Путешествие по Лапландии
Наша экспедиция стартовала из приграничного города Никеля 21 февраля. Первые километры -- вдоль шоссе. Конечно, можно было доехать до ближайшего посёлка Приречного (более 50 км) или даже ещё дальше. Обычно так и поступают. Но у нас -- особая экспедиция, смысл которой -- пройти всё Заполярье своими ногами, и никак иначе. Обочина шоссе в этом плане -- подспорье: нет необходимости сразу "вгрызаться" в глубокий снег, лучше проходит акклиматизация. Вот мы и шли пять дней по дороге, уводящей всё дальше от границы.
Пока двигались вглубь Кольского полуострова, наблюдали смену ландшафтов. Вначале -- холмистая лесотундра с заиндевевшим редколесьем, через 50 км -- уже приличный лес, ещё через 50 -- настоящая тайга. Морозы стояли крепкие -- до -35 грдС по ночам. Учитывая, что нас всего трое, объём бивачных работ огромный. Минимум три часа труда требуется после окончания движения до начала отдыха. После трудного ходового дня нам нужно утоптать "пятачок" под палатку, вырыть яму для костра в метровом снегу, наготовить кучу дров (причём пилить и тащить стволы приходится на лыжах, без них проваливаешься в снег по пояс), сварить ужин, при этом воды часто нет, надо топить снег, что удлиняет процесс; наконец, ставить палатку уже в темноте, с фонариком, стелиться и только после этого можно подумать об отдыхе.
Иногда нужно ещё просушить у костра подмокшие и обледеневшие вещи, кое-что подремонтировать, проверить и почистить лыжи и крепления, заготовить растопку на утро. Печки у нас нет -- для команды из трёх человек это нерационально. Спим "вхолодную", снаряжение позволяет, здоровье тоже. Кстати, о снаряжении и продуктах. Вес груза по нашим меркам невелик -- всего 40 кг "на душу", часть везём на санках. Итак, мы двигались по дороге к Верхнетуломскому водохранилищу, образованному в междуречье горно-таёжных рек Лотты и Ноты, со скоростью 18 км в день.
Если бы поход длился всего 20--30 дней, можно было бы и "рвануть", но у нас другие задачи. Главное -- пройти без потерь всё Заполярье -- 10 тыс. км, пятую часть из них -- в этом сезоне. Таков наш сверхмарафон и любой "надрыв" на дистанции неуместен. Наконец "дорожный туризм" кончился. След снегохода "Буран" повёл нас к просторам водохранилища. По следу очень резво на своих пластиковых "Фишерах" (спецзаказ, полярный вариант) устремился вперёд житель Архангельска Степан Савин, за ним -- его гигантские самодельные пластиковые волокуши. Далее -- ветеран лыжного туризма Татарстана Евгений Мосолов, замыкаю я. В таком же порядке мы прошли большую часть всей Лапландии.
Акватория водохранилища -- это не то, что лента дороги, зажатая лесом. Тут есть на чём остановиться глазу: мысы, острова, причудливой формы заснеженные деревья и камни. Такие пейзажи вдохновляют, и мы помчались быстрее. Погода тоже благоприятствовала: хоть и холодно, но не было ветра, а видимость отличная, да и тропление лыжни незначительное. От холода здорово спасала одежда из ткани "Полартек": при нагрузках вроде потеешь, а кожа сухая; стоишь на привале -- тепло, работаешь -- не жарко. Одним словом, это ткань XXI века.
Но говорят же: ничто не вечно под луной. 28 февраля, в предпоследний календарный день зимы, она, можно сказать, устроила себе бурные проводы -- метель с нулевой видимостью. Двигались по азимуту, к тому же мешал подлип из-за влажного свежего снега. Наградой нам стала ночёвка на турбазе "Разливы" в Аншуковой губе. Днёвка на восьмой день пути, да ещё в непогоду, оказалась весьма кстати. От водохранилища путь лежал к Лапландскому заповеднику, по старой лесовозной дороге.
Первые 15 км катили, лихо отталкиваясь палками, по свежему вездеходному следу. Солнце подбадривало нас, снег искрился в его лучах. По бокам -- красивые Курбыш-озеро и Пырш-озеро, в отдалении -- великолепный Чильтальд -- высшая точка Туадаш Тундр. Но скоро колея повернула на р. Вуву, а к Элгорасу -- высшей точке Сальных Тундр -- вёл только заметённый снегоходный след; скорость нашего продвижения упала раза в полтора. Солнце спряталось, на небе -- хмарь. Лес неприветливый, горелый, в вырубках. След вскоре и вовсе кончился, началось "освоение целины" -- тропление. Скорость упала до 2 км/ч. А наверху бушевала самая настоящая метель. Элгорас так и не пустил нас в свои владения.
