валунного пляжа всего 1,5 км, на нём сохранился 200-метровый участок дамбы, с помощью которой японцы, повидимому, укрепляли берег, по ней когда-то проходила дорога. Дамба сложена из крупных камней, скреплённых между собой цементом.
Перед мысом Ильина в море впадает мощная река Йодная. Из-за большой глубины перейти её удалось только в 300 м от устья. Вот и 2-этажное деревянное здание заставы. Когда-то жизнь здесь кипела. Сейчас стёкла в доме выбиты, полы сняты. Обосновался в маленькой комнате на 1-м этаже. Дорога на охотоморскую сторону острова, в Лесозаводск (17 км), идёт вдоль бывшей линии электропередачи и начинается между мысом Йодным и следующим мысом Носкова.
Сейчас здесь снежная целина. Несколько раз приходится переходить реки, текущие в глубоких снежных каньонах. За дюнами на той стороне речки Тихой в походе 1990 г. мы встретили пограничников и табун диких лошадей. Все участники того похода живы, мы часто встречаемся. В конце дня иду на лыжах по унылой равнине на некотором отдалении от реки Тихой; там, где заканчивается цепочка дюн, тянущихся вдоль берега, поворачиваю к Охотскому морю.
Прямо передо мной на фоне мрачного тёмного неба замер вулкан Атсонопури. Возле берега сидят на мели редкие льдины, вдали виден мыс Кабара. За ним находится вход в затопленную кальдеру Львиная Пасть. Погода почти безветренная. На прибрежном камне застаю семейку каланов. Фотографирую их через телеобъектив с довольно близкого расстояния.
Каньон Рока Утром вулкан Атсонопури очистился от облаков. Я же решаю попробовать подойти к Берутарубе (1220 м) – самому южному и, пожалуй, самому руднодоступному вулкану Итурупа. Пытаюсь идти на лыжах по высокой морской террасе. Ближе к обеду упираюсь в крутой и глубокий спуск в долину очередного ручья.
С противоположного борта долины время от времени летят камни. Передвигаться дальше на лыжах неперспективно, берег пересекают частые распадки. Идти по пляжу тоже не подарок: приходится прыгать с одного валуна на другой. За устьем реки Подбазы берег поворачивает почти на 90° к мысу Кабара. Мы стояли здесь лагерем и отсюда налегке пошли в Львиную Пасть.
Сейчас от устья речки взлетела целая стая белохвостых орланов. Поднимаюсь на крутой левый борт Подбазы, которая течёт в каньоне с почти неприступными берегами. Надо мною серое небо, сквозь дымку проникают редкие лучи солнца и едва виден Атсонопури. Вскоре появляются деревянные столбы линии электропередачи с упавшими проводами, по которым когда-то поступало электричество на пограничную заставу «Берёзовая».
Лес постепенно расступается, и вскоре я уже иду по совершенно ровному, лишённому деревьев полю с ровной линией столбов, словно на деревенском большаке. Называется это урочище Овражный луг. Слева от меня гора Клинок и Дуговой хребет, справа – невысокий Безводный хребет, обрывающийся в кальдеру Львиную Пасть.
Ближе к вечеру столбы поворачивают на юго-запад в сторону бывшей заставы «Берёзовая». С океана дует холодный ветер. Пересекаю верховья глубокого оврага. Чуть ближе к океану он переходит в каньон Рока с отвесными стенками. Вокруг редкий пихтово-берёзовый лес. С деревьев лохмами свисают длинные пряди лишайников.
Поздно вечером натыкаюсь на глубокий овраг с очень крутыми стенками. Решаю повернуть к океану и дальше по пляжу залива Рока выйти к вулкану Берутарубе в районе Кедрового плато. Организую лагерь в пихтовом лесу, не доходя до океана всего 2 км. Деревья-великаны с лохмами лишайника уснеи на стволе и ветвях напоминают мёртвый сказочный лес из «Сказки о потерянном времени». Вдали уже слышен шум океанского прибоя.
До Берутарубе остаётся не больше 10 км. Но вечером опять пошёл мокрый снег. Ночью дождь, утром после короткого перерыва снова мокрый противный снег. Мне это не нравится, решаю повернуть обратно. Хотя Берутарубе и близок, но в такую погоду подняться на него шансов нет. Вблизи залива Доброе Начало ветер неожиданно стих, и снег прекратился.
