Путешествие на Полярный Урал
Побывать в тундре летом было моей давней мечтой. Ведь я, путешествуяилетом на Кольском полуострове, в Хибинах и Ловозёрах, можно сказать, настоящей, «Большой тундры » и не видел. Хотелось иных масштабов и расстояний, «необжитых» просторов и т.п. Маршрут от полустанка Полярный Урал, находящегося недалеко от перевала через Уральский хребет, до границ национального парка «Югыд ва» с выходом в город Инту в основном отвечал моим запросам. На то, чтобы пройти почти 300 км, у меня было ровнёхонько полмесяца.
Спутников в который уже раз найти не удалось. Но в одиночку ходить было не впервой. Поскольку собирался в поход в пожарном порядке (возможность отпуска появилась всего за 4 дня до него), то карт успел достать мало: «5-километровку» на весь маршрут и лишь на отдельные участки «километровку». Всё сказанное и определило характер маршрута. Пойду вдоль гор на почтительном от них расстоянии, зато по относительно ровной местности и с достаточно высокой скоростью (более 20 км в день).
Идти придётся с запада от хребта, хотя надо было бы с востока — там погода обычно лучше. Однако на восточную часть района карт не нашлось. Хоть и с приличного расстояния, но полюбуюсь вершинами Пайер, Скальная и их соседями (если, конечно, погода позволит). Поскольку некоторые варианты завершения маршрута предполагали нарушение границ нацпарка «Югыд ва», а платить незаконные сборы его сотрудникам я не собирался, пришлось соблюдать инкогнито: не регистрироваться у спасателей.
Поручив друзьямуристам следить за моими контрольными сроками, я успокоил себя решением соблюдать на маршруте утроенную осторожность. Рюкзак, одноместная палатка, газовая горелка с двумя баллонами по 230 г, топорик-миньон, дождевик, пара ботинок, накомарник, тёплая куртка, десяток килограммов еды, спиннинг — вот, в основном, всё моё походное имущество. Весит 29 кг.
По современным меркам — многовато, а по меркам 1970-х, когда я начинал заниматься туризмом, — очень немного. В 4 часа полярного дня 13 августа спрыгиваю на щебёнку полустанка Полярный Урал. Стоянка поезда Москва — Лабытнанги всего 1 минута. Дождя нет, температура +12°С — уже удача. Вперёд! Иду на юго-запад, обходя справа гору Шлем. Кое-где идти мешает кустарник в рост человека. Через полчаса намокают ноги, ведь тундра и болото — почти синонимы.
Вечером подхожу к реке Елец. После несложного брода глубиной 30 см останавливаюсь на ночёвку среди чахлых деревцев. Дров полно. Кровососов почти нет. Не будут они донимать и дальше — то ли год такой, то ли ветер помогал мне. Вообще же в этих краях мошка и комар царствуют... Пора спать. Укладываясь, замечаю, что сильно стёр ноги. Всё-таки четырёх дней мало, чтобы разносить новые ботинки. Подъем в 6 часов, выход в 9 (надо же кофейку попить, пятки пластырем заклеить…).
Иду вверх по левому берегу Ельца через непролазный кустарник со скоростью 300 м в час. Вскоре поумнел и пошёл по «руслу», переходя излучины. Переправы несложны, но многочисленны. Ноги стынут до ломоты... В кустарнике прямо из-под ног выскакивает заяц. Хорошо, что не медведь... Елец круто поворачивает на север. Прощаюсь с рекой и иду к вершине Яймылык (321 м). Поднимаюсь на плато. Видимость хорошая, солнышко светит, слева Уральский хребет.
Ещё подарок — вездеходная колея со стороны станции Полярный Урал. Её направление мне подходит. Спускаюсь по ней с плато и обхожу справа в. Янаскеу (498 м). Дорога поворачивает к перевалу Хараматалоу, а мне надо на юго-запад к реке Янасшор. Обнаруживаю вдоль неё другую «вездеходку», но уже наступило время вставать на ночлег. Ноги «убиты» в кровь, как у пионера в первом походе. Утро начинается с «военно-полевой хирургии». Лечился аж до 10.15. И похромал.
