Память сердца
Любовь к Родине, к родной природе, нам прививают, прежде всего, наши родители, относящиеся к тому самому поколению, которое ценой многих миллионов жизней в кровопролитных и жестоких боях защитило нашу Родину от порабощения фашистскими захватчиками.
Многие жители Майкопа прожили всю свою жизнь в городе, но так, ни разу не выехали в горы, не были в Гузерипле, Новопрохладном или на Лагонаках.
Мне в этом плане повезло, отец мой фронтовик, был заядлым туристом, охотником, рыбаком и таежником. Мы с ним в середине семидесятых годов исходили окрестности поселков Колосовки, Махош-Поляны, Хакодзя, станиц Новосвободной и Абадзехской, а также Хаджохского ущелья. Собирали дикие фрукты кислицу, грушу и алычу. А за каштанами ходили за перевал в Лазаревскую и Туапсинский район.
Как-то незаметно тихо-тихо уходит от нас боевое поколение, и только память в сердцах наших о них остается навсегда. Особенно о самых близких, те, которые вложили в тебя свое здоровье, знания, совесть и боль души, с одной единственной целью, чтобы, мы выросли и стали людьми, чтобы там в другом мире, им не было за нас стыдно.
Каждая семья Великой России свято чтит память о своих родных и близких, защищавших Родину на фронтах и тылу. Передает знания о подвигах отцов и дедов новому поколению. А жизнь уходящего поколения была не из легких. Они перенесли голод, разруху, репрессии и войну, свято верили в светлое будущее, строили его своими руками, верили в то что жизнь и здоровье положили не напрасно.
Моя мать Лесникова Анисья Ивановна после окончания педагогического училища в сентябре 1940 года поступила учиться в Кудымкарский учительский институт, где проучилась два полных курса. С пятого курса пришлось уйти, так как шла война.
На фронт маму забрали в апреле 1943 года на основании приказа Наркомата обороны СССР от 13 апреля 1943 года. Этим приказом была объявлена мобилизация на военную службу в войска противовоздушной обороны «молодежи женского пола в возрасте от 18 до 26 лет, с образованием не ниже 5 классов». Ей прибавили года и отправили на фронт вместо дочери председателя колхоза. Попала она служить в зенитный батальон. Во время осмотра вновь прибывшего пополнения на фронт, командир полка вывел из строя маму и спросил, сколько ей лет. Она ответила, что 17 лет. Он приказал ее вернуть домой. В тылу также нужны были труженики. За годы войны и работу в колхозе мама награждена Сталинской грамотой. У нее несколько юбилейных медалей за хорошую работу в тылу и медаль материнства. После окончания войны мать работала долгое время гидрометеорологом.
С материнской любовью к нам мы впитали от нее в себя самое лучшее. Она с детства приучала нас к труду, взаимопомощи, помогать людям, быть честными, никогда не обманывать, не брать чужого, все зарабатывать своим трудом.
Мне как старшему в семье постоянно приходилось помогать матери в лютые морозы, в метель ежедневно снимать показания гидрометеопоста, а затем становиться на лыжи и уходить с мамой в тайгу, делать снегомерные съемки. После войны особенно было трудно и голодно. Особенно тяжело я переносил голод. Постоянно хотелось есть. Мать варила нам чугунок картошки на весь день и давала мне в школу ржаной сухарь. Как я ни терпел, не смог сохранить его до обеда и потихоньку съедал.
Всю зиму мать ткала нам холсты, чтобы потом пошить рубахи и штаны. Мы помогали ей вымачивать лен, трепать и расчесывать, но совсем плохо было с обувью. У меня с сестрой была лишь одна пара валенок, и приходилось ждать, когда она придет со школы, чтобы переобуться и бежать в школу в валенках.
Летом в основном ходили босиком или отец делал нам из старых коровьих шкур сандалии. Поэтому мы каждое лето уходили с отцом в тайгу, заготавливали целыми рулонами бересту и драли с молодых липок лыко. Затем отец всю зиму нам плел добротные заправленные берестой лапти, а мать шила для лаптей из холста красивый опушок с плетеными онучами. Все бы ничего, хорошая удобная обувь получалась, да уж больно обидно дразнились соседские пацаны, родители которых жили побогаче, и могли позволить своим детям купить валенки или кирзовые сапоги.