Теперь вариант один -- старая заброшенная дорога на Куцколь, где у озера когда-то был большой леспромхоз. Для нас это стало воистину "Дорогой жизни". Нет другого сквозного пути через Лапландию в Хибины. Пришлось трамбовать тонны снега, продавливая его лыжами и весом своего тела с рюкзаком, выпахивая нартами траншею глубиной до 30 см. И так метр за метром, час за часом, день за днём. Не доходя до р. Колныш в бывших вырубках случайно наткнулись на уютный балок, где провели ещё одну днёвку, опять в сильнейшую метель. После неё наши трудности увеличились многократно. Скорость продвижения снова упала до 6--7 км, да не в час, а в день!
Дни таяли, как и наши запасы продуктов и времени. Наконец утром 9 марта по заметённому следу снегохода мы "вкатили" в заветный Куцколь. Увы, посёлок был пуст, леспромхоз прекратил существование. Значит, опять в бой со снегом, с километрами, со временем. Куцколь -- вершина цепи рек и озёр, оканчивающейся в Мончегорске и далее на озере Имандра. Цепь эта с востока обрамляет горные хребты -- Волчьи и Монче Тундры, а также их форпосты, самый главный из которых -- массив вершины Туйболы, Лапландского Эльбруса, как я его называю. Теперь мы начали отсчёт "бусин" этой цепи -- Лумболка, Кашкозеро, Сухая Ламбина, Мончеозеро... Опять глубокий снег, осточертевшее тропление.
На Кашкозере повезло: появился наст. Но на Сухой Ламбине на нас обрушился шквальный северный ветер с порывами до 15--17 м/с. Хорошо хоть попутный. Вот и остров Горелый на Мончеозере и последняя полевая ночевка первого отрезка маршрута, 21-я по счёту. Позади примерно 270 км. Не так уж и мало, учитывая условия. До Мончегорска осталось 15 км, уже видны трубы предприятий. Кстати, после Верхнетуломского водохранилища мы не встретили ни одного человека, и это в краю, райском для рыбалки и охоты, путешествий. Балки и избушки, что изредка встречаются по берегам озёр и рек -- в нежилом, запущенном состоянии.
Казалось бы, 15 км пути по замёрзшему озеру -- пустяки, прогулка, даже если в желудке пусто. Но Север есть Север, об этом забывать нельзя. В 12 часов начался встречный ветер, да ещё с метелью, видимость 50 м, не более. В такую погоду обычно никто не ходит. Но у нас нет выбора, и мы ринулись на метель в лобовую атаку. Кстати, спасибо курткам из ткани "Уиндблок": сквозь них действительно лапландский ветер не проник. 14--15 марта краткий отдых в Мончегорске, славном городе, где нас чудесно приняли и приютили новые друзья и единомышленники -- путешественники, лыжники, промальпинисты. Впереди -- горная часть Кольского полуострова.
Ж Теперь нам надо на восток, в Хибины, навстречу горам и солнцу. Но Хибины закрыты: снег, метели, лавины. Велик соблазн уйти в тундру, в обход гор, быстрее к Белому морю. Но мы не можем, не имеем права пропускать восхождения. Нельзя взять с ходу -- придётся ждать случая. А лучшее ожидание -- поиск новых путей, разведка боем. Рядом с Мончегорском находится короткий, но симпатичный хребет Монче Тундра ("Монче" в переводе с cаамского значит "красивый"). Неделю назад этих гор мы не видели из-за метели и низкой облачности. Теперь вот представился шанс как следует попрощаться с Лапландией.
После обеда 16 марта вышли из города. Сразу же -- резкий набор высоты до горнолыжной базы на склоне горы Ниттис. Отсюда и начался траверс северо-восточного склона Монче Тундры. Тропить не надо, леса нет, лишь снег и камни. Быстро набираем высоту. Внезапно сталкиваемся со стадом диких оленей: они после непогоды вылезли на склон копытить ягель. Увидев нас, тут же умчались прочь. Здесь их владения, граница Лапландского заповедника. Людей сюда пускают только по разрешениям. По склону хребта дошли до входа в ущелье Кымдыкорр. На cевере -- невысокие горы Кепперуайвенч. Там обледенелые скалы, снега мало.