Периодически попадаются колеи вездеходов. Наездили тут геологи за советские годы... А заживать эти гусеничные шрамы будут десятки лет. Но мне эти следы — подмога. Выбираю те, что параллельны Уральскому хребту. Болота. Иду вроде в гору, а под ногами — вода. Откуда её тут столько!? Кустарник опять мешает. На сопку влезешь — там тоже болото. Одно хорошо: на глубине примерно по колено — «асфальт» мерзлоты, глубже не утонешь. К обеду добираюсь до реки Хороташор.
«Шор» у аборигенов — «каменистый ручей». Речка бурная. И переправа уже посерьёзней. Перешёл (глубина до 70 см). Через пару часов — река Хорота. Тут брод глубиной до 50 см. И снова кусты, потом «вездеходка»... Вспугиваю стайку куропаток. Последние взлетают буквально из-под ног. Видимость есть, ориентируюсь без проблем: справа увал Качамыльк, слева — собственно Уральский хребет, массив Пайера (в честь австро-венгерского поручика Юлиуса Пайера, прославившегося в 70‑х годах ХIХ в. исследованиями земли Франца-Иосифа).
Сама вершина в облаках. То, что гребень Большого Урала здесь сужается подобно лезвию, я лет 20 назад запомнил очень хорошо. В лыжном походе восходили на Пайер. По гребню, связками. Небольшой карниз рухнул, и я сел верхом на острый гребень. Одна нога в Европе, другая — в Азии. Такой вот получился урок географии. Физической. К вечеру я оказался в верховьях Правой Кечпели. Здесь ночую. Дров нет, сильный ветер. Палатку растягиваю с помощью самых крупных, какие только смог докатить, камней.
Теряющаяся «вездеходка» ведёт меня 16 августа через верховья трёх Кечпелей — Правой, Средней и Левой. Гусеничная колея многообразна: она то топь, то русло бурного потока, то навал камней. Порою легче идти рядом, чем по такой «дороге». Льёт дождь и дует ветер, периодически радуют короткие перерывы в этой водной феерии. Постепенно втягиваюсь в ритм. Иду отупело, «на автопилоте». Начинаю переправу через Правую Кечпель. Воды по пояс.
На самой стремнине расстёгивается пряжка лямки и рюкзак падает в воду. Выволакиваю его на берег за другую лямку. Вывода два: рюкзак с «гермами» — хорошее плавсредство; я — разгильдяй. Под вечер в верховьях Юньяхи попадаю в облачность. Видно, высоко забрался. Но дождь льёт и здесь. Готовлю ужин в палатке. От Юньяхи мне идти вдоль Уральского хребта через 200-километровый веер притоков Лемвы. Броды через них несложны только в самых верховьях, ниже потоки набирают и силу, и глубину.
Выход отсюда на запад к железной дороге, мягко говоря, проблематичен: десятки километров труднопроходимых растительности и болот. С утра не видно ни зги. Но дождя нет. Хромаю в тумане по азимуту (стёртые ноги и не думают заживать). Постепенно втягиваюсь, да и погода улучшается. Замечаю в долине Левой Юньяхи справа на склоне горы рудник, а на самой горе — рабочий посёлок. От рудника на север через холмы уходит грунтовка. Издалека всё это такое маленькое, словно игрушечное.
В широкой долине реки Большой Хойлаю, берущей начало из озера Хойлаты, появляется солнце. Сотни больших и малых озёр завораживающе сверкают, отражая его. Крича, летает множество чаек. Амфитеатром вокруг — цветные горы... Чайки — значит,
рыба. И спиннинг есть. Но мысли об ухе отбрасываю: слишком мало времени. Решаю перейти Большую Хойлаю где-то километром ниже озера Хойлаты. Ширина реки метров 25. Берега обрывистые, каменистые. Течение быстрое.