Вне школы я в детстве, сколько себя помню, ходил в лаптях, но в школу лучше в них не показываться, засмеют.
В тайге отец учил владеть топором, мастерить берестяные туески, плести корзины из ивовых прутьев, ориентироваться, различать следы зверей, крики птиц, показывал все лечебные травы. Он знал о травах от своей бабушки Игнатихи, знаменитой в округе лекарке, прожившей 109 лет.
Чтобы как то выйти из голода мы с отцом начали вить из мочала веревки, делать берестяные поплавки и из старых аккумуляторов плавить свинцовые грузила. Накупив капроновых ниток, плели вручную сети. В тайге нашли огромные осины, выдолбили из них лодки. Нашив борта и поставив на уключины весла стали плавать на Каму и ловить рыбу. С матерью ходили в лес собирать полевой хвощ. Она его сушила, перетирала на муку и стряпала нам зеленые лепешки. С появлением рыбы как то голод постепенно ушел из нашей семьи. Стали заготавливать на зиму клюкву, кедровые орехи, соленые грибы.
Построили деревянный дом, коровник, сеновал и курятник все под одной крышей. Развели домашнее хозяйство. Холодильников раньше не было. Для хранения продуктов сами сделали холодильник. Выкопали глубокую яму, на потолок набросили два ската из бревен и засыпали землей. Каждый год весной, перед тем, когда вскроется река ото льда, ходили на речку заготавливать лед. Крупные куски льда загружали в холодильник. В глубокой закрытой яме мороз сохранялся все лето и осень. Так мы хранили продукты питания.
Как рассказать об отце, участнике Великой Отечественной войны кавалере ордена Солдатской славы и Великой Отечественной войны Василие Семеновиче Бормотове. Как можно разместить судьбу человека в небольшом листке бумаги? Как рассказать о тех лишениях и невзгодах, которые пришлось испытать целому поколению, прошедшему голод и войну? Что им довелось прочувствовать в те лихие годы?
На судьбу моего отца и его братьев полностью повлияла судьба моего деда Семена Игнатьевича Бормотова 1892 года рождения (репрессированного, расстрелянного и реабилитированного, как ни в чем не повинного человека). Многие современники, живущие в настоящий период, под воздействием тотального щельмования народной советской власти, давшие этому периоду жизни название - «годы сталинизма», обижены за репрессированных и ругают период жизни наших отцов. Но что интересно, хоть мой отец и его брат как сыновья «врага народа» и пострадали от Советской власти, но от них я не слышал, ни одного плохого слова о Сталине, о Жукове и о социалистическом строе. Это была власть народа. А подлецов вредивших ей было достаточно.
Они не стали воевать против своего народа, не перешли в войска вермахта, не пополнили ряды «лесных братьев» и бандитствующих дезертиров. А все как один добровольцами ушли на фронт защищать свою Родину. Сейчас настал такой период, когда восхваляют формирования СС в Латвии и на Западной Украине, поднимают на щит казачество, которое воевало в фашистских войсках под командование Шкуро, Краснова, Улагая и Фон Паннвица. Переносят мотивы той Гражданской войны на современные рельсы, и выдают белогвардейцев как истинных защитников Отечества. Совершенно не упоминая о том, что Советскую власть в то лихое время поддержал народ. Хотя в поддержку белого движения вложила средства почти вся Европа, Америка и Япония. И что все мировое буржуазное сообщество помогавшее оружием, танками, самолетами, финансовыми средствами, продуктами питания, обмундированием белому движению, ничего не смогли сделать против воли русского народа.
Что я знаю Бормотове Семене Игнатьевиче, о царском офицере, о герое Империалистической и Гражданской войнах? Учился мой дедушка в церковно-приходской школе, был грамотным. В Тюмени закончил офицерское училище и попал на германский фронт командиром роты.
Геройски воевал в Империалистическую войну с немцами, за смелость и мужество награжден тремя георгиевскими крестами и двумя медалями, был избран восставшими солдатами командиром полка и перешел вместе с полком на сторону красных.
Кадровый военный и в Красной армии воевал, не посрамив чести офицера. Среди наград имел личное именное оружие, врученное самим Фрунзе. Затем был направлен партией большевиков на создание колхозов.
