И вот уже ночь с 5 на 6 марта проводим вагоне. Утром все прильнули к окнам: какое оно – зимнее Море – Татарский пролив? Есть ли лёд? Везде ли можно пройти? В бухте Дюанка рыбаки сидят на льду, даже машина недалеко от берега стоит. А дальше вдоль берега пролива что-то непонятное: лёд есть, но на вид какой-то несерьёзный, не хочется по такому ходить. В общем, ситуация со льдом, а значит и с маршрутом, не прояснилась.

Тем временем поезд благополучно доплёлся до Ванино. Первое, что мы ощутили, вывалившись из вагона, – на улице необыкновенно тепло. После морозов в нашем Комсомольске на перроне вокзала в Ванино солнечным мартовским утром мы почувствовали себя, как на курорте. Загрузились в автобус. Вот ведь парадокс: поезд «Владивосток – Советская Гавань» не идёт в город Советская Гавань! Даже до советско-гаванского района не доходит! Добирайтесь до города, гости дорогие, как хотите. Хорошо, хоть автобус есть. Он, правда, в 10 раз дороже этих же километров по железной дороге, но зато раз в 10 дешевле такси. Видимо, это потому, что здесь особая экономическая зона.

Сам город находится на берегах одной из лучших гаваней мира – залива Хаджи. От его довольно узкой горловины во все стороны расходятся глубоко врезанные в берег бухты (как пальцы на руке). В такой бухте никакой шторм судам не страшен. В силу такого сложного рельефа Совгавань состоит из центра и довольно-таки большого числа мини-посёлков, находящихся на значительном расстоянии друг от друга (их могут разделять приличные участки леса, реки, бухты и т.д.). Совгавань долгое время была «закрытым» городом (тут база ВМФ), поэтому, несмотря на своё «портовое » положение, гражданского порта не имеет, «чужие здесь не ходят», и жители до сих пор сохранили доброжелательность и социалистическую сознательность в хорошем смысле этого слова.

Здесь, общаясь с людьми, отдыхаешь душой. Добираемся до города за час с небольшим. Нас радостно встречают совгаванские друзья, и мы вместе идём в краеведческий музей. Там есть всё: этнографические материалы о местном народе орочи, материалы экспедиций Бошняка и Невельского, хроника становления советской власти и партизанского движения, большая экспозиция о флоре и фауне. Во мне до сих пор живёт детская любовь к этому музею, я очень хочу ею поделиться и всегда при случае тащу сюда своих друзей. Огорчает лишь одно: виденная в раннем детстве, ещё в старом здании экспозиция с годами почти не меняется. Однако время уже обеденное, и кони бьют копытами.

То есть рвутся на маршрут. И вот мы уже надеваем лыжи возле каменного карьера, что за 1-м районом. (В Совгавани почему-то много таких «числовых» – где административных, а где народных – наименований: 1-й район, 3-й микрорайон, 5-й квартал, 42-й квартал, «Двадцатка», 9-й ключ... Причём, если 1-й район – это именно район, то на 42-м когда-то стоял 42-й авиаполк, а в «Двадцатке» располагался лесозавод № 20.) От карьера в сторону Тёплого озера идёт след снегохода («буранка»), по нему мы и двинулись. Отсюда и до обеда. Длиннющая такая цепочка получилась, видимо, шли так, как есть хотели: самые голодные – впереди. В лесу на «буранке» хорошо необыкновенно, прямо как в присказке – тепло, светло и мухи не кусают.

Пообедали на 9-м ключе, и снова в дорогу. Программа-максимум на сегодня – Китайская стена, состоящая из очень крупных, «стеновой» формы останцев. Дойдём ли? Ведь вышли в обед, а некоторые встали на лыжи впервые. Не дошли. Увидеть – увидели, ноне дошли. Едва солнце скрылось за горизонтом, стали искать место для лагеря. Установка шатра – дело не 5 минут, а у нас их два и много новичков, которые этот симбиоз технической мысли и архитектуры и в глаза не видели. Но народ, несмотря на навалившуюся как-то вдруг усталость, решительно взялся за незнакомое дело. Да так, что мы только диву давались.

Дальше начался тест на обладание инженерно-техническими навыками: требовалось собрать походные печки. Вроде ничего сложного, а вставь хотя бы трубу неправильно, и получишь в шатре вместо тепла и уюта газовую камеру. Пройденные с рюкзаком за полдня 14 км, сытный ужин и тепло протопленного шатра сделали своё дело – на песни под гитару в этот вечер сил уже не хватило. Упаковались в спальники, расталкивая порой соседей (11 человек в шатре – тесно!), и через 5 минут раздалось дружное посапывание, а то и похрапывание. И только дежурный позвякивает дверцей печки, подбрасывая каждые 15–20 минут дрова.