Картина восхитительная. Но любовались ею недолго: наутро началась пурга, которую пришлось пережидать целых три дня, таких нужных на маршруте. Хорошо ещё, что палатка -- наша крепость; в ней просторно и безопасно, никакая пурга нам не страшна. 20 марта во второй половине дня продолжили маршрут. Вход в ущелье, как в античный храм, -- по гигантским ступеням. Вокруг мощные скальные стены, ущелье очень широкое, до 200 м. Дальний его конец -- это цирк с двумя снежными взлётами. Хотелось проскочить перевал с ходу. Но приближалась ночь, и снова повалил снег.
Утром ясно, но очень холодный ветер. "Кошки" надели прямо в палатке, утеплились по максимуму. Наверх поднялись быстро. Картины гор при свете солнца просто завораживающие. Но ветер торопит на спуск. Перевал вывел в глубокое ущелье Чингльскорр, за полчаса достигли его середины. Далее, чтобы попасть кратчайшим путем к Эбручорру -- высшей точке Лапландии, надо перевалить отрог вершины Коттичорр. Часа полтора мы с рюкзаками серпантином по насту поднимались наверх. Дуло страшно, пришлось даже надевать верхние синтепоновые куртки. И вот мы наверху, на нешироком плато. Тут не до красот, лишь бы спрятаться от опрокидывающего ветра да не отморозить руки.
Рядом пирамидальная вершина, вся в мощных кристаллах снега и льда. Хотя она и не самая высокая, но одна из красивейших. Эту вершину (1А, 945 м) решили назвать горой Стрелкова, в память о погибшем в Восточном Саяне 27 февраля 2000 г. неоднократном чемпионе России по туризму и альпинизму, мастере спорта международного класса северодвинце Михаиле Стрелкове. Степан Савин с ним неоднократно ходил в одной команде. На штурм Эбручорра нет времени, всё "съела" пурга. Быстро спустились к границе леса, потом по реке вниз, почти к озеру Сейдъявр. Давненько мы не сидели вот так у хорошего костра в ельнике! Вечером -- луна в полнеба, даже свечку в палатке не надо зажигать.
До полуночи пекли блины, говорили "за жизнь". В ночном небе горы смотрелись классно, а снежная пирамидка вершины Стрелкова -- лучше всех. Выход через хребет Монче Тундры (рядом с одноимённой вершиной) к горнолыжной базе "Ниттис" стал завершением нашего "кольца". Ж В яркий солнечный полдень 25 марта мы ступили на лёд знаменитого озера Имандра. Впереди Хибины, самый высокий горный массив полуострова. Все мы неоднократно там бывали, прошли многие перевалы, поднимались на вершины, но всё равно тянет опять. Заночевали на берегу острова Палёного. Здесь дрова, покой, тишь. Наст уже такой, что можно свободно разгуливать без лыж.
От станции (КАКОЙ??) идёт торная туристская лыжня. И вдоль Иидичйока, и вдоль ручья Меридионального -- всюду следы нашего брата. В разгар школьных каникул в Хибинах очень много групп, в основном из Петербурга. Все здороваются, расспрашивают, а когда узнают о нашей экспедиции, проявляют интерес и уважение. Немного не дойдя до устья Часнайока, встали на ночёвку. Шедший полдня снег прекратился. Теперь на долгожданный Часначорр, по старой версии -- высшую точку Хибин, Кольского полуострова в целом и всего Северо-Запада России. 1191 м -- высота небольшая, но здесь, на Севере, условия примерно соответствуют 3--3,5 км где-нибудь в Саянах, плюс скальные сбросы и перепады высот, не говоря уже о снегах и ветрах. С 250 м нам надо подняться резко вверх.
Мы не одни: по лыжням буквально "из-под каждого куста" выходят наверх группы туристов. Вот так всегда в конце марта на всех популярных перевалах Хибин -- лыжные "караваны". Всю ночь меня терзали сомнения: как идти. Дело в том, что по новым версиям высшей точкой Хибин и всего полуострова стала считаться вершина Юдычвумчорр, расположенная в 4 км южнее в том же хребте. Высота её то ли 1200, то ли 1206 м. Получается, что надо делать траверс хребта и совершить восхождение на обе вершины. С нашим грузом, с нартами, это нереально. Выход один: делать базу, оставлять груз и налегке, взяв самое необходимое, выходить на траверс. Задача сложная, особенно учитывая неустойчивость погоды.
