Арарат
«Это Арарат. Жадно глядел я на библейскую гору, видел ковчег, причаливший к её
вершине с надеждой обновления и жизни — и варана и голубицу, излетающих,
как символы казни и примирения...»
А.Пушкин. «Путешествие в Арзерум во время похода 1829 года».
Давно ведётся спор, какая вершина является самой высокой в Европе: Эльбрус или Монблан? Оказывается, Арарат! Именно это я выяснил, прочитав приглашение Федерации альпинизма Турции подняться в турецкий День Победы, 30 августа 2005 г., в составе международной сборной на высочайшую точку Турции и Европы — гору Арарат. Да, Турция — европейское государство, и Арарат выше Монблана, но как же можно забыть об Эльбрусе?! Так или иначе, решил воспользоваться случаем и поднять флаг «ВВ» над этой легендарной горой.
Из Интернета выяснил, что празднуемый в Турции День Победы — это не день победы над русской армией в одну из русско-турецких войн, а дань победе над греками в Первой Мировой войне, что позволило Турции сохранить независимость. Победа была достигнута во многом благодаря поставке оружия Лениным, который не только поддержал молодого турецкого лидера Ататюрка, но и отдал Турции армянские и курдские земли, завоёванные российской империей ещё при Пушкине, в том числе и священную не только для армян гору Арарат.
На празднование не были приглашены армянские альпинисты, более того, категорически запрещалось поднимать над вершиной армянский флаг. Вражда турок и армян тянется с начала прошлого века, когда турки уничтожили на этих землях более миллиона армян. Поэтому кратчайший путь к Арарату — через Ереван — нам был закрыт, на границе с Турцией там даже нет пропускных пунктов. Путь через Нагорный Карабах и Нахичевань также представлялся проблематичным, так что мы с моей женой Ириной решили не рисковать и отправились из Москвы по длинному, но самому надёжному пути — через Стамбул.
В самолёте в соседнем кресле сидел турок из Анкары. Он считал путешествие по Восточной Турции слишком опасным. Лидеры курдских повстанцев заявили о прекращении перемирия, и в Турции снова стали греметь взрывы. Да и народ в тех местах своеобразный. «Главное — никому там не верьте», — напутствовал сосед при расставании. Мы не восприняли его слова всерьёз. Многие жители Москвы, черпающие сведения из телерепортажей и газет, тоже считают весь Северный Кавказ зоной боевых действий. Сходные представления о Востоке страны могли быть и у жителя турецкой столицы. Однако сосед оказался отчасти прав.
В аэропорту Эрзурума нам сказали, что последний автобус на Юсефули отправляется через час. Чтобы успеть на него, пришлось взять такси. По дороге водитель долго уговаривал нас поехать на такси прямо в Юсефули. Я отказался, объяснив, что на рейсовом автобусе это обойдётся нам намного дешевле. Тогда водитель нас обманул, высадив на другом конце города. И мы, проклиная таксиста, с полной выкладкой потащились через весь Эрзурум на автовокзал. Это был первый курдский город на нашем пути. Курды — самый большой народ в мире, не имеющий своей государственности. Не нанесённое на карту государство Курдистан расположено на территории трёх стран — Турции, Ирана и Ирака, но только в Ираке курды имели автономию.
Язык курдов близок к иранскому, это почти фарси. Коечто понятно и без перевода (например, слово «бухат» означает «пить»). Английского никто не знает. Каждый показывает другое направление, впрочем, не со зла, а из-за непонимания. Названий улиц и номеров домов нет, поэтому карта города из путеводителя бесполезна. Но мир не без добрых людей, и нашёлся курд, который проводил нас до автостанции. К счастью, автобус отправлялся позже, чем через час, и мы успели на него. Едем в городок Юсефули. Дорога петляет по ущельям. Скалы нависают над узкой полоской асфальта. Где-то здесь, догоняя русскую армию, ехал в Эрзурум Пушкин.
Вдоль трассы встречаются хижины горцев. Похоже, архитектура мало изменилась за последние два века. Впрочем, влияние цивилизации чувствуется, и кое-где на почерневших от времени крышах белеют тарелки спутниковых антенн. Первая цель нашего путешествия — горный массив Качкар. Вспоминаю, как, спустившись с гор Кавказа к морю, всматривался вдаль и думал: «Что там за горизонтом?» И вот появилась возможность это выяснить. Качкар — это турецкий Кавказ, зеркальное отражение нашего Кавказа относительно Чёрного моря. Конечно, пониже, и даже самая высокая вершина — Качкар — всего 3932 м. Но здесь всё же есть снежники и ледники, да и природный мир похож.
