МАЯТА
Я понимаю, что происходит:
Это не лепет, не блажь,
Если три дня на большом пароходе
Вовсе не спит экипаж.
Мается в трюме машинная служба,
Мается в рубке матрос)рулевой,
Мается кок над котлетою «Дружба»,
И капитан сам не свой.
Чешутся руки, гладятся брюки,
Топится баня, стригутся усы
И бесконечные терпятся муки,
Если до порта только часы.
Я понимаю, что происходит —
Только, увы, не со мной —
В белую ночь на большом пароходе,
С Белого моря Двиной,
Плавно скользя мимо спящих факторий,
Кто)то другой, незнакомый моряк,
Ждёт, ну когда же появится в створе
Самый последний маяк.
Новые флаги вяжут салаги,
Волки морские считают паи,
Кто)то спешит срифмовать на бумаге
В общем сумбурные чувства свои.
Я понимаю, что, прибывая
В северный порт на Двине,
Все эти чувства переживая,
Я пребываю во сне.
А просыпаюсь — и было ли это:
Северный круг — меловая черта,
Белые ночи, короткое лето,
Только в груди маета.
Белою птицей память кружится,
Море и молодость, ночи без сна,
Словно зовёт наяву возвратиться
В благословенные те времена,
Где не от скуки гладятся брюки,
Топится баня, стригутся усы
И бесконечные терпятся муки,
Если до порта только часы,
Если до порта только часы.
В час, далёкий от рассвета,
Когда птицы крепко спят,
А летают только дети
И, счастливые, парят,
В час нечаянных находок,
В ночь загаданных утрат
В центре города и года
Два беспутных пешехода
Заблудились до утра.
По всей округе
В окнах свет погашен,
Но нам не страшен
Наш неблизкий путь.
Давай покружим,
Свой маршрут нарушим,
Давай ещё свернём куда-нибудь!
Как чудесны в переулках,
Под качанье фонарей,
Музыкальные шкатулки
Незакрюченных дверей,
И как трепетно во мраке
Им внимают не дыша
Одинокие собаки,
Заплутавшие гуляки
И ночные сторожа.
По всей округе
Мирно спят супруги,
Их сны — упругие
Синие шары.
А мы всё кружим,
В эту ночь мы дружим.
Давай ещё покружим, до зари.
Одинок на Театральной,
Шиллер бронзовый, суров,
Как намёк официальный
На коварство и любовь,
Нашей встречей опечален,
Как примерный семьянин.
Он, конечно, гениален,
Но немного театрален
Этот важный господин.
Ах, милый классик,
Да, немного поздно
Смотреть на звёзды,
Сном не дорожа.
Но как же ясен
Этот путь во мраке,
Где лишь собаки,
Мы и сторожа!
Александр ИВАНОВ:
— Родился я в 1951 году, в марте (по гороскопу — Рыба), на Украине, в Херсоне. Именно туда, по песне, вышел партизан Желез няк, когда шёл на Одессу (похоже, он был первым советским штурма ном — ошибся на 200 км). К сочинительству меня приохотил школьный друг. В 9—10 классах мы сидели на задних партах и через строчку (одну он, одну я) сочиняли стихи, при этом как то умудрились нормально закончить школу. Потом учился в Калининграде в высшем морском инженерном училище, на 4 м курсе женился, но всё таки выучился на радиоспециалиста. По распределению попал в Архангельский траловый флот, где отработал законные 3 года. Там у меня в 74 м родилась дочка, а в 85 м родились сразу двое детей, мальчик и девочка. Ещё в училище, году в 69 м я пристрастился к игре на гитаре, а когда выучил несколько аккордов, и к сочинительству песен.
В какой то момент понял, что у меня это получается, и стал этим заниматься. В 1976 г. я вернулся в Калининград. Попасть в плавание не удалось, поскольку требовалось получить визу, чтобы ходить в море далеко и надолго. Конечно, можно было устроиться в какую-нибудь контору и плавать поблизости, но меня это не прельщало, мне ещё казалось, что моряк — это романтика, хотя это и тяжёлый труд. Есть такая поговорка: рыбак — дважды моряк. А моя специальность была непосредственно связана с добычей рыбы: эхолоты, радары, сонары, то есть всё радиоэлектронное оборудование, кроме приёмопередающего, которым занимался радист.