Где же выбрать место для базы, чтобы вещи не пропали? Выход один: перевалить через Южный Чорргорр, спуститься на базу "Куэльпорр", где расположен пост поисково-спасательной службы, там оставить вещи и уж оттуда выходить наверх. Вариант не самый лучший, всё-таки лишних 8 км набирается, зато безопасный и надёжный. Перевал красив, он хотя и лёгкий, некатегорийный, но попотеть пришлось. Хорошее катание по мягкому неглубокому снегу -- и мы в лесу, в долине Кунийока. До базы шли долго, поскольку в пути встречали много групп, общались, рассказывали об экспедиции, рекламировали изделия "Полартек". Интерес к нам был прямо-таки фантастическим. Встречи, знакомства, разговоры продолжались и на базе.
28 марта -- определяющий день сезона, день восхождения. Погода так себе: солнца нет, но терпимо. Быстро достигли по лыжне перевального цирка. Подуло, однако... Маршрут ещё накануне наметили в обход скальных взлётов, выводящих на перевал, прямо по склону непосредственно на восточное ребро. Мы с Мосоловым поднялись в "кошках", Савин на своих спецлыжах вышел прямо на ребро, до камней. Канты у этих лыж держат намертво, а мы раньше считали, что предел мечтаний -- "Бескиды". На ребре адский (другого слова не подберёшь) ветер, до 25 м/с. Штормовые порывы его пытались сбросить нас на ту сторону ребра с крутых скал; привязанные к "беседке" лыжи (вес пары "Бескидов" 5 кг) швыряло о камни, как спички. Мы кое-как зарубились ледорубами, вбили в наст лавинные лопаты, застраховались.
Встать в полный рост было невозможно, ветер тут же отрывал от земли. Паники не было, тем более, что мы не мёрзли. "Полартек" плюс синтепоновые куртки сделали нас практически "непроницаемыми". Однако вверх пути не было, стихию преодолеть не удалось. Ушли вниз. С перевала двигались колонны лыжников. Вид у ребят измочаленный, все залеплены снегом, ветрозащитные маски обледенели. Хибины показали свой норов. Следующие несколько дней мы провели в ожидании погоды. С базы переместились в лес, поближе к природе. Время шло, результата -- никакого... В ночь на 2 апреля началась метель, снегу выпало около полуметра. Вопрос о восхождении отпал.
Надо уходить в Кировск. До него 18 км. После снегопада -- тропление, но лёгкое, под слоем свежего "пуха" чувствуется наст или след. Двигались быстро, метель гнала в спину. Безлесный участок перевала Кукисвумчорр прошли почти без остановок. Вот и Кировск. Отметка в поисково-спасательной службе, размещение в уютном общежитии Хибинской базы геофака МГУ... Савин тут же уехал в Северодвинск за заброской продуктов и снаряжения на оставшуюся часть маршрута. Мы с Евгением ждали его несколько дней. А с Хибинами не прощаемся. По окончании маршрута мы вернёмся сюда и сделаем траверс Юдычвумчорр -- Часначорр. Без вершин для меня лично пути домой нет.
Ж Ловозеро. 12 апреля мы наконец пришли сюда. Северная зима ещё не сдала своих позиций. Мы остановились на ночлег в уютном домике обсерватории, расположенной на западном берегу Ловозера в 4 км от одноимённого села. Это место в народе почему-то называется "Семерка", так даже на картах отмечено. На следующее утро -- выход на маршрут, на возвышенность Кейвы. 350 км мы рассчитывали пройти за 18--20 дней, если повезёт с погодой -- за 15. За порогом - мокрый снег, ветер, ограниченная видимость. Нас уговаривали остаться, переждать. Но надо идти, мы и так сильно задержались. Самые трудные километры -- первые. К многочисленным уже привычным осложнениям вроде ветра в лицо, плохой видимости добавилось чувство опасности: порой под лыжами внезапно выступала вода и казалось, что сейчас проломится озёрный лёд и ты с рюкзаком и санями погрузишься в пучину.
Но нет, пронесло. Ступив через 2 часа на противоположный берег, вздохнули с облегчением. А тут и солнце начало пробиваться, улучшилась видимость, поднялось настроение. Кроме того, обнаружили старый снегоходный след, ведущий на восток, в нужном нам направлении. По следу идти несравненно легче. За полтора дня, пройдя свыше 30 км, мы достигли Ефимозера -- преддверия Кейвской гряды. Кейвы -- это горный увал, делящий восточную половину Кольского полуострова на две части: северную (водосток -- в Баренцево море) и южную, с которой реки текут в многоводный Поной, впадающий в Белое море.