Район самой высокой горы, как и на Кавказе, объявлен национальным парком, но на этом сходство заканчивается. Здесь никто не берёт денег за пребывание в парке, а лишь предлагают услуги, причём действительно полезные — например, сопровождение гидом или доставка груза на мулах. Район оказался очень оживлённым, особенно много горных туристов из Израиля, для них это, пожалуй, ближайшие доступные горы. После обеда стартуем из небольшой деревушки Олгунлар, до которой добрались на «маршрутке». На окраине деревни встречаем группу израильтян. Их руководителочень нравится моя карта-«километровка», и он переснимает её цифровым фотоаппаратом, предупреждая, чтобы я не показывал карту местным — могут быть
проблемы с военными.
Здесь даже у гидов примитивные схемы, по которым трудно ориентироваться. За три часа добираемся до базового лагеря Дилбердузу (2900 м). Тропа всё время идёт по правому орографически берегу реки. В лагере много мест для палаток. Но лучше пройти ещё три часа и разбить лагерь на берегу сказочно красивого высокогорного озера Дениз Гулу (3377 м). Отсюда через перевал на востоке можно попасть в долину соседней реки или через перевал на севере пойти на восхождение на Качкар или к Чёрному морю. Названий у перевалов нет. До вершины от озера 3—4 часа ходу. Тропа маркирована турами, главная трудность — туров местами слишком много, и они не помогают, а сбивают с пути.
Ключевое место подъёма — косая скальная полочка — может быть неприятна во время дождя. Да и поиск её в тумане — большая проблема. Затем по сыпухе вылезаем на скальный гребень, и по нему выходим на вершину. У тура книга, в которую записываются восходители. Записей на русском языке нет. В груду камней воткнут турецкий флаг. Под ним разворачиваем флаг «ВВ». Рядом очередная группа из Израиля. Ребята удивляются, узнав, что мы из Москвы, они никогда не слышали про россиян на Качкаре и почемуто считали, что для русских этот район закрыт. Очень интересуются газетой. Один парень берёт у меня адрес сайта «ВВ» в Интернете.
Он надеется, что на работе его начальник, русский, поможет перевести статьи из газеты. Интересно отношение турок к домашним животным. Понятно, что это — исламская страна, и поджарых хрюшек, весело бегающих по грузинским деревням, здесь не увидишь. Даже в самолёте давали листовку, в которой сообщалось, что «Турецкие авиалинии» не используют свинину. Понятно: Коран прямо запрещает есть её. Но вот отношение к собакам удивило. Первую собаку в Турции мы встретили в базовом лагере под Качкаром. Понравились её выразительные чёрные, бархатные, печальные глаза.
Путём перебора выяснилось, что она согласна откликаться на кличку «Тузик». Собака жила исключительно на подаяния от проходящих туристов. Мы ей чем-то приглянулись, она ложилась возле палатки, охраняя её в наше отсутствие, и даже пошла провожать нас вниз до аула Олгунлар. Мы безуспешно пытались отправить собаку обратно в базовый лагерь со встречными группами, но та опять возвращалась к нам. Когда спустились в аул, небольшой козёл тоже присоединился к нашей процессии. Тузик пытался отогнать его, но безуспешно. Местные относятся к козлам гораздо лучше, чем к собакам. Вероятно, опять сказывается ислам.
Хозяин деревенской гостиницы подманил собаку к своей помойке, а затем взорвал у неё над ухом патрон. Когда обезумевший от страха Тузик шарахнулся в сторону, хозяин бросил в него большой камень. Больше Тузика мы не видели, наверное, он вернулся в базовый лагерь к добрым европейцам. Во время этой разборки козёл зашёл в гостиницу и навалил большую кучу прямо в центре парадной комнаты. Хозяина это совершенно не задело, он вежливо выставил козла и убрал последствия его визита.
«Рэдрик Шухарт лежал за могильным камнем и, отведя рукой ветку рябины, глядел на дорогу. Прожектора патрульной машины метались по кладбищу и время от времени били его по глазам, и тогда он зажмуривался и задерживал дыхание» А. и Б. Стругацкие. «Пикник на обочине». Расположенный у подножия Арарата Догубаязит производит впечатление оккупированного города. На перекрёстках стоят бронетранспортёры, вдоль дороги тянутся ряды танков. Около административных зданий — пулеметные гнёзда, обложенные мешками с песком. Местные живут беднее своих западных соседей.