В русле торчат огромные валуны. Нашёл относительно спокойное место и пошлёпал. Всё глубже. Вот уже выше поясницы и поток такой, что еле стою. Но левый берег теперь ближе, чем правый. Делаю ещё шаг, погружаюсь по шею, и меня сносит. Но рюкзак — мой спасжилет. Гребу к берегу. В спешке поясную сумку и часы перед бродом снять забыл. Отдышался, отжал одежду и дальше пошёл. Перевалил водораздел рядом с вершиной с триангуляционным знаком (489 м) и спустился к Правой Лагорте.
Встаю на бивуак у реки. Вдали на юговостоке — острый зуб в. Скальной массива Хардьюс. Кроваво-красный диск солнца опускается в бескрайние болота. По всем приметам наступает осень, или полярный вечер, кому как нравится называть здесь это время года. Утром перешёл гряду камней и оказался в долине Средней Лагорты. Здесь устроил праздничный ужин: Полярный круг позади. Встретил олениху с оленёнком. Подошла прямо ко мне.
Сфотографировалась и неспешно отошла к малышу, лежащему в ямке у ручья. На спуске к Малой Ниедзью попал в грозу. Мокрый и уставший, готовлю ужин на костре из веточек стланника — газа в обрез. Сильно мешает ветер. Поутру перешёл полуметровой глубины реку Грубею (одноимённая река есть также юго-западнее), перелез травяные увалы и оказался в долине Пальник-Ю (почему-то топографы пишут это название так, а все местные — «ю» маленькое и без дефиса).
Кругом деревца и полно самых разных съедобных грибов. Сейчас бы у костерка обсушиться, грибов приготовить... Но, судя по графику, опаздываю... Южнее верховьев Пальник-Ю горы становятся сглаженней. Рассматриваю гряду Пагинских холмов. Солнечно. С запада наползает иссине чёрная полоса и через несколько минут уже бушует гроза с сильным ветром. Вскоре всё стихает, и снова появляется солнце. Перехожу через Пагу, глубина около 60 см.
Дальше, как на заказ, то болота, то кустарник. Спасает меня трасса перегона оленей, «усугублённая» несколькими параллельными колеями вездеходов. Издалека она смотрится широкой взлётной полосой. Выхожу к реке Мольыдшор (язык сломаешь!). Здесь много дров. Наконец-то развожу костёр, сушу вещи. Просыпаюсь от дробного стука по палатке. Открываю глаза — нет, не дождь, это мошка под тентом бьётся. Но, накликали козявки, тут и настоящий дождик застучал…
Под дождём выхожу к реке Погурей и поднимаюсь на плато. С его югозападного края видна красивая долина Кокпелы. Мне надо в её верховья, к подножию Кокпельского перевала, через четыре правых притока Кокпелы, по заболоченным холмам. Под ногами едва ли не ковром растут жёлтые грузди... Сегодня 20 августа. 7-й день похода, по приметам — день кризиса, психологическая «горка» похода.
Подумалось: если, к примеру, нагонит меня попутный вездеход и водитель предложит подъехать, соглашусь или нет? Решил, что нет. Значит, не так ещё плохо. Вокруг прямо из болот поднимаются одиночные скалы самых причудливых форм. Церетели отдыхает. В расщелине одной из скал вижу торчащее каменное «перо». Подумал: может это какое-то культовое сооружение местных народов? Подошёл... и увидел две пустые бутылки из-под водки. Точно, культовое.
Эти останцы создают впечатление горного района альпийского типа, затопленного болотом. А холмы поблизости я прозвал «сопливыми»: вода под ногами выступает отовсюду. Немного не дошёл до подножия Кокпельского перевала, как стемнело. Встал у болотной речушки. Со стёртыми ногами все хуже. Не заживают и отнимают поутру драгоценное время на санобработку. Первый час иду, как Маресьев. Болота без конца. Перехожу через левый приток Кокпелы — реку Тумболова.
Неожиданно попадаю на большую сухую площадку, можно сказать, на поле. Почва непривычно не хлюпает и не проваливается. Не веря счастью, даже попрыгал на месте. Рядом возле реки — законсервированное стойбище оленеводов. Людей нет. Порядок на стойбище идеальный. В ряд стоят пластиковые нарты (всё-таки ХХI век на дворе), аккуратно сложены поленницы дров. Бросается в глаза полное отсутствие мусора. Будто подмели метёлкой.