На Ефимозере здорово "подфартило": местные пастухи, обходившие свои стада, пасущиеся на склонах Кейв, подарили нам оленью тушу. Вроде груз у нас и так немалый (на 20 дней автономного перехода), а тут ещё пуда два свежего мяса. Но от такого подарка не отказываются. И вновь заскрипели перегруженные нарты... На следующий день в сырую погоду мы с трудом дотащились 15 км до рыбацкой избушки у озера Средний Ленъявр. Она оказалась занята хозяевами (как-никак выходные дни, ловозерцы выезжают в свои "угодья" на охоту и рыбалку). Пришлось ставить палатку. Нашли толстенную, как баобаб, сухую ель, одних веток которой с лихвой хватило на поддержание костра в течение многих часов, пока порциями варили гору мяса.
Мясо -- это хорошо, но вот погода портилась: теплело, весна "брала за горло". Чтобы не "крутить" лишние километры по рекам и озёрам, решили выходить на главный водораздел Кейв напрямую, по азимуту, невзирая на многочисленные подъёмы и спуски в предгорьях. Форма набрана приличная, питание превосходное, 40 кг на брата -- не груз, 100--200 м вверх-вниз -- не перепад. И даже то, что снегоходные следы кончились, уже не смутило, возможное тропление не воспринималось как серьёзная трудность. Но из-за сырого снега проходили лишь по 10--12 км в день, больше никак не получалось.
Кейвы -- гряда широкая, на несколько десятков километров. Растительность -- только кривая полярная берёзка, а выше 320--350 м -- только снег с выходами скал да триангуляционные знаки, видимые издалека. Вот так мы и шли несколько дней -- то по широким долинам, то по хребтам, то по заросшим березняком буграм. Рельеф разнообразный и очень сложный для ориентирования. Выручал спутниковый навигатор "Магеллан-2000". Пробираясь в урочище Семиостровье, что в долине реки Ельйок (приток Поноя), мы случайно открыли для себя красивейший горный массив Маег-Мыш, путешественниками ранее не посещавшийся (во всяком случае, сведений об этом нигде нет).
Здесь крутые (до 500 м) склоны со скальными сбросами -- не хуже, чем, например, в Саянах; гордо очерченные вершины, а понижения между ними имеют классическую перевальную форму. Главная вершина здесь увенчана репером, местные пастухи называют её Маег-Тандра ("Место, где ловят оленей" -- в переводе с языка коми). Мы назвали эту вершину Оленьей Сопкой. Действительно, олени бегали по её склонам, не обращая на нас никакого внимания! Видно, отвыкли они от людей: на многие десятки километров -- ни души. Ближайшее село -- Краснощелье -- в 50 км. Оленеводческие базы в конце апреля пустые. Люди ушли в селения, пойдут за стадами на летние пастбища во второй половине мая.
В гористой тундре неадекватно воспринимаются масштабы и расстояния, крутизна склонов. Например, небольшой кустик издалека можно принять за высокое дерево, соседний распадок вроде кажется бесконечно далёким, а прошёл полчаса -- и вот он. Характерный случай: к востоку от долины Ельйока мы шли по азимуту в направлении оленеводческой базы "Выборное". Ориентир -- камень. Ну камень как камень, их миллион разбросан по тундре. Час шли, два, три, камень всё вдалеке. Только в конце ходового дня мы его достигли, он оказался величиной с двухэтажный дом.
Погода устроила нам очередную "подлянку". Потеплело настолько, что снег на равнине пропитался влагой, наст проседал при малейшим давлении. По открытым белоснежным долинам идти стало невозможно, проваливались, что называется, "по самую репицу". Более или менее плотный наст был лишь на склонах, поросших березняком. И мы вынуждены были специально уходить на такие склоны, а это лишние километры вверх-вниз, влево-вправо, лишние усилия на маневрирование между кустами, чтобы нарты не застревали.
Ночью и рано утром было похолоднее (0-- -3 грдС). Мы перешли на ранние подъёмы: в 3--4 часа встаёт дежурный, в 5--5.30 все уже на лыжах. В конце апреля светло, почти полярный день, манипулировать временем можно сколько душе угодно. Плохо, что после 11--12 часов далеко не уйдёшь: снег пропитан водой, никакого скольжения. Решили идти на северный макросклон Кейв. Здесь снегу поменьше, да и на ночлег можно спуститься к березняку, спрятаться от непогоды в какой-нибудь ложбине. Этот тактический вариант себя полностью оправдал: в день проходили более 18--20 км. Но случались и неудачные дни.