Детишки пристают, предлагая прохожим взвеситься на весах, или просто попрошайничают. Выяснилось, что российская команда не допущена к восхождению на Арарат, по причине якобы неполученного факса. Настоящей причиной, которую турки почти не скрывали, было присутствие в списке россиян краснодарца с фамилией Варданян. В знак протеста против исключения российской делегации отказался от участия в восхождении и член грузинской команды Лев Саркисов, известный альпинист, входивший в Книгу рекордов Гиннесса как самый пожилой покоритель Эвереста. Что делать? Конечно, недалеко, в Иране, есть ещё одна интересная вершина: Демавенд — самый высокий вулкан в Азии. Но виза делается очень медленно, да и приглашение нужно.
Жуликоватый малый, работающий в нашей гостинице, предложил сделать за $150 иранскую визу, причём за ночь с субботы на воскресенье (!), но проверять её подлинность на практике и изучать на себе технику допросов стражей исламской революции както не хотелось. В Догубаязите процветает бизнес сталкеров — людей, незаконно водящих гостей в запретную зону, на гору Арарат. В путеводителе пишут, что, воспользовавшись их услугами, вы в лучшем случае потеряете деньги, в худшем — сядете в тюрьму. Но особого выбора у нас не было. Первые переговоры, всё с тем же жуликоватым малым, успеха не принесли. Он запросил слишком много, таких денег у нас не было.
«Мы очень сильно рискуем, на горе будет спецназ генерала Караджи. Больше за это никто не возьмётся, а если и возьмутся — обманут, и вы надолго сядете в тюрьму», — давил курд. Во многом он был прав, во время международного восхождения на горе действительно будет много солдат. Руководитель нашей команды, ответственный секретарь Федерации альпинизма России, снежный барс, человек-легенда Владимир Шатаев предложил более надёжную кандидатуру. Новый сталкер — высокий, крупный курд — произвёл хорошее впечатление. Турки убили двух его братьев, третий брат сидит в тюрьме, и на нашем знакомце лежит обязанность по содержанию их семей, так что он не может рисковать и сам в зону уже не ходит.
Но у него есть машины, лошади, проводники, да и денег просит меньше. ...Военный парад. Международная сборная федераций альпинизма возлагает венки к памятнику Ататюрку. Ататюрк — местный Ленин, памятники ему стоят во всех населённых пунктах, а бюсты встречаются во всех правительственных учреждениях, казармах и даже в гостиницах. Генерал Караджа произносит торжественную речь, видимо, обещая подняться в День Победы на Арарат. В это же время рядом двое турецких солдат лихорадочно докрашивают оградку вокруг памятника. Ещё одно официальное мероприятие — визит во дворец Исхак-паши. У входа — большой стенд, на котором написано, что раньше здесь были золотые ворота, снятые и отправленные в Эрмитаж
русскими оккупантами в 1917 г.
Бродим по дворцу. Большие камины, просторные залы, гарем, в подвале тюрьма. Впрочем, о грустном лучше не думать. Рано утром на грузовике для перевозки скота выезжаем с базы сталкеров в пригороде Догубаязита. С нами хорватская пара, за месяц до этого поднявшаяся на Монблан. Курды их обманывают: хорваты уверены, что идут в обычное разрешённое восхождение на Арарат, и не понимают, почему их заставляют прятаться на дне грузовика. «Наверное, местное ГАИ запрещает перевозить людей в грузовиках», — успокаивает их Ирина. В условленном месте нас ждут лошади и проводники. Выгружаем вещи из машины. Курды перекладывают рюкзаки в свои мешки, маскируя под обычный груз, и грузят на лошадей. Старый курд берёт ледоруб и решительно направляется напрямик вверх.
Идём за ним. Вскоре появляются какие-то партизанские тропки, идти становится легче. Выходим к маленькому курдскому стойбищу. Сбегаются детишки и приветствуют нас. Чувствуем себя отрядом Че Гевары, вышедшим из джунглей к боливийской деревушке. Откуда-то выбегает старуха и начинает ругаться на нашего деда-проводника. Без переводчика понятно: «Совсем сдурел старый пень, раз связался с этими сумасшедшими русскими. В тюрьму захотел? Возвращайся домой!» Старик отмахивается и продолжает путь. Интернациональная сборная вышла на день раньше. Идут не спеша. Руководящий восхождением генерал Караджа боится курдов.