Недалеко от родовой деревни Бормотово на месте выгоревшей тайги корчевал пни, создавал новые пахотные земли. Организовал и развил Верховский колхоз в Кудымкарском районе Пермской области. Был его первым председателем. А 1937 году по доносу был арестован и 26 сентября расстрелян. Вместе с ним были арестованы еще 20 колхозников. Все они Бормотовы и в одной шеренге в один день расстреляны. Так колхоз потерял самых крепких и хозяйственных мужиков. Видно не всем по нутру была советская власть, и боролись с ней и такими методами как доносы, клевета и щельмование, выбивая из ее рядов наиболее достойных.
Имущество моего деда было конфисковано, семья: моя бабушка с малыми детьми на руках осталась без дома и хозяйства. Брата моего отца Филиппа Семеновича боевого летчика после расстрела Семена Игнатьевича, как сына врага народа, сняли с самолета, разжаловали в рядовые и перевели техником на аэродром.
О тех далеких временах Гражданской войны я узнал из рассказа мой бабушки Дарьи Васильевны Бормотовой.
Когда полк под командованием Семена Игнатьевича стоял в обороне в поселке Майкор, моя бабушка Дарья Васильевна ходила к нему на встречу и приносила ржаных сухарей и сушеные грибы. В бою под этим поселком полк окружили белоказаки. Из окружения белых прорубилось во главе с Семеном Игнатьевичем около ста сабель. Остальные погибли. Они отступили в сторону Малой забойки, и ушли в тайгу за реку Иньву. В тайге в тылу белых действовали на положении партизанского подразделения. За зиму Семен Игнатьевич вновь сформировал полк и прошел рейдом по тылам белых. Разгромил большой обоз с оружием и боеприпасами белых, разгрузившийся на станции Менделеево.
Партизанский отряд базировался в тайге за деревней Бормотово в землянках. Местное население помогало отряду продуктами питания. После Гражданской войны Семен Игнатьевич водил туда моего отца и показывал эти землянки. Там он с ним взорвал оставшиеся с Гражданской войны гранаты.
Старший брат моего отца Филипп Семенович будучи пацаном уже был связным у своего отца. Он с матерью собирал для красных продукты и носил в лес. Место встречи с отцом было на окраине деревни Бормотово, за рекой Юсьвой. Белые пришли в деревню Бормотово осенью, а ушли зимой. Белые выследили Филиппа Семеновича, когда он пришел из тайги в деревню и вошел в дом. Дом окружили, но его там не обнаружили. Бабушка успела его спрятать под русскую печь и заложить дровами. Зимой там обычно живут куры.
Белоказаки тогда вытащили Дарью Васильевну на улицу, раздели ее догола, и привязали сыромятом к широкой плахе. Стали хлестать ее нагайками. Допрос и пытки результатов не дали. Они хотели знать, где с красными прячется ее муж Семен и куда она дела сына Филиппа. Белоказаки нагайками спину Дарьи Васильевны превратили в сплошное кровавое месиво. Ее без сознания привязанную к плахе, выбросили со двора. Но она осталась жива. Местные жители принесли ее, засыпали раны солью, спрятали в бане и выходили.
Помню как детстве, когда Дарья Васильевна приезжала к нам в гости, я нечаянно забежал во двор, где мама за занавеской в большом корыте купала бабушку. Дарья Васильевна ко мне была спиной. Я увидел на ее спине белые бугристые шрамы. Мама меня сразу прогнала. Но случай запомнился надолго. Как-то об этом спросил маму, почему у бабушки спина в шрамах и мать рассказала мне, как ее почти до смерти забили нагайками белые.
Семен Игнатьевич, когда сформировал полк в тайге под деревней Бормотово, то разгромил большой обоз белых, перевозивший оружие со станции Менделеево. Этим оружием он вооружил новобранцев. При приближении линии фронта красных, влился в дивизию Фрунзе, и ушел с ними наступая на Колчаковские части, уходя на Дальний восток. Был ранен, лежал в лазарете в Свердловске. Закончил Гражданскую войну в чине заместителя командира дивизии в уссурийской тайге. Там он заболел тифом и вернулся лечиться в деревню Бормотово. За Гражданскую войну награжден именной шашкой, парабеллумом, серебряными часами.