А я был навигатор или гидроакустик — называли по разному. Район плавания — Северо-Западная Атлантика, Северный Ледовитый океан, Баренцево море, Охотское море, районы Канады, США — традиционные места промысла рыбы. Если рейс судна короче 4 х месяцев, ему не положен заход в порты, и часть команды может быть не визированная. Если судно задерживалось хоть на пару дней из-за поломки или погодных условий, капитан имел право зайти в иностранный порт, но на берег могли сойти только те, у кого были визы. Всё это мне надоело, и я решил уйти на береговую работу. Обучился на электронщика и лет 10 оттрубил в разных вычислительных центрах Калининграда. В 1987 г. я опять пошёл в море в научном флоте и проходил там 6 лет, пока он практически не перестал существовать. Очень жаль: на кораблях стояло уникальное оборудование, и работали там замечательные люди, находиться с которыми было страшно интересно.
Потом у меня было 5 лет разброда и шатания. Всё это время я продолжал сочинять, иногда выезжал с концертами, а порой этим делом даже жил. Регалий, связанных с авторской песней (АП), у меня нет, похвастаться особенно нечем. Правда, я дипломант 1-го Всесоюзного конкурса АП (он проходил в 1986 г. в Саратове). Ни в Таллине, ни в Киеве на аналогичных фестивалях я не был, поскольку ходил в море. Позже эти фестивали преобразовались в «Петербургский аккорд». Ни одного из них я не пропустил, в последний раз был даже членом жюри, а ранее выступал в номинации «Поющий гость». Таня, моя вторая жена, тоже Калининград, но познакомились мы в поезде на Грушинский фестиваль в 1995 г. Через несколько лет опять встретились на том же Грушинском.
Таня тогда была замужем в Москве, потом развелась, и года два назад я перебрался в Москву, дождавшись, пока младшие дети в Калининграде закончат школу. У меня есть книжка, где примерно сто песен с нотами, выпущенная издательством «Богородский печатник». Эта книжка и ещё одна, издательства «Вита нова», послужили основанием для вступления в организацию писателей Москвы. Рекомендации мне дали Д. Сухарев и В. Егоров. Это членство не приносит ничего, кроме морального удовлетворения, что тебя признали известные и очень уважаемые люди. Сейчас пишу, пою, выступаю. Пою больше, выступаю и пишу меньше. Профессиональных навыков в сочинительстве так и не приобрёл. Пишу, когда левая нога захочет, а хочет она всё реже. Записал на сегодняшний день 6 или 7 дисков. А вообще сейчас у меня начался новый этап в жизни — вьём семейное гнездо. Ваша газета, по моему, для увлечённых туристов, с массой полезной информации.
Я сам, вернувшись в Калининград, стал членом клуба песни, основу которого составляли туристы и альпинисты. В 1985 г. я даже побывал в водном походе 4 к.с. в Саянах. Там, естественно, развлекал всех песнями и занимался кино и фото документацией. С первой женой мы ездили на велосипедах на расстояние около 1000 км, правда, не по диким местам, а по асфальту. Вот на лыжах я даже стоять не умею, а бегом занимался достаточно серьёзно, в возрасте за 40 ещё участвовал в спартакиадах. Вообще я считаю, что человек, который хотя бы одну ночь добровольно провёл на природе, может именоваться туристом. Есть несколько авторов песен, которые мне очень нравятся. Это, например, Александр Медведенко, который ныне живёт в Израиле, но мы всё равно продолжаем дружить.
Ещё — Юрий Устинов, Владимир Ланцберг. С последним я познакомился в 82 м в Калининграде, куда его пригласил наш клуб. Ланцберг тогда очень интересовался клубной работой, старался помочь выявить ярких людей, лидеров. После анонимного опроса сказал, что я наиболее популярный человек в клубе. С подачи Ланцберга я впервые стал «выездным» — это он предложил мне съездить на фестиваль в Саратов. С тех пор я побывал во многих местах. Пик приглашений пришёлся на время, когда стала популярна моя песня «Хандра», но я ходил в море в научном флоте и мало куда мог поехать. Потом, с развалом СССР, приглашения прекратились, но сейчас, кажется, слёты и фестивали потихоньку возрождаются.
Текст песни и статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