Команда федераций идёт под постоянной охраной, на привалах солдаты расставляют по кругу ручные пулемёты, на ночёвках выставляют дозоры. Мы идём параллельным курсом. Курды тоже боятся Караджу. «Это наш Садам Хусейн», — объясняют они. Сильное сравнение, учитывая «любовь» курдов к бывшему иракскому президенту. Но им легче. В лагере генерала у них есть информаторы, которые сообщают курдам о перемещениях турецкого спецназа. Лагерь разбиваем совсем низко, в укромной ложбинке на высоте 2700 м. Сюда уже подошли наши лошади. С перегиба смотрим в бинокль — Караджа подтягивается к штурмовому лагерю на 4200 м. Да, мы могли бы быть там и с комфортом идти вверх.
Впрочем, всё к лучшему. Пришёл циклон, погода резко ухудшилась, сборная федераций решила не рисковать и отказалась от попытки подняться на вершину. А у нас ещё есть шанс. Идём в разведку. Еле успеваю за Шатаевым. Просто поразительно, как можно поддерживать такую форму в 68 лет. Мальчики-курды отстают, ноют и просятся обратно. Их задача — не дать нам зайти в зоны, где турки могли бы нас увидеть. Погода самая партизанская: низкая облачность надёжно закрывает нас от турецкой авиации. Поужинав, продолжаем революционно-подрывную деятельность. На глазах у потрясённых курдов предаёмся порокам: «бухаем» огненную воду и садимся играть в карты.
Обучаю хорватов русской национальной игре «в дурака» и обогащаю их словарный запас терминами «козырь» и «погоны». Безрезультатно ругаясь с курдами, торчим на 2700 м ещё день. Хочется подняться хоть немного для акклиматизации, но сведения неутешительные — основная дорога под контролем спецназа, и идти вверх курды боятся. Вечером к лагерю подходит команда из 12-ти иранцев. Иран совсем рядом. Граница хорошо видна, так что даже не хочется спрашивать, как ребята здесь очутились. Одно ясно — у них тоже проблемы с турецкими властями. «Чтото погода совсем испортилась», — говорю иранцу. «Не беда, нам поможет Аллах», — отвечает он. Хочется надеяться, что заодно поможет и нам. Утром выходим.
Сильный туман. Иранцы затягивают то ли песню, то ли молитву. Курды нервничают, периодически объявляя тревогу и заставляя иранцев замолчать. Но надолго их не хватает. Энергии у персов много, и на привалах они даже устраивают пляски. Персы выглядят очень колоритно, как будто сошли со страниц сказки про Али Бабу и 40 разбойников. Долго траверсируем склон и наконец на 3700 м выходим на основную тропу. Сумасшедший график: практически в первый день поднимаемся на 4200 м, а в 2 часа ночи уже выходим на штурм вершины. Тёмная ночь, идём при свете фонариков. Проводник гонит изо всех сил, делая привалы реже чем раз в час. Выходим под снежник и надеваем «кошки». Очень холодно.
Руки мёрзнут даже в двойных горных перчатках. Измеряем скорость ветра — 18 м/с. И это при морозе градусов под 20. Достаём ледорубы. Путь технически прост, если бы не непогода и не такой жёсткий график подъёма, проблем не было бы. Последний крутой взлёт. Проводник идёт серпантином. Туман, ветер сбивает дыхание. Под самой вершиной появляются верные признаки «горняшки» — начинает болеть голова и слегка подташнивает. Вылезаю к туру, и счастливый иранец суёт мне в рот вкусную нугу. Достаю видеокамеру и снимаю, как к туру подходит Ирина. Разворачиваем флаг «ВВ», который совершенно невозможно удержать на этом ураганном ветру. Приятно сознавать, что, несмотря на происки политиканов, мы всё же стоим на вершине.
Вдвойне приятно, что генерал Караджа, как сказали курды, со сборной федераций альпинизма сделать этого не смог. С вершины (5137 м) ничего не видно, и мы, не задерживаясь долго у тура, направляемся вниз. Долгий утомительный спуск, и вот мы у небольшого озера, где в условленном месте нас должны ждать лошади с вещами и машина. Иранец, который так хорошо танцевал на привалах, отморозил пальцы на ногах и ковыляет в одних носках. Начинается дождь. Опять забираемся в скотовозку, но теперь вместе с большой иранской командой. Дождь стучит по полиэтилену, под плёнкой жарко, как в бане. Перед блок-постом команда: всем на пол! Это нелегко сделать при таком количестве народа. Один иранец нагибается, пряча голову, но его зад остаётся торчать над бортом.
