Ямал
Восточный берег Ямала, раннее утро 3 апреля. Пурга свирепствует вторые сутки, временами усиливается. Видимость — максимум 10 м, колючий ветер сечёт лицо даже через тубус вентиляционного отверстия под крышей палатки. Андреев заблокирован в своём убежище, ещё недавно таком просторном, а сейчас изза сугробов снега, продавливающих ткань, съёжившемся, ставшем тесным. Спасительного выхода не видно, как ни крути.
Вспомнились слова матери, сказанные перед отъездом: «Не ходи один, опомнись, лучше верни спонсорам деньги. Будешь умирать мучительной смертью, твоего крика никто не услышит и героизма не оценит. Дурак, скажут и забудут через два дня». Так и выходит... А как обнадёживающе всё начиналось! Александр Андреев после годичного перерыва продолжил свой экспедиционный проект.
На сей раз стартовал в одиночку. У потенциальных соратников нет либо денег, либо отпусков, ктото уже и морально сломлен. А кого попало не возьмёшь, нужны люди опытные, тренированные. Многие отговаривали его идти в одиночку, советовали отложить затею «до лучших времён». Но ведь одна из задач проекта как раз в том, чтобы люди поверили в свои силы. Так с какой же стати отступать? И вот 27 марта 2004 г. рейсовый вертолёт из Салехарда приземлился в Новом Порту.
Ямал встретил ясным солнцем, ветерок дул слабый, мороз в 25 градусов даже не ощущался. Куплены продукты, упакован бензин для примусов. Звонки домой, в МЧС — и на старт, в тундру. Маршрут равнинный, по берегу Обской Губы, технически простой. Основная сложность — погода, всегда непредсказуемая на рубеже зимы и весны, тем более за Полярным кругом. Первые два дня были очень удачными: Александр шёл хоть и навстречу ветру, но без задержек, энергично отталкиваясь палками от твёрдого наста снегоходного следа.
Акклиматизации способствовали ночёвки в тепле. Первая — в чуме рыбаканенца Ильи Вэйли, вторая — в заброшенном посёлочке на мысе Сетном. Когдато, лет 30 назад, здесь была база геологического снабжения. С моря (из Обской Губы) приплывали танкеры, заливали нефтепродукты в хранилища. Сейчас всё заброшено, сетновские рыбаки отрывают доски с обшивки стен на дрова, в помещениях — снег. Проезжающие на снегоходах и машинах сливают из хранилищ остатки солярки... 30 марта.
Сильный встречный ветер, мороз под «тридцатник». Как же сложно выйти из тепла; на верное, это сродни моржеванию или прыжку с парашютом. Время есть, лучше переждать, ведь впереди до посёлка Мыс Каменный на протяже нии 70 км никаких укрытий нет, лишь голая, «простреливаемая» ветром тундра, да вспученный лёд на берегу Губы. Ухудшение погоды в такой обстановке часто приводит к гибели путешественникаодиночки: на ледяном ветру не успеваешь быстро поставить и укрепить палатку, распакован ные вещи может сдуть или замести снегом, а человек если и не замёрзнет совсем, то уж руки обморозит наверняка.
Андреев запасся продуктами основательно, контрольный срокдля МЧС установил с расчётом на отсидки. Интуиция не подвела: на следующий день началась пурга, «первая волна». Ветер дул с Губы, вход в избу завалило моментально. 30летний Валентин Лебедев, «комендант» Сетного, живущий здесь бо’льшую часть года, в сердцах бросил: «Замучился я в эту зиму вход откапывать!» А пургато по меркам Андреева не самая сильная: видимость до 100 м, наружу выходить можно,
даже работать минут 5—10. Рядом с тёплой печкой в просторной избе «пурговать» удобно, сказочно повезло Андрееву, что оказался в Сетном, а не «кувыркался» в «чистом поле» в палатке! Ямал всё же не Чукотка, пурга неделями недлится. 1 апреля небо в основном очистилось, хотя попрежнему было морозно и ветрено. «Опять с севера, встречный, зараза!» — выругался Андреев. До Мыса Каменного три дня ходу, ещё через день кончается контрольный срок, с понедельника 5 апреля могут начаться поиски.
Спутникового телефона или радиостанции у Андреева нет — не по карману. Значит, надо идти. Сборы были недолги, и вот Александр с опущенным «забралом» (маска на лице, капюшон поднят) на старте. Валентин на прощание сказал: «Я вот всю жизнь на Севере, но никуда бы не пошёл». Через какието 15 минут тепло стало потихоньку таять. Вся энергия — за счёт движения. Андреев шёл без привалов. Сил хватало: вчерашний жареный муксун (вид рыбы. — Прим. ред.) был очень калорийным.