Перешёл реку (глубина 40 см), и продолжилось чередование кустов и болот. День закончился дождевым зарядом. Поймал себя на том, что не знаю точно, где нахожусь. Боязни потеряться не было. Слева — Уральский хребет, реки текут направо, иду на юго-запад. Не могу лишь точно привязаться к карте из-за однообразия рельефа. Да и большая густота сети рек, ручьёв и ручейков запутывала. Начал опасаться проскочить место моего поворота на запад, к железной дороге, — водораздел Лемвы и Кожима.
На нём, в верховьях правого притока Лемвы реки Парнокаю, на ручье Пачвож, находится марганцевый рудник. Оттуда тянется грунтовка до Инты. Если «проскочу» поворот, то попаду в бассейны рек, откуда выйти сложно, можно лишь выехать, наняв транспорт. А ещё там расположен нацпарк «Югыд ва». И то, и другое — лишние траты денег. Похолодало ниже +5°С, и весь день лило. К вечеру дождь перестал. Едва успел поставить палатку, как вновь небеса разверзлись.
Юбилейный, 10-й день похода. Счёт бродам, ручьям и речкам потерял окончательно. Монотонно и однообразно чередуются сглаженные безликие водоразделы и долины, бесприметные болота и переправы. Периодически льёт с неба. Не менее безликие «вездеходки» идут то попутно, то сворачивают в тундру. Но чувствуется, что иду к югу. Растительность в долинах становится разнообразней. Спустившись в одну из них, попадаю в настоящий оазис.
Изобилие ягод, кусты шиповника, рощицы небольших деревьев, разнотравье. Наедаюсь черники и почти бегу дальше. Утром выхожу к глубокой долине. По ней вдоль реки тянется множество вездеходных следов. В верховьях, похоже, наезженный перевал. Судя по всему, это долина Большой Хаймы, венчаемая перевалом Хайма. Будем надеяться, привязочка состоялась. Реку перехожу играючи. Попадаю в красивейшую долину. Слева — гряда скальных вершин, уже запорошенных снегом.
Справа — гора более пологая. Траверсирую её склон и выхожу к реке, стекающей в узкий скальный каньон. Вокруг скалы, единственный доступный путь — вниз по каньону. В нём иду по берегу речки, обходя прижимы по воде. Местами пролезаю по скалам невысоко над рекой. Каньон кончается. Определяю, что это река Малая Хайма. Вечером впервые за поход вижу на дне долины хвойный лес. В предвкушении жаркого пионерского костра сбегаю к ёлкам.
Но попадаю в топкое болото, чередующееся с курумником и кустарником. Ноги то проваливаются между камней в болото, то цепляются за кусты и коряги. По закону жанра тут и дождь начался. Но всё-таки я вышел к реке, поляну сухую нашёл, грибов набрал. Сил хватило собрать дров только на слабенький костерок, но и тому был рад. Даже выпил на радостях под грибочки за встречу с лесом. Утром 25 августа сильный дождь и ветер буквально полощут палатку.
Оттягиваю выход то санобработкой незаживающих ног, то ремонтом одежды. Стихия не стихает, и приходится вылезать. Траверсирую склон. Вокруг тайга. Под ногами замшелый курумник. Ноги то и дело соскальзывают с камней. Температура едва выше ноля. Дождевик уже не спасает, промок полностью. Никак не могу заставить себя войти в ледяную воду реки (мне на тот берег). Наконец решаюсь. На стремнине по пояс в воде еле стою, с трудом держась в потоке.
Делаю бросок и хватаюсь за кусты высокого берега. С трудом вылезаю. От реки поднимаюсь на юго-запад по склону в облака. По мере набора высоты усиливается ветер, дождь не утихает. Мокрое всё. Коченею даже в движении. Еле-еле завязал развязавшийся шнурок. Иду в тумане по компасу. Отмечаю чередование отрога, спуска в долину, брода, болота, подъёма на новый отрог. На гребне видимость улучшается, заканчивается дождь.