Тундра оттаивала на глазах. В долинах стало черно: это обнажались проталины, нам часто на лыжах приходилось идти прямо по мху. Подкармливались ягодами, брусника сохраняется под снегом превосходно. Зверьё, чуя весну, оживилось: куропатки квохчут под каждым кустом, медведь-шатун вылез из берлоги, росомаха наплела узоры на снегу... Во время одной из разведок Мосолов повстречался с волком. Разошлись мирно. А вот одинокому, отбившемуся от стада оленю не повезло -- Савин успел вынуть ствол и мы снова заимели гору мяса (у нас оно как раз кончилось). Пришлось полдня в избушке варить, жарить, парить...
В самом конце апреля -- редкостное для нас везение: пятидневные заморозки. Мы ускорили продвижение, тем более что по левому борту долины Ачерйока -- голая тундра, препятствий нет. Затем -- опять метель; целый день, пройдя с утра всего 5 км, просидели в избе. Повезло с избами на Кейвах: как непогода, мы под крышей. Хорошо лежать на оленьих шкурах и есть блины, закусывая мясом! Метель вновь окрасила тундру в белый цвет, под действием ветра снег моментально превратился в наст, подлипа не было. За последние 2,5 дня, в Пасху и Первомай, мы дошли до Каневки, пройдя оставшиеся 50 км. Перевалили через главный водораздел в районе вершины Манюк. Рядом с ней -- красивые скальные останцы.
Сам Манюк трёхглавый. На южном склоне, "пробурившись" через густой березняк, вырвались на простор. Пересекли порожистый Сильев, в его русле -- сплошь открытая вода, еле нашли место для перехода. Далее по буеракам к Ачерйоку. Он уже не тот, что в верховьях: густой лес, высокие борта. Чем ближе к Поною, тем леса гуще, появился мощный сосняк, участков голой тундры на макушках водоразделов стало меньше. Через Ачерйок на Каневку ведет дорога, на ней -- чёткий след снегохода. 2 мая вошли в Каневку -- селение на могучем Поное. Реки на глазах темнели, вскрывались. Успеть бы до Белого моря! Дорога разбита, по обледенелым кочкам идти было неприятно. Олени здесь -- домашние животные, они кормились в лесу, привязанные к деревьям, будто коровы.
В Каневке нас приняли отлично. Была баня, специально для нас открыли в праздничный день магазин. Плохо одно: началась новая волна потепления. Надо достичь Сосновки (90 км по вездеходной дороге) за три дня, не больше, иначе можно просто реки не перейти. Для нас с Мосоловым на лыжах-"деревяшках" это нереально. Савин решил идти один. Он силён, опытен, настойчив, во всех отношениях прекрасно подготовлен. Если даже один участник дойдёт до Белого моря, то это успех всей команды. Как в высотном альпинизме: работают двадцать человек, а вершины достигают двое-трое, и это считается победой.
Из Каневки вышел около полудня, в самый солнцепёк. Еле нашёл переход через Поной. На правом берегу снег не держал, на подъёме я проваливался по колено. Пошёл сырой снег. Лыжи вязли в разбухшей "каше". На ручьях, речках всюду верховая вода. Трудоёмким оказался и подъём на водораздел между бассейном Поноя и Пурнача. К тому моменту снег повалил сплошной стеной, видимость не более 50 м. Шёл, не выпуская из рук компаса, часто сверялся по спутниковому навигатору. С трудом нашёл обещанную местными избу (на берегу ручья Сарафанного. -- Прим. А.Стёпочкина). До неё буквально дополз только в 21.30. После ужина пересчитал вес груза, получилось 55 кг, многовато...
На следующий день, 4 мая, погода резко ухудшилась. По льду реки сплошным потоком шла верховая вода. Пришлось вернулся обратно в избу. Только в ночь с 6 на 7 мая подморозило. Появилась надежда, что на "верховодке" образуются ледовые мостики. Так и оказалось. В девятом часу 7 мая вновь вышел на маршрут. По насту коньковым ходом быстро добежал до Пурнача. Не обнаружив поблизости мостов, решил перейти реку вброд. Сделал две попытки. В первый раз босиком прошёл метров десять, но как только погрузился в воду выше колена, вернулся, ноги едва отогрел. Для второй попытки снял уже штаны, а ноги обул в шерстяные носки и чуни.