Клеймо «сына врага народа» также коснулось и моего отца. Он после окончания педучилища и Учительского института работал учителем немецкого языка, физики и математики. Когда началась Великая Отечественная война, 19 ноября 1941 года его призвали и как сына врага народа отправили в трудовой лагерь в Челябинск. Там они добывали камень в каменоломнях для строительства заводов эвакуированных с Украины. Затем они выдалбливали вмерзшие в лед бревна. Кормили очень плохо. От непосильной работы умерших рабочих лагеря складывали в штабель возле железной дороги. Такая же участь ждала и моего отца. Но вовремя подоспела помощь. К нему в лагерь за 300км. пришла пешком в лаптях из деревни Бормотово, моя бабушка Дарья Васильевна Бормотова и принесла котомку ржаных сухарей.
Чтобы избежать печального исхода отцу обманным путем удалось записаться добровольцем на фронт, и, не поставив в известность начальство, бежать из лагеря. Мой отец был на фронте с сентября 1942 года, по сентябрь 1944года, а непосредственно на передовой в наступающих ударных частях год и два месяца.
Он попал на учебу в Чебаркульские лагеря, а оттуда на пополнение Дальневосточной лыжной дивизии следовавшей на фронт по обороне подступов к Москве. Крепкие, здоровые парни 18-го, 19-го и 20-го годов рождения в дубленых полушубках, ну словом – орлы. Были направлены зимой 1942 года на линию фронта в заснеженные болота под городом Старая Русса, сразу походным маршем вышли на передовую. Шли три дня без сна и отдыха. Спали стоя и сонные шли. Падали в снег, поднимались и снова шли.
Прибыв на линию фронта, сразу без отдыха, с винтовками наперевес и с криками «ура» пошли в атаку. Немцы сначала обстреливали их из пушек и минометов, а когда подпустили поближе, ударили в упор из пулеметов. Отца ранило в бою разрывной пулей в лицо, залило кровью глаза. Санитарка, забинтовав голову, вытащила его из-под обстрела. Всего из Дальневосточной дивизии осталось в живых 14 тяжелораненых солдат, в числе которых был и мой отец. Остальные солдаты, ворвавшись в окопы фашистов, погибли в рукопашной схватке. Ценой своих жизней они сковали фашистские части, не пропустили дополнительные резервы фашистов на Москву.
Старая Русса город в Новгородской области. С 9-го августа 1941 года по 18 февраля 1944 года город был оккупирован фашистами. В целях его освобождения в 1942-1943 годах были предприняты две стратегические и несколько фронтовых и армейских наступательных операций сопряженных с большими потерями личного состава и не принесших желаемых результатов в силу недостаточной подготовленности.
С января 1942 года по февраль 1943 года близ города Демянска, распложенного между озерами Ильмень и Селигер, проходили ожесточенные бои между 16-й фашистской армией и войсками Северо-Западного фронта.
Наступая в очень сложных условиях, в лесисто-болотистой местности при глубоком снеге советские войска к середине января 1942 года вышли в район города Старая Русса и юго-западнее Демьянска. Лишь только 25 февраля 1942 года при переброске резерва Ставки 1-й ударной армии и 1-го и 2-го гвардейских стрелковых корпусов смогли окружить шесть фашистских дивизий.
Очень тяжело моему отцу пришлось под Старой Русой. Их окопы были в болотистой местности. В окопах стояла талая вода. Когда начинался артобстрел, все солдаты прятались в окопах и по колено стояли в холодной воде, прижавшись к стенкам окопа. С тех пор мой отец не выносит холод.
После госпиталя отца послали на переформировку, и он попал на Первый Прибалтийский фронт. Его зачислили в разведгруппу. Пригодилось знание немецкого языка и специальность минера. Он до войны преподавал в школе немецкий язык, физику и математику. Мой отец в составе диверсионной разведывательной группы постоянно ходил за линию фронта, минировал автомобильные и железные дороги, мосты и коммуникации врага.
Орден солдатской Славы получил после одной из атак и прорыва линии обороны танкистами. Отец как сапер под огнем фашистов разминировал минное поле и сделал проход в заграждениях для наступления пехоты. Но с первой атаки линию обороны не удалось прорвать. Один из уцелевших танков на поле боя попал в бомбовую воронку. Раненный танкист просил о помощи. Отец вызвался разведать и помочь экипажу танка. Сначала он вынес на себе раненого танкиста, затем ночью под обстрелом с товарищем вручную выкопали проход для танка и зацепили трос. Танк вытащили тягачом. Награду орден Славы III степени отцу вручили прямо в окопе.