Заглядываю в следующую долину и не верю своим глазам: внизу у реки — рабочий посёлок с уходящей на запад грунтовкой. На склоне подо мной стучит дизелем буровая. Неужели я сегодня буду спать в тепле!? Когда я заявился на буровую, вид у меня был «ещё тот». Как после мне поведал помбур Лёша: «Я сначала подумал, что это или больной какойто или беглый. Потом гляжу — обручальное кольцо на руке и говорит нормально. Вроде не похож на бомжа»...
Марганцевый рудник на ручье Пачвож законсервирован. Ведутся лишь геологические разработки силами небольшой бригады. От буровой иду в посёлок. Там, по совету мужиков, ищу мастера. Как же душевно меня приняли! Поселили в протопленном балке с кроватями, мастер ещё извинялся, что чистых простыней нет... Ужинать позвали. На избушке-столовой вывеска «Ресторан „Усталый рудокоп”». Милейшая повариха накормила досыта, даже пирожками домашними. Стал деньги предлагать — не взяла.
Вечером сбылась и мечта о бане. Уснул на кровати. С матрасом и подушкой! Утром, позавтракав в столовой, начинаю собираться. «Вахтовка» из Инты ходит сюда раз в две недели, изредка ездят грузовики. Мастер предложил подождать несколько дней до смены вахт. Но такой возможности у меня нет. Тепло прощаюсь со всеми и ухожу. Сначала 13 км до брода через Лемву. Вся дорога отсыпана щебнем. После предыдущего бездорожья кажется, что иду по ковровой дорожке.
Ну и славно, а то только до Интинского тракта 35 км, до Инты же все 73. С учётом моих сбитых ног — идти и идти. Солнечно. Вокруг неяркого обаяния тундра. С места, где расположен карьер рудника, открывается широкий вид на Уральский хребет. В долине Лемвы начинается лес. Реку перехожу крайне осторожно: здесь сильное течение, но пока не глубоко — до 70 см. На том берегу впервые за весь поход варю себе обед. На костре. Даже в тапочки переобулся...
От Инты подъехали два мотоциклиста с рюкзаками — на рыбалку с ночёвкой. Никак не поймут, что я две недели делал в горах. «Ну ты хоть корня золотого там накопал? Нет!? А тут приезжают целые экспедиции за этим корнем». Дорога идёт в гору. На обочине ветхие километровые указатели. К вечеру начались сильный ветер и дождь. Темнеет. Сзади нагоняет «Уазик». Голосую. Остановились, но места нет, машина забита рыбаками. Кругом болота.
С трудом нашёл площадку для палатки прямо у дороги. Утром дождь прекратился. Дорога поднимается на сглаженный хребет Яренеймусюр и в районе перевала 508 м «впадает» в Интинский тракт. Отсюда до станции Инта 38 км. На спуске с перевала попадается машина навстечу. Крепыши в камуфляже (похоже, работники нацпарка) интересуются, откуда иду. Узнав, что не из парка, теряют ко мне интерес. Движение на сильно разбитой грунтовке тракта пооживлённей, чем на дороге от Лемвы.
Здесь уже леса . Ель, берёза, разнотравье. Чем-то даже похоже на Подмосковье. На подходе к ручью с интересным названием Миссурица, километрах в 30 от Инты, меня нагнала «вахтовка». Водитель за сотню согласился довезти до станции. В салоне — четверо земляков. Тоже туристы, возвращаются домой после похода. Ехали почти час. 27 августа без проблем взял билет на поезд Москва — Лабытнанги.
Плацкарт до Москвы (36 ч). Удалось за 15 дней проковылять около 305 км — по 20 км в сутки. Шёл без особого риска. Разве что на нескольких переправах... Но со мной был рюкзак-спасжилет. Ещё, конечно, одёжка нужна получше, а то я хотя и не простудился, но замёрз изрядно. А что ботинки мало разносил перед походом, так то сам виноват... Ещё можно было при таком подножном корме взять по 400—500 г продуктов на день, а не по 600. Зато теперь я знаю, какая она — Большая летняя тундра...
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