Опять конфуз: посередине русла оказалась яма, а отморозить свое мужское достоинство -- это слишком... Снова вернулся. Кстати, сани, даже гружёные, прекрасно держатся на плаву. Отогрелся, попил чайку и снова в дорогу. В паре километров выше по течению нашёл свежий хлипкий ледовый мостик. Он потрескивал, но мой вес без рюкзака держал. У противоположного берега через трёхметровую канаву перебросил жерди. Перед Рябогой -- обширная заболоченная низина. На русле нашёл мостик из свежего льда. Перешёл по нему, а рюкзак и сани передернул волоком с помощью репшнура.
Дальше -- длинный "тягун" на водораздел. Вновь повалил густой снег. К вечеру опустился плотный туман. Вокруг -- ни единой зацепки для ориентирования, так и шёл по азимуту несколько часов. Вскоре к туману присоединились ветер со снегом. В 21 час не без труда поставил палатку. Наутро выяснилось, что до избы не дотянул 4 км. Утром 8 мая в сильную непогоду наскоро разогрел с вечера приготовленный завтрак, в палатке упаковал сани и рюкзак. Палатку собрал в последнюю очередь и привязал сверху к саням. До избы Коральской на р. Сосновке шёл около двух часов. Постоянно донимал сырой противный снег, временами переходящий в моросящий дождь. Остаток дня пришлось провести в избе.
Утром 9 мая "выстрелило" солнце, снег размяк. Сосновку форсировал по снежному мосту отработанным способом. Кругом -- мелкие сопки, скальные выходы, озы (цепи песчано-гравийных ледниковых отложений). Переправа через реку Богатую больших хлопот не доставила. К вечеру в природе установилась полная идиллия, на плато -- красотища. Решил, что к ночи, тем более в праздник, в Сосновке делать нечего, и в 20 часов на проталине кое-как поставил палатку. Ночью поднялся ветер. Пришлось выскакивать и исправлять оплошность, покуда палатку не сорвало.
Последний день, 10 мая, был самым драматичным. Рассчитывал в село добраться к обеду, а "приполз" под дождём аж к 10 вечера. Если в перелесках снега ещё было много и он хорошо держал, то в низинах уже вскрылись ручьи, кругом была вода. На озёрах -- "каша" из снега и воды, обходы долгие и утомительные. Как я всё это преодолевал -- цирк, эквилибристика! Шёл, как по лабиринту, перепрыгивая на лыжах с кочки на кочку. И уже перед самым селом, перевалив через гряду мелкосопочника, махнув на всё рукой, двинул напрямую через разлившуюся Сосновку, тем более что и сверху мочило.
В деревне (три десятка домов, две улицы) без проволочек меня устроили в гостиницу, где тут же протопили печь. Глава местной администрации Павел Ваганов помог связаться с ПСС в Кировске, он же и баньку устроил. Идти берегом до Умбы, как я собирался, оказалось поздно: береговой припай оторвало, берега оголились, на реках вода. Пришлось ждать попутного парохода домой, в Архангельск.
Ж Пока Степан в одиночку добирался до берега Белого моря, мы с Евгением три дня "обживали" Каневку. Познакомились с населением, узнали много о местной природе, истории этих дальних мест, об оленеводстве. Сходили даже на зимнюю рыбалку. Профессиональный рыбак Николай, приезжающий сюда, на свою родину, в отпуск из-под Мурманска, поймал двух хариусов, его соседка -- одиннадцать (вот вам и слабый пол!). Нашу тревогу вызывало резкое потепление. Поной темнел, набухал не по дням, а по часам, Патманьга (по которой и проходит вездеходная дорога на Сосновку) вскрылась. "Как там Степан, успеет ли прорваться Ж" -- эта мысль не давала покоя.
6 мая -- удача: рейсовый вертолёт на Ловозеро. Долго летели над тундрой. Глядя в иллюминатор на бескрайние просторы, редкие леса, обширные проталины, вздувшиеся реки, бесконечные гряды низких сопок, я всё время удивлялся: "Неужели мы столько прошли на лыжах?!" Расстояние огромное, не меньше тысячи километров. И вот сперва Ловозеро, затем Ревда и Оленегорск, словно плёнка закрутилась в обратном направлении. Прощаюсь с Евгением Мосоловым. Он -- домой, сажать картошку, а я -- в Кировск, совершать восхождение на Юдычвумчорр -- высшую точку Кольского полуострова и всего Северо-Запада России. Всего 1200,6 м над уровнем моря, но на Севере главный фактор -- погода.
