НЕСИ МЕНЯ, БРОДЯГА ВОЛЬНЫЙ ВЕТЕР!
Тот край, где я так счастлив был когда-то,
Помоги найти – я щедро заплачу.
Но нет дороги вверх по перекатам
И от мутной реки к родниковому ручью.
Как часто нас судьба дразнила
И как, обманывая, била,
Как блеск алмазов превращался в блеск клинков.
Как правдолюбие жестоко,
Как хороши порой пороки,
Даже свобода часто – лишь рабство без оков.
И сон, и смерть на первый взгляд похожи –
Что там клич победный иль последний крик?
Хоть пух и пыль мягки, но разница есть всё же:
Вот это – пыльник, а это – пуховик.
Облагораживает лира,
Любовь и голод правят миром –
Всё это сказки для наивных простаков.
Любовь к деньгам и голод власти –
Вот что плодит большие страсти,
А пистолеты правят лучше всяких слов.
Дворцы царей, цветы у ног красавиц –
Всё причуды, обратившиеся в прах.
В одной земле и рыцарь, и мерзавец,
Но неизвестно, кто же из них на небесах.
Уют заброшенного хлева,
Деликатесность корки хлеба,
Тонкий букет приправ из самых горьких слёз…
Гордость любви неразделённой,
Радость борьбы ожесточённой,
И красота лежащих на могиле роз… О, мир!
Тот край, где я так счастлив был когда-то,
Помоги найти – я щедро заплачу.
Но нет дороги вверх по перекатам
И от мутной реки к родниковому ручью.
Благословенны странники и дети,
Мир живущим без оков и королей!
Неси меня, бродяга вольный ветер,
Вслед за стаями улетающих журавлей!
Константин ТАРАСОВ:
– Мои родители на момент моего рождения, 11 февраля 1957 г., работали по контракту в Магадане. Я удивляюсь, когда меня спрашивают: «Они что, сидели?». Да там работало полстраны: строились дороги, электростанции, посёлки, города… Я думаю, только в 30-х годах прошлого века освоение тех мест начинали заключённые. Когда мои родители там работали, конечно, встречались и зоны, и заключённые, но их было уже немного. Когда контракт родителей закончился, мы вернулись в Москву, здесь я окончил среднюю школу, ушёл в армию, после неё поступил в педагогический институт.
В кругах авторской песни (АП) существует мнение, что я переехал из Магадана уже взрослым, а на самом деле – подростком. Я неплохой оркестровый музыкант, но АП с детства меня притягивала. Учился в музыкальной школе по классу баяна, а играл на гитаре, на барабанах, на бас-гитаре. Гитара – основной инструмент. Играть на ней я учился сам. Конечно, была возможность у кого-то что-то спрашивать, подсматривать, я каким-то образом покупал копии западных учебников… Довольно быстро научился играть джаз, хотя не на очень высоком уровне, и всё время играл в каких-то ансамблях, в оркестрах, нарабатывал ремесло.
Очень рано выучил многие песни Кукина, Егорова, Никитина, Берковского, знал 100–120 песен, прежде чем попытался сочинять что-то своё. С Олегом Митяевым мы начали сотрудничать в 1987 г. Он тогда был уже известен в кругах АП. А я работал в комсомольских органах и после 1986 г. решил, что страна встала на новые рельсы и работу пора менять. Олега впервые увидел по телевизору. Мы сидели в одном кабинете с инструктором ЦК комсомола Василием, он был родом из Челябинской области. Я говорю: «Вот Митяев, хороший парень». Вася ответил: «А я его знаю». Мы ему позвонили, я оставил свой телефон, и Олег, будучи в Москве, ко мне заехал. Мы чуть чуть поиграли вместе и договорились начать репетиции.
Мне были очень симпатичны его песни, у нас мгновенно возникло взаимопонимание, появились первые аранжировки. Через некоторое время я под каким-то предлогом ушёл с работы и устроился в Челябинскую филармонию. У них не было ставки музыканта, только артиста разговорного жанра. Но меня это не смущало. Человек сам себя реализует в предложенных обстоятельствах, жизнь мне их и предложила. Хотя, наверное, сейчас в силу своей энергии и достаточно быстрого ума я был бы состоятельным человеком, если бы занялся не профессионально музыкой, а кооперативным движением, а потом предпринимательством. Но я счастлив, что, отработав с Олегом 10 лет, реализовал себя как музыкант и сочинитель песен.