Зимние шатры делаются двухслойными для создания воздушной прослойки, сохраняющей тепло. Но ткань шатра – тонкий капрон (чтобы уместить палатку в рюкзак вместе с прочими вещами), пропускающий холод. Поэтому топят походную печку всю ночь, периодически сменяя друг друга. И ночью в шатре, если с дровами не прогадать, достаточно тепло. Некоторые в спальник в одних трусах влезают. А бывает, дежурный очень рьяный попадётся, тогда все из спальников вылупляются и умоляют: «Не топи-и-и больше!». Что ещё хорошо в шатре – за ночь высыхают и вывалянные в снегу рукавицы, и мокрые от пота свитера, и ботинки, раскисшие от первого и от второго.

Поэтому утром, натягивая на себя тёплую сухую одежду, чувствуешь себя белым человеком. И как-то отходит на задний план, забывается то вчерашнее, прямо скажем, скотское состояние, когда ты, насмерть уставший, в мокрой, промерзающей на холоде одежде, проваливаясь в снегу, ползал с едва живым фонариком вокруг шатра и привязывал закоченевшими пальцами оттяжки. Сейчас же тепло и комфортно, и ты снова готов в дорогу, какой бы дальней она ни была… Утренние сборы опять удивили быстротой и организованностью. Даже как-то неинтересно: никого ни воспитывать (мол, сначала сложи общественное, а потом своё!), ни подгонять не пришлось. Бурная суета, народ сам подбегал с вопросом: «Что ещё сделать?».

И вот уже всё снаряжение собрано, рюкзаки уложены, носики напудрены (шучу) и пора в путь. Тем более, что очень хочется посмотреть на Китайскую стену. Как только вышли из леса, в начале которого ночевали, так сразу во всей красе её и увидели. Оставили на развилке дороги рюкзаки и долго осматривали и «облазивали» эти великолепные останцы. Кое-кто даже решился прыгнуть с первой скалы Мапаца (переводится как «медвежья мать») в снег. Необыкновенное место! По верху сопок целый гребень разнообразных скал и скалок. Какие же здесь катаклизмы происходили в своё время? Литые бока и столбчатый профиль Китайской стены сразу выдают её вулканическое происхождение. Такой застывший, довольно изящный «веерок » из лавы. Для какой дивы? А ещё отсюда виден Татарский пролив.

Не замёрзшее! Цвет его непередаваемый – серо-зеленовато-голубой и, само собой, в крапинку и с полосочками. Огромная масса воды переливается и тускло поблёскивает на солнце. У горизонта границы моря практически не видно, оно плавно сливается с почти таким же небом. Пожалуй, только блеск воды под солнцем позволяет хоть как-то различать две эти стихии. Но там, где «не блестит», всё едино. Наконец, тучи немного разбегаются, и на небе, и на море появляются голубые оттенки. Раз море не замёрзло, то идём «по плану Б». Двинулись вниз, к ручью Короткому. Долго спускались по старой заснеженной дороге, ведущей к уже не существующей военной части. Вначале сильно мешали кусты ольхи.

Придавленные снегом, они практически перекрыли дорогу, и пробираться через них на лыжах оказалось непросто. Только расслабились и начали получать удовольствие от плавного спуска по неглубокому снегу, как нашлась работа ремонтнику – начали ломаться лыжи и крепления. Потом начала сказываться усталость. Хоть и вниз, но сколько же можно! Скоро 3 часа, кушать давно хочется. Потом… А потом всё внезапно прошло. Потому что в просветах дороги сквозь яркие весенние «цветные» ветви (весной их цвет становится очень насыщенным, «красочным») увидели синеепресинее, без единой льдинки, море, окружённое вдалеке заснеженными, сверкающими на солнце сопками.

Картина была настолько яркой и неожиданной, что усталость, как рукой, сняло. В этом месте дорога круто уходит вниз, и на пластиковых лыжах, да не умеючи (а и умеючи тоже)… В общем, падения, и неоднократные, были неизбежны. Обычно после такого спуска довольных жизнью не бывает. Но от всех допледшихся, дотащившихся в конце концов до разведённого в леске на берегу костра мы не услышали ни одной жалобы. Народ сильно растянулся, подходили по одному, по двое, с большими интервалами. Но у всех в глазах был Татарский пролив и СИНЕЕ МОРЕ. Внизу в лесочке уже не было ветра, так надоевшего на спуске. Было тепло так, что снег местами превратился в кашу.