Это замечает турецкий солдат и останавливает машину. У нас через пару дней самолёт, и отсидка в турецкой тюрьме совершенно не входит в наши планы. С пола поднимается курд и, видимо, объясняет, что то был его зад. Над кабиной колоритно привязаны вилы, намотаны верёвки для скота, вроде ничего не вызывает подозрений, а через высокий борт солдату лезть в кузов лень, и он нас пропускает. Проезжаем город. На окраине машина буксует, и мы вылезаем из-под плёнки. Рядом стоит блестящий экскурсионный автобус. Какая-то цивильная тётка с ужасом смотрит на нас, не понимая, что могут делать хоть и немытые, но всё же вроде бы приличные европейцы в такой грязной машине, да ещё вместе с толпой галдящих иранцев. «И за это я заплатил такую кучу денег!» — восклицает хорват.
«И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских»
Ветхий Завет. Летом 1916 г. экипаж лейтенанта Владимира Росковицкого на разведывательном самолете российских императорских военновоздушных сил пролетал над Араратом, патрулируя район. В одной из расщелин они увидели полузамёрзшее ледниковое озеро. А у него Росковицкий разглядел остов громадного корабля, накренённого на один борт. «Мы были очень озадачены необычными размерами объекта: при ближайшем рассмотрении он оказался таким длинным, что его легко можно было принять за линкор. Он наполовину находился под водой», — писал в 1939 г.
эмигрировавший в США лейтенант в статье, опубликованной в калифорнийском журнале «НьюИден Мэгэзин».
Вернувшись на базу, Росковицкий сообщил об открытии Ноева ковчега. Донесение было отправлено в Петроград. Царь послал на Арарат исследовательский отряд. Тот добрался до ковчега, обмерил его, сделал чертежи, сфотографировал. Доклад и результаты обмеров были отправлены царю. Но наступил 1917 год, и всем стало уже не до ковчега. В итоге никаких документов комиссии не сохранилось, есть только кочующая по Интернету фотография
русских матросов на фоне ковчега, которую многие считают фальшивкой. За последние 50 лет предпринимались многочисленные попытки найти ковчег. Но серьёзных научных изысканий не проводилось.
И дело не в том, что Турция — мусульманская страна, и ей не интересен ковчег. Просто это приграничный район рядом с недружественной Арменией и непредсказуемым Ираном, район концентрации турецких войск, секретных военных баз НАТО, то есть место, где очень не любят непонятных людей, которые что-то там ищут. Есть ли ковчег на самом деле? Скептики утверждают, что нет, так как не было и всемирного потопа. Для верующих людей это вопрос не обсуждаемый — конечно, есть, раз есть упоминание о ковчеге в Библии, где точно указаны
его размеры — 300 локтей в длину и 50 в ширину. Сомневающимся приводят пример Трои, в которую тоже никто не верил, и ссылаются на версию о возможном наводнении в этом районе.
Есть и другая версия расположения ковчега.
Американский учёный Рон утверждал, что корабль не мог остановиться на склоне горы, а должен находиться рядом, на плоскогорье. После землетрясения, произошедшего в Восточной Турции в 1978 г., в одном месте опустился грунт, и образовался объект, похожий на очертания корабля, примерно соответствующего размерам, указанным в Библии. Рон провёл большие исследования, в результате чего в декабре 1986 г. было принято официальное решение сотрудников МИД, МВД и исследователей университета в городе Ататюрке, что это формирование действительно содержит остатки Ноева ковчега. Мы с Ириной решили посмотреть на «американский» ковчег. В центре Догубаязита поймали машину и направились к иранской границе.
Издалека ковчег действительно немного напоминал судно, но когда мы подошли поближе и поднялись на борт «корабля», решили, что это ловкий трюк для привлечения туристов. «Борта» — обычные каменные осыпи, «трюм» — маленькая пещерка. Не убеждали и многочисленные наукообразные диаграммы и результаты анализов, вывешенные в маленьком домикемузее. Вряд ли нам разрешили бы так свободно бродить по ковчегу, если бы была надежда, что он настоящий. Наше сомнение разделял и православный священник, присоединившийся к нам специально для поисков ковчега. Он считал, что настоящий ковчег должен быть непосредственно на горе. Мы встретились со священником на базе сталкеров после восхождения. Здесь же прошли и переговоры его и Владимира Шатаева с курдом, на которых я выступал в роли переводчика.