Да и засиделся мужик в избе. А на привалах задубеешь запросто, пяти минут хватит с избытком. Вот во время прошло го дневного перехода, пока доставал перекус с чаем, развязывал мешочкипакетики, прихвати ло пальцы, целых полчаса отходили. Через час ветер усилился, очки покрылись корочкой льда, пришлось их снять и убрать в рюкзак. Видимость менее километра. Никакого маяка на култуке (песчаной косе) в устье Еръяхи — главного ориентира на этом отрезке пути — не вид но Машинная дорога большей частью перемете на, появились заструги, на них санки застревают.
Гдето в половине второго дня — неожидан ная встреча с караваном «КамАЗов» из пяти машин, «под завязку» гружёных рыбой. Увидев одинокого лыжника, водители аж присвистнули: «Откуда ты, братан, в такую непогоду вылез? А мыпурговали, только сейчас двинемся. Попей с нами чаю». Андреев отстегнул лыжи, снял рюкзак и запрыгнул в кабину. Его окатило тёплой волной. Встреча с «КамАЗами» — последний контакт с людьми, с теплом. Возможно, это был последний шанс выжить, спастись, уехать в Салехард, далее домой, бросить всё к черту.
Ну, не выдер жал, мол, заболел, погода подвела — никто слова не скажет. Но для Андреева главный судья — совесть, здоровые амбиции. Поэтому он снова на снегу один на один с Севером. Хотел идти часов до 18ти, чтобы за два часа до наступления сумерек капитально оборудовать лагерь. Но силь но захотелось есть, движение стало менее эффективным. Пришлось вставать в 15.30, рановато.
Хотя пройти против такого ветра 20 км — совсем не так уж плохо для стартового отрезка. Палатку ставил почти час: никак в меховых рукавицах не мог попасть концами дуг в болтаю щиеся на ленточках фиксаторы, да и каналы для дуг морщились, звенья дуг разъединялись. Наконец всё растянуто, края прикопаны, вещи внутри. Ветер хлещет в заднюю секцию палатки, уже намело приличный заструг. Стенку ставить не из чего: наст мелкий, нетвёрдый. В палатке просторно, тихо.
Сварил ужин, наелся до отвала, принял 50 г для снятия стресса, разложил спальник и быстро уснул в надежде на успешный завтрашний день. Ведь по всем канонам после пурги устанавливается хорошая погода. Но к утру ветер перерос в новую пургу. Хорошо хоть потеплело: всего минус 12°С. Андреев снаряжён прекрасно, не мёрзнет, даже ноги не стынут. Пурга была средней силы, периодически можно вылезать наружу, чтобы отгребать снег соскатов и поглазеть на «волю».
А смотретьто не на что: видимость максимум 10 м. Слышимость и вовсе никакая: всё перебивают вой ветра и трепет палаточной ткани. Да и что слушатьто собственно? Сегодня никакая техника никуда не пойдёт, и вся живность залегла по норам и щелям. Говорят, ждать и догонять — последнее дело. Сварил — поел — попил — посмотрел наружу — вот и все занятия. В команде пурга переживается легче: можно и пообщаться, и в карты поиграть.
Один раз ему даже почудилось, что в 100 м от палатки стоит грузовик. Из оконца не понять, банка или машина. Хотя откуда взяться банке возле палатки? Всё внутри, ничего не выбрасывал. В тундре расстояния обманчивы, а в пургу и вовсе чёрт знает что может почудиться. Но обулся Андреев, натянул бахилы и выскочил из палатки проверить, а вдруг и в самом деле машина. Пока вылезал, мираж исчез... Сколько так можно продержаться? В команде с запасом продуктов и бензина — сколько угодно, хоть неделю.
Одному — неизвестно. Валентин в Сетном рассказывал такую историю. В аналогичную пургу машина с людьми застряла в 15 км от Ямбурга. Мужики не выключали двигатель, грелись. Солярка кончилась, мотор заглох, тепло вышло, а вместе с ним и жизни всех несчастных. Взрослые здоровые мужики и не пытались выжить, сдались без борьбы. Постыдная для северянина смерть, что и говорить. А всё от неверия в свои силы. Андреев пообедал геркулесом быстрого приготовления.
Несмотря на добавленные масло и яичный порошок, блюдо оказалось очень невкусным. И снова ожидание, тоска, дискомфорт. Изза копоти от примуса нарядная жёлтоголубая куртка покрылась серым налётом, сырость от конденсата была такая, что даже специально сшитая накидка на спальник не спасала. «Когданибудь всё равно это кончится, только что раньше — пурга или жизнь?» — невесело подумал он, засыпая.