В наградном листе в приказе №7 по 14-му Гвардейскому стрелковому корпусу от 9 февраля 1944 года было записано «Тов. Бормотов во время наступательных боев и прорыва немецкой линии обороны в районе Кривавицы с 1.02.1944 года по 5.03.1944 года действуя под ураганным огнем противника, лично проделал проход в его заграждениях, чем обеспечил продвижение вперед наступающей пехоте. Смело и энергично участвовал в атаке и отражениях контратак противника. Выполняя это задание командования, проявил отвагу и мужество».
Очень тяжело было воевать зимой. Нательное белье от насекомых прожаривали на кострах по очереди под постоянным обстрелом немцев. Приходилось долго ждать полевую кухню. Однажды отец вызвался доставить с нейтральной полосы убитую и замороженную лошадь. Лошадь разрубили на части и притащили в роту. Для солдат это был настоящий праздник.
Во время артобстрела в землянку, в которой он жил набилось 17 человек. Мой отец не смог влезть в землянку и лег на дно окопа. Крупнокалиберный немецкий снаряд прямым попаданием попал в эту землянку. Так отец потерял своих товарищей. Во время сильного холода и ветра отец прятался в штабеле наших погибших солдат, которых невозможно было захоронить в мерзлой земле. Там среди трупов было не так холодно. Но и это его убежище было разбито прилетевшим шальным снарядом.
Сильную контузию он получил во время прорыва линии обороны от разрыва крупнокалиберного снаряда, взорвавшегося рядом. Его оглушило и засыпало землей. После атаки, когда собрали раненых, похоронная команда ходила и снимала одежду с убитых, чтобы потом можно было во что одевать, прибывшее пополнение. Затем погибших солдат стаскивали в большую бомбовую воронку для захоронения. Когда отца извлекли из земли и стали снимать сапог, нога еще была теплая, и пульс еле бился. Его сразу отправили в полевой медсанбат.
Пока отец воевал на фронте, он был в розыске как дезертир, бежавший из лагеря. Его двоюродный брат Иван Бормотов был начальником милиции в городе Кудымкар и разыскивал его как дезертира. Лишь только после того когда моя бабушка Дарья Васильевна показала письмо Василия Семеновича с фронта, он успокоился.
Моего отца с фронта отправили учиться в офицерское училище в Свердловск. Он его окончил, но служить в армии не стал. Комиссар училища ему прямо сказал. Что он как «сын врага народа» больше чем до «ваньки взводного» в Красной армии не дослужится. Отец после демобилизации вернулся преподавать в школу. Но денег учителям платили так мало, что даже не хватало ему на проживание. Он после фронта еще долго носил шинель и военные гимнастерки.
Поэтому после войны он окончил дорожный техникум и работал мастером по строительству дорог, строил дома. Все время, сколько его помню, он был в труде. Инвалид второй группы с одной рукой и всю жизнь работал, работал, добывал средства к существованию, чтобы нас поднять. А нас детей у него было семеро. Так что забот хватало. Пятеро из нас получили образование, создали семьи, народили ему внуков и правнуков, продолжили род Бормотовых.
В детстве я помню, как в поселке Майкор к моему отцу приходили его друзья фронтовики. У отца с фронта был вышитый кисет с махоркой. Они курили и беседовали, но только лишь когда разговор заходил про войну наш сосед Николай Корякин сразу начинал плакать и уходил домой. Он воевал на Курской дуге и не мог вспоминать о том, что ему довелось испытать.
Братья отца Филипп и Иван Бормотовы тоже воевали. Оба они попали на фронт. Иван сержант, командир отделения, 1-го отдельного армейского батальона противотанковых ружей, погиб при наступлении 7-й гвардейской армии в ноябре 1943 года на II Украинском фронте. Но его следов и места гибели найти так и не смогли. Известно, что он был участником боевой операции 7-й Гвардейской армии на II-м Украинском фронте при форсировании реки Днепр (с 23.09-26.10. 1943 года).
Командовал 7-й армией генерал-лейтенант Шумилов. После освобождения Харькова 7-я Гвардейская армия вышла на Днепр и 29.09.1943 года перешла в наступление по всему фронту с форсированием реки Днепр. Захватила плацдарм. Напряженные бои за удержание плацдарма продолжались до 10.10 1943 года. Плацдарм удержали и создали предпосылки для дальнейшего наступления. В этих боях при форсировании реки Днепр Иван Семенович пропал без вести.