Священник: «Вы сами видели ковчег?» Курд: «Да, я стоял рядом с ним». Священник: «Вы можете пойти с нами и показать?» Курд: «Нет, меня слишком хорошо знает полиция, но я попробую договориться со вторым человеком, который знает это место. Мы там были вместе». Шатаев: «Есть теория, что ковчег после землетрясения развалился на три части. Что вы думаете?» Курд: «Это не так. Я видел почти половину ковчега, торчащую изо льда». Рисует на салфетке то, что видел — половина баржи округлого вида. Шатаев: «В это место можно подняться снизу?» Курд: «Нет, невозможно. Граница с Арменией очень близко. Много солдат. Хорошо следят. Вас сразу схватят. Только сверху. Нужен хороший альпинист».
Священник: «Вы понимаете, мне очень важно найти ковчег. Это нужно людям. Это вернёт им веру в Бога». Курд: «Я это понимаю. Я сам православный. Но мне нужно посоветоваться с товарищем. Это место знаем только я и он, и мы должны принять решение вместе». Удачи Вам, Владимир Николаевич! У вашего маленького отряда есть шанс пробраться незамеченным. До встречи в Москве! А нам пора продолжать путь. На рейсовой «маршрутке» уезжаем из Догубаязита. Ирина уже привыкла к местным порядкам. Женщина должна сидеть в общественном транспорте у окна рядом со своим мужчиной, который садится у прохода. Женщина также может сидеть рядом с другой женщиной, но только не рядом с посторонним мужиком.
Да и в кафе тоже свои порядки. В большом зале сидят мужчины, в зале за занавеской — женщины. Если мужчина пришёл с женщиной, их отправляют в женский зал. На трассе опять блок-пост. Документы отбирают и относят в комендатуру. Солдаты длинными штыками прокалывают стог сена в кузове впереди стоящей машины. Досмотр тщательный, заставляют открыть даже капот. Из города Ван вылетаем в Стамбул. Под нами узкой змейкой бежит древний Евфрат. Смотрю в иллюминатор. Там, окружённая блок-постами, танками, колючей проволокой, стоит священная Гора, которая хранит в своих ледниках Корабль Мечты. Мечты — для каждого своей. Для кого-то — разбогатеть, для кого-то — стать знаменитым и войти в Историю, для кого-то — дать людям веру в Бога, для кого-то — сделать в этой жизни что-то большое и важное...
Некоторые технические подробности. Билет Москва — Стамбул — Эрзурум, Ван — Стамбул — Москва обошёлся каждому в $440 (специальная акция «Турецких авиалиний»). Дешевле чартер до Стамбула, но могут быть проблемы с билетом из Вана в Стамбул. Жителям Юга России логичней плыть на пароме Сочи — Трабзон ($100 в один конец). Прямо из аэропорта в Стамбул проложено метро (1,1 лиры до города). Станция в аэропорту введена в строй недавно, и о ней не знают даже многие местные жители. До центра (район Султанахмет) на метро не доехать. Мы ехали от станции метро «Аксарай» до центра на скоростном трамвае (1,1 лиры). Лиры покупали в Москве Автобус: Эрзурум — Догубаязит стоит 15 лир, Догубаязит — Ван — 10, Эрзурум — Юсефули — 13, Юсефули — Олгунлар — 13.
Номер в гостинице обходится в 15—20 лир за двоих, в Стамбуле в два раза дороже. Самое дешёвое легальное (с пермитом) восхождение на Арарат обойдётся в $450 (в составе турецкой группы из 10 человек). Со сталкерами можно договориться дешевле (до $100 без лошадей и еды), но вы будете рисковать. Мы договорились за $300 (с лошадьми), но это был особый случай — на горе были люди Караджи. Говорят, что некоторые сталкеры очень ненадёжны, возьмут $250, провезут через блок-посты к горе и уедут, а дальше, мол, поднимайтесь сами, на свой страх и риск..
P.S. Уже в Москве я узнал, что курдский проводник отказался идти показывать место, где он видел ковчег. В.Шатаев всё же пробрался туда, нашёл место, которое показывал курд на фотографии, но никакого ковчега там не обнаружил. Объект, размерами похожий на корабль, явно имел природное происхождение — это был ледопад, наползший на какую-то скалу.
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
 |
|