Пробуждение в 4 часа утра было внезапным и резким, как будто в лицо метнули лопату снега. Ветер врезал в северозападный борт палатки, снизу образовался надув, снежная крупа била мощным потоком в верхнюю часть ската и стекала вниз, наращивая снеговую толщу. Чёрт побери, ветер сменился, ударил в незащищённое место! Ну что там можно было лопатой позавчера (уже позавчера!) набросать, какой защитный вал?! Весь этот «бруствер» смело со страшной силой.
Андреев пытался руками отбиваться от наседающих, наваливающихся на борт палатки масс снега. Но куда там, это то же самое, что отбросить бадью с цементным раствором! Слава Богу, ткань выдерживает, не рвётся, однако пурга медленно, но верно придавливала борта палатки, уменьшала жизненное пространство. Место, где стояли примусы, уже было погребено под скатом. Выход наружу через тубус завален, лопата намертво застряла между надувами, не вытащить.
«Всё, жратвы не будет, по нужде тоже не сходить», — оценил Андреев обстановку. К 7 часам рассвело полностью. Смотровое отверстие оказалось на уровне изголовья и гдето сбоку, приходилось нагибаться и выворачивать шею. Видимость 2 м; злющий «игольчатый» ветер со скоростью под 30 м/с мельчайшей крупой проникал во все поры, мгновенно обжигая лицо даже на расстоянии от отверстия. В такую пургу Андреев попадал только однажды, лет 20 назад, на Кольском полуострове.
Но тогда была команда из семи человек, капитальная снежная стенка вокруг большой палатки. Он был самым молодым, не нужно было принимать никаких решений, следовало полагаться на опыт других. Сейчас же ситуация непредсказуемая. Через час пространство между передней и задней дугами палатки перемело, образовался сплошной заструг — поместному «парандей». Андреев прикидывал, сколько ещё сможет выдержать в таких условиях.
Страха за свою жизнь он не испытывал, только досаду и ощущение неотвратимости скорой трагической развязки. Да, за что боролся, на то и напоролся. Не рассчитал, не предугадал — получай по полной программе! Ну что, например, стоило задержаться в Сетном, никто бы не упрекнул, не обвинил в трусости. Но нет, гордыня и упрямство вытолкнули в холодные объятия смерти, сам напросился. Перед глазами Андреева пронеслись картин ки дома, семьи, работы, родные и близкие...
«Как глупо и нелепо всё заканчивается», — подумал он. Родные очень просили, чтобы муж и отец возвращался живым и здоровым. А он не может вы полнить простейшую, казалось бы, просьбу... Известно, что в такую сильную пургу покидать укрытие нельзя ни за что, это равносильно самоубийству. Но и оставаться в заваливаемой палатке, отдаться на заклание слепой стихии, по добно барану, ещё хуже. Если погибать, то в бою, а не лежачим.
Решение пронзило Андреева мгновенно: «20 км до Сетного в таких условиях пройти маловероятно, ещё труднее не сбиться с пути, но ведь я опытен, одет и обут на высшем уровне. Так почему бы не попытаться выжить?» Взяв документы, деньги, дорогостоящие фотоаппарат и спутниковый навигатор, ровно в 10.00 Александр ножовкой вспорол бок палатки с подветренной стороны и вышел на свободу.
И в то же мгновение на освободившееся от его тела место обрушились, пригибая скат палатки к полу, «до упора», сугробы прессованного снега. Последняя тоненькая нить, связывавшая с остатками тепла и относительного комфорта, оказалась оборванной. Свобода дохнула так, что буквально при подняло над тундрой и понесло, ноги переставлялись непроизвольно. Повезло, что ветер всё же был не встречный, а под углом 30—40°, в спину справа.
Да ещё фрагменты дороги были периодически видны, не всю колею перемело. И, по жалуй, самое существенное: на востоке сквозь серую мглу пробивался тусклый диск солнца. Значит, есть ориентир, не надо лазить в карман за компасом, морозить руки, тратить время на разглядывание стрелок. Вперёд, на прорыв! За 4 часа — ни единой остановки. По застругам, льду шёл Андреев к спасению. Пешком, без лыж. Иногда, теряя колею, он, как матёрый волчара, какимто неведомым чутьём находил её вновь.
И вот в 13 часов наступил перелом: пурга стала утихать, солнечный диск позолотел, оброс ореолом чистого неба. Ещё через час на юге показалась вышка ретранслятора и серые бочкихранилища. Сетной!!! ...Андреев шёл через заструги по ослепительно белому снегу и улыбался. Жизнь продолжается! Ещё несколько часов назад рассудок буквально кричал о том, что «отстрелялся», хватит походов, игры со смертью, а сейчас рождались планы «Ямальского реванша» и другие, не менее захватывающие...
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