Может быть, зря я повернул назад? Начинаю спуск к речке Подбазе. Её каньон – почти точная копия каньона Рока на океанском побережье острова. Лесозаводск К обеду следующего дня дохожу до Лесозаводска. Здесь была погранзастава, а сейчас – рыболовный стан фирмы «Итурупасифик». Её имущество и технику стерегут три человека: Гена и супруги Сергей и Ирина.
Они же кормят и доют единственную корову, ухаживают за утками и курами. Застава обросла несколькими домиками и сараями. Сергей и Ирина живут здесь безвылазно уже лет 7. До’ма в Южно-Сахалинске за это время не были, дети сами приезжали к ним. Центральное место в Хозяйстве занимает телевизор со спутниковой антенной.
Ко мне здесь отнеслись очень хорошо. Отвели место в сарайчике, дали дров, позволили натопить печку. Разрешили по спутниковому телефону позвонить домой. Гена принёс мне 3-литровую банку жирного, как сливки, молока и 7 кг продуктов. «Гена, – говорю, – у меня своего груза 30 кг, куда мне ещё!». «Нет, – отвечает, – назад не заберу».
Гена рассказал, что он из томского детдома. На Дальний Восток приехал, прочитав книгу Николая Задорнова «Амур-батюшка». 10 лет прожил в посёлке Дальнем на Сахалине, год назад приехал сюда сено косить и остался. Сходил поснимать чёрные лавы Атсонопури, обнажившиеся в береговых обрывах. Они сохранили память о последнем извержении вулкана и выглядят довольно свежо.
Их ребристые поверхности невольно переносят воображение в то время, когда вулкан действовал. Сомма Атсонопури «Атсонопури» в переводе с айнского означает «отдельно стоящий». Это вулкан-остров, слившийся с Итурупом при помощи лавовой перемычки. Атсонопури (1205 м) – необычный вулкан. Подходы к нему осложнены немыслимыми холмами и оврагами, появившимися, видимо, из-за разлившейся в своё время лавы.
Всё это густо заросло великолепным пихтовым лесом, покрыто упавшими стволами. Удивительно, если учесть, что в других местах острова строевого леса нет. Другая особенность этого вулкана – на полуострове нет ни одного ручья, а всю дождевую влагу поглощают вулканические шлаки. Место, откуда редкие туристы поднимаются на вулкан Атсонопури, в 5 км от бывшей заставы, отмечено большим красным поплавком.
Чувствуется, что оно уже стало культовым. Не хватает только гирлянды ярких буддистских флажков. Иду вверх на лыжах. Вокруг молодые пихты и берёзы, узкий кулуар поднимается по склону вулкана. Вскоре пихтовый лес заканчивается, начинает задувать ветер. Лезу дальше, снег сменяется фирном и льдом, появляются камни. Приходится надевать «кошки».
Крутизна склона 30°. К часу дня поднимаюсь на край соммы, находящийся на высоте 960 м. За перегибом склона видимость всего несколько метров, из соммы вырывается зверский, невесть откуда взявшийся ветер. Сделал пару десятков шагов по кромке соммы и понял, что внутрь неё не смогу сделать ни шага. Ветер буквально вышвыривает меня оттуда, словно шампанское – пробку.
Пришлось повернуть назад. Вершина Атсонопури осталась непокорённой. С середины склона со свистом спускаюсь на лыжах. В Лесозаводске меня заждались, Сергей к моему приходу натопил баню. К вечеру Стокап и Атсонопури полностью обнажились, сбросив свои вьюжные одежды. Глядя на вершину вулкана, у меня отпали последние сомнения: я действительно стоял на краю его соммы.
Утром Атсонопури такой же, как и вчера: белое ватное облако застилает вершину. Значит, там опять жуткий ветер и не видно ни зги. Прощаюсь со всеми обитателями Лесозаводска и трогаюсь в обратный путь. Снова меня приветствуют свежий ветер с океана, морской прибой, разбивающийся о «форштевень» мыса Носкова, трепещущий на ветру бамбук и навечно установленная «на попа» кабина «ГАЗ-66» перед окном брошенного дома, находящегося в 2 км перед заставой «Йодной». Небо над океаном черно, словно перед грозой.
Поэтому решаю заночевать в этом доме. С дровами тут похуже, но огромная печь «переварила» всё, даже сырые берёзовые поленья. Через день я улетаю из аэропорта «Буревестник». Сделать удалось не всё, что хотел. Зимние Курилы неохотно подпускают путников к своим святыням. Ну что же, будет повод вернуться сюда. Главный вывод, который я сделал: земля эта настолько необычна, что путешествовать по ней никогда не надоедает.