Пробивал себе дорогу к морю ручей с открывшимися участками чистой воды. Варился обед. И можно было в ожидании оного выйти на берег, где о сверкающий белый берег бились и рассыпались брызгами синие-пресиние волны. На мысе заплывшие льдом крупные камни превратились в композицию из молочного опала с куполами, колоннадами и зеленоватым бассейном. А выше по берегу рассыпалась разноцветная окатанная галька, торчала из снега ярко-рыжая трава… Но погода на море – штука непостоянная. И к тому времени, как мы, пообедав, вышли с рюкзаками на берег, облака-тучки затянули большую часть неба, и море посерело. Но его очарование не пропало. В контрасте серо-зелёной воды с белым льдом было что-то завораживающее.

Не сговариваясь, все фотографировались, лёжа на льду, как тюлени. Лед был такой притягательный, что не поползать по нему на пузе – дураком быть. Там, правда, оказалось ещё весьма скользко, и замочить «ласты» в воде было вполне реально. Степаныч кое-как пробрался к воде, зачерпнул её и возмущённо заорал: «Она не солёная! ». Проведённое расследование показало: воду он набирал на берегу в месте впадения ручья. Запихав лыжи за боковые стяжки рюкзаков, с палками в руках двинулись по обледеневшему берегу. Лёд был, естественно, скользкий, и возможность скатиться в воду щекотала нервы.

Вода ну никак не казалась тёплой. В некоторых особо сложных местах мужская часть группы пробивала во льду ступени, подавала дамам руки, подставляла ноги. Вовсю чувствовалось приближение 8 марта. Там, где в берег глубоко врезалась безымянная бухта, случилось столпотворение. Между большими обледеневшими валунами, нет, не плескалась, а медленно переливалась, колыхалась, лениво накатывалась на берег и вновь отступала густая светло-зелёная масса. Вода, застрявшая где-то в промежутке между твёрдым и жидким состоянием, казалась необычной, очень вязкой. И цвет её необыкновенный – молочно-зелёный… Очень трудно было оторваться от созерцания этого зрелища.

Было в нём что-то фантастическое, из «Соляриса». Потом попался мыс с чётким абрисом человеческого лица со всклокоченной шевелюрой. До нужного распадка добрели уже в светлых сумерках. Пошёл лёгкий снежок. В свете вспышек фотоаппаратов снежинки создавали причудливые созвездия на снимках. Долго искали тихое место под лагерь – погода портилась, к снегу добавился приличный ветерок. Наконец, нашли затишок за большими пихтами. А потом был празднично-предпраздничный ужин с припасёнными по такому случаю «вкусняшками» (был даже торт! Даже два торта!), и песни под гитару, и утренние поздравления с 8 марта.

Жалко только, что не удалось встретить восход на море (встреча восхода на восточном берегу – звучитто как!): утро было довольно пасмурное, и солнце объявилось на небе уже достаточно высоко. Нам повезло: вверх шла набитая тропа, и не пришлось вязать «тормозила» на лыжи. Зато там, наверху, мы в полной мере оценили вчерашние хлопоты по поиску места для лагеря. До той поры, пока не поднялись на открытое место, никто и не предполагал, что там ТАК дует. Так что торопить никого не пришлось. Быстренько встали на лыжи и пошли. А ветер-то в лицо. И можно, конечно, частое поворачивание голов назад этим ветром и объяснить.

Но я-то точно знаю, что дело совсем не в нём – все пытались запомнить, записать на «жёсткий диск» своей памяти картину «Последний взгляд на море». Солнце в этот день было неярким, море свинцовосерым, но, мне кажется, записывалась совсем другая картина… Да-а, всему когда-нибудь приходит конец. И вот уже за гребнем не видно моря, зато отчётливо виден карьер под Советской сопкой – конечная точка нашего маршрута. Казалось, это ещё так далеко отсюда, а добежали быстро, даже чересчур. До автобуса в Сортировку (посёлок, откуда стартует поезд) было ещё ой как далеко.

Выручил нас сторож карьера, спасибо ему огромное. Тёплое помещение, горячий чай с неликвидами – что ещё туристу для счастья нужно? (Для тех, кто не знает, поясняю: чай в зимнем походе – предел мечтаний каждого. Потеря влаги при движении с рюкзаком на лыжах огромная, а восполнить её можно только 3 раза в день во время приготовления пищи, кушать снег – не самая удачная идея. Поэтому пить обычно хочется намного больше, чем есть.) В город все приехали умиротворённые.

Но Олег, живущий в Совгавани, успел до отъезда затащить всех к себе домой и ещё раз напоить чаем. А те, у кого оставались силы, совершили экскурсию по городу. С поезда – домой отмыться и бегом на работу. И опять привычный, прямо как у цирковой лошади, круг: дом – работа – дом… Но вот уже и весна на исходе, а перед глазами до сих пор не коллеги по работе, не грязная посуда, не раскисший снег на улицах, а белая лыжня, возвышающиеся над сопками скалы, синее море и протянутая на помощь рука друга.

Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/