В марте мы из-за неё неделю не могли подняться наверх. Лично я не такой человек, чтобы отступаться от намеченного. "Высшие точки районов должны быть покорены", -- это один из двух базовых принципов нашей экспедиции. Снова Кировск. На базе МГУ встретили, как родного. Восхождение пришлось совершать не в одиночку. В Мурманской областной спасслужбе сложилась хорошая традиция -- каждый год в День Победы идти на Юдычвумчорр. Меня тоже включили в состав команды. И вот утром 8 мая МЧС-овский "ЗиЛ" высадил наш отряд из 17 человек на берегу озера Малый Вудъявр. Боже, как всё изменилось здесь за пять недель! Весна "дышит" вовсю. Но на перевалах снег, и даже со льдом, вершины гор скрыты зимними облаками. А внизу -- сыро, подлип. Пока подтянулись под перевал Рамзая, все взмокли. Солёный пот щипал глаза, приходилось умываться снегом.
На перевале же тотчас вспомнили, что зимний сезон пока не закончен. Подул ветер, поддал снежку, все спрятались в "карман" между скалой и снежным надувом. Быстро спустились в цирк перевалов Петрелиуса, организовали лагерь в снежной мульде. Погода неважная, почти метель. Поэтому оборудовали капитальные снежные стенки, отрыли большую столовую на всех и тоже обнесли стенкой. Был праздничный ужин, хороший вечер, много рассказов о походах, восхождениях, буднях спасателей...
Подъём был довольно поздний, в 7.40. "А куда торопиться, -- сказал руководитель восхождения начальник Кировского ПСО Александр Череватый, -- здесь же не Кавказ, когда в полдень начинают идти лавины и камнепады". И действительно, к 9 часам установилась идеальная погода: солнце, штиль, голубое небо, все горы видны. В 9.30 -- старт. Идём двумя отрядами. Первый -- из шести человек под руководством А.Череватого -- двинулся через перевалы Западный Петрелиуса и Крестовый. В группе молодые крепкие парни, профессиональные спасатели на лыжах "Ски-тур". На "деревяшках" типа "Бескидов" тут делать нечего. Все остальные под руководством Вадима Телова отправились по более простому пути -- по ребру, отходящему с перевала Западный Петрелиуса.
Я ушёл в отрыв, поскольку втайне тешил себя надеждой успеть сходить и на Часначорр (каких-то 4 км по слабопересечённому плато), так поиздевавшийся над нами 40 дней назад. Решив не делать крюк через перевал, я начал подниматься "в лоб" по насту, местами обледенелому, перемежающемуся с выходами скал и камней. "Кошки" держали надёжно, наст помягчал от солнца. Крутизна в середине взлёта оказалась 40--45 грд. Пришлось лыжные палки заменить на ледоруб и подниматься "на четырёх костях".
Левой рукой пробивал корку наста и делал "карманы" для опоры. Полчаса подъёма, и я на плато. Классифицировал трудность восхождения как 1Б. Отряда пока не было. "Надо рвать на обе вершины", -- решил я. Но вот незадача, облака выше 1100 м при полном штиле никак не рассасывались, видимость -- 5 м. Час гулял по плато, о Часначорре уже и думать было нечего, как бы вообще не заблудиться и не разминуться с отрядом. Но вот услышал голоса. Наши подоспели!
Пошли блуждать все вместе. Азимут 280 грд, прошли высшую точку плато. Далее Вадим построил всех в цепь, и мы двинулись на север в направлении тригапункта на высоте 1194,5 м -- места встречи двух отрядов. И точно, кто-то очень зоркий углядел в "молоке" холмик. Его расчистили ледорубами и под толстым слоем снега обнаружили триангуляционный знак. Всё, дошли. Установили мачту с флагами (России, МЧС, "Красного Креста", Татарстана), в воздух взмыли ракеты, раскупорили шампанское.
Подошедший с Крестового Александр Череватый поздравил всех с Днём Победы. И, о чудо! Облака поднялись. Все горы -- под нами, панорамы великолепные. Самый счастливый для меня день экспедиции. Вниз спустились быстро. Обратно шли тем же путём, через Рамзая. Итак, первый этап экспедиции завершён. Никому ещё за один сезон не удавалось пересечь Кольский полуостров через горы, совершая восхождения. Пусть мы не дошли до Урала, но надо учитывать условия: погоду, позднее начало финансирования, малочисленность состава. Экспедиция будет продолжена.
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