После этого жизнь закрутилась очень быстро. Концерты, репетиции, съёмки... Хотя я и работал в Челябинской филармонии, но жил в Москве, а гастроли у нас были по всей стране и даже по всему миру. Когда нужно было быть в Челябинске – я туда прилетал, и мы были настолько коммерчески выгодны для филармонии, что мне оплачивали самолёты и хорошие номера в гостинице. А летать иногда приходилось два-три раза в неделю. Олег тоже б‘ольшую часть времени жил у меня в Москве (я был тогда холост), в Челябинск мы летали вместе. Нужно было какое-то количество концертов, 15–20 в квартал, отработать по заказам филармонии, мы легко с этим справлялись, а потом занимались своими делами: написанием песен, записью дисков и гастрольными поездками. Уже с 1988 г. мы активно путешествовали по заграницам, в том числе и капиталистическим…
Потом, году в 1990-м, мы оба уволились из филармонии и ушли на вольные хлеба. С 1990 по 2005 г. у меня пробел в трудовой книжке, потому что я либо давал концерты, либо работал на различных мероприятиях по договорам. В 1998 г. мы с Олегом расстались. Тогда же возник ансамбль «Песни нашего века», в который меня пригласили. Я с удовольствием откликнулся и считаю, что это одно из самых больших достижений в моей жизни. С Олегом я большей частью работал аранжировщиком и аккомпаниатором, а здесь был певцом, соло-гитаристом, частью живого коллектива. Мы переживали потрясающий успех, когда гигантские залы, несколько тысяч человек, пели вместе с нами.
Это непередаваемое чувство, за одно это стоило сказать судьбе большое спасибо. Когда мы работали с Олегом, тоже собирались многотысячные залы, просто роль у меня была другая. Хотя как музыкант я вполне реализовался. Я помню случай, когда на концерте в С.-Петербурге (или, может быть, ещё в Ленинграде) я увидел, что в зале сидят два ряда людей в смокингах, белых рубашках и «бабочках». Очень удивился. А после концерта они зашли к нам, это оказались музыканты местного симфонического оркестра, и сказали: «Извините, ребята, не успели переодеться, очень хотели послушать. Мы восхищены тем, как вы работаете». Это, наверное, была самая дорогая награда в моей жизни, потому что признание людей, которые занимаются высокой музыкой – это больше, чем орден.
Признание таких людей как, например, Юрий Федорович Маликов, дорогого стоит. Я очень рад был услышать похвалу от него, потому что это мой кумир лет с 15-ти, так же, как и «Песняры», и Валерий Ободзинский, и многие другие. Это была наша музыка, ни на что не похожая. Хотя мы слушали и «Битлз», и «Квин», и «Пинк флойд». Я до сих пор работаю в «Песнях нашего века», но в какой-то момент стал заниматься продюсерской деятельностью – организацией концертов и телепроектами. С этого же времени, примерно с 1998 г., я начал в качестве музыкального продюсера организовывать концерты памяти Визбора и Высоцкого, которые транслируются по ТВ. Концерты Высоцкого я делаю до сих пор, а от концертов Визбора немного отошёл.
Их проводит Фонд Юрия Визбора и Нина Филимоновна Тихонова-Визбор. Они делают это хорошо. А я с 2005 г. работаю в продюсерской компании «Аэроплан» с Георгием Васильевым. Это работа с достаточно крупными медийными проектами, для меня она была абсолютно новой, я начинал с азов, сейчас уже что-то понимаю. Часть наших проектов можно видеть по ТВ. Я как продюсер участвовал в создании проекта «Мы живём в России», на сегодняшний день это 45 серий – небольших мультипликаций о регионах и городах страны.
В мероприятиях по АП я сейчас редко участвую, только если совсем уж необходимо, скажем, с «Песнями нашего века». Я не турист, путешествую только в силу профессии, всё время куда-то приходится ездить. Не особо люблю палаточную жизнь, хотя считаю, что она более здоровая, чем моя собственная. На самом деле надо и мне начинать ходить в леса, это никогда не поздно и гораздо лучше, чем сидеть по ресторанам. Пока же стараюсь в палатках не жить, но иногда приходится. В семейной жизни абсолютно счастлив.
Текст песни - Песня бродяги и статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