В честь его назвали меня Иваном. Среди документов сохранен только наградной лист и приказ о награждении его медалью «За Отвагу». «Тов. Бормотов Иван Семенович, оказавшись в окружении противника, на протяжении 12 часов в районе Безлюдовка 6.07.43 года с группой бойцов 4 человека, прорвали кольцо, и вышли из окружения, где уничтожили до 50 солдат и 5 пулеметных точек противника». После излечения тяжелого ранения он снова ушел на фронт.
Из фронтовых рассказов Филиппа Семеновича Бормотова помню, что его самолет трижды сбивали немцы, и ему приходилось выходить из глубокого тыла фашистов на линию фронта. Еще помню рассказ, как он со своим отрядом захватил танковую колонну фашистов.
Это было на Кубани. Аэродром, на котором базировались самолеты эскадрильи, ликвидировали. Самолеты перегнали по воздуху, а личный состав, чтобы не попасть в окружение, загрузили необходимым имуществом и отправили на новый аэродром в Лазаревскую на автомобилях. Филиппу Семеновичу поручили демонтировать ремонтную базу (токарные станки, сварочные аппараты и прочее оборудование) погрузить на полуторки и выдвинуться своим ходом к новому месту дислокации аэродрома. Филиппа Семеновича назначили командиром этой группы. В группе были в основном специалисты по ремонту самолетов и несколько бойцов охраны. Одним словом технари.
Когда колонна выдвинулась и поехала, разведчики доложили что впереди дорога уже перекрыта немцами. Тогда они свернули с шоссе и полевыми дорогами стали продвигаться дальше. Кроме нескольких ручных пулеметов, винтовок и одного станкового пулемета у них с собой ничего не было. Было очень жарко. Фашисты глубоко вклинились в оборону отступающих наших частей. То есть, как таковой обороны на Кубани уже не было. Были только небольшие заслоны из отступающих войск. И вот когда они стали подъезжать к какому-то небольшому хутору. От местных жителей узнали, что там остановились немецкие танкисты. Провели разведку.
Увидели, что в хуторе возле речки стоит колонна немецких танков и бронетранспортеров. Выставлена охрана. Фашисты расположились на обед, на берегу реки, купались в речке, стирались и не ожидали нападения. Впереди танковой колонны уже были основные силы фашистов, а они находились в тылу. К хутору подходило кукурузное поле, по которому можно было незаметно подойти к немцам. Филипп Семенович принимает решение захватить танковую колонну. Внезапным ударом они перестреляли охрану и отбросили немцев за речку.
Так как среди солдат были в основном технари, они умели управлять техникой, быстро заправили бронемашины и танки объединились в одну колонну и выехали с хутора в сторону фронта. По пути без проблем сбили несколько заслонов фашистской пехоты. Немцы сначала не могли сообразить, почему немецкие танки и наши полуторки идут в одной колонне, а когда пытались остановить, то получали такой организованный отпор, так что больше с танками не связывались.
Сложно было, когда колонна натолкнулась на своих. Их колонну обстреляли из всех видов оружия и стали готовить к бою противотанковые ружья и пушки. Филипп Семенович приказал срочно раздеть одного из солдат. Он привязал к винтовке белую нательную рубаху и сам пошел на переговоры. Так они догнали свои отступающие части.
Теперь, как и большинство фронтовиков, мой отец болен. Ему 86 лет. Боевые ордена и медали висят на его парадном кителе. При всем том, что было в его жизни, я думаю, нам есть чем гордиться и есть с кого брать пример. Большой или малый вклад они внесли в Победу, но мы помним о них и о нашей победе.
Иван Бормотов
Прошитом шрапнелью рассвете
Под мин нарастающий вой
Зажат в пулеметном корсете
Гвардейцев отряд боевой
Приказ получив: «В наступленье!»
В атаку поднят батальон
И жизнь, раздробив на мгновенья
Фашистский штурмует заслон
Ура, громового раскаты
С винтовками на перевес,
Шагнули за бруствер солдаты
За Родину, мать и невест…
Навстречу оскаленным дотам
Огонь закрывая собой
Ряды поредевшей пехоты
Ведут рукопашный бой
Осколки фашистской шрапнели
В атаке за Селигер
Принес мой отец в шинели
Как мужества вечный пример
