Первое и, наверное, самое сильное впечатление от Африки — это сияющая яркость красок. Природа не пожалела усилий для украшения этой земли, использовала свои лучшие краски, самые насыщенные оттенки... Насколько же мир разный! Вроде бы всё из одного вещества сделано, это наукой доказано, а смотришь — и не веришь науке. Думаю, что Господь, сотворив наш мир, поглядел на него и пригласил художников, чтобы украсили его, чтобы царили в нём радость и красота.

И постарались эти мастера на славу, всю свою фантазию вложили в дело, всю душу...Тот, кому досталось украшать Африку, полностью справился со своей задачей: самые неожиданные цвета и формы сплелись здесь в неуловимый, очень сложный, но совершенно логичный узор, не смешиваясь и не сливаясь друг с другом, как будто существуя сами по себе, но в неразрывном взаимодействии.

Всё чудно здесь для глаза европейца, привыкшего к тусклым тонам и оттенкам серого, к бледным, редко улыбающимся лицам: растения, громоздящиеся друг на друге, соревнуясь в обилии и яркости цветов, море ослепительных улыбок на чёрных лицах, беззаботных и неунывающих, и красная земля полей, и белый снег на вершинах гор.

Время и разбрызгивая грязь, к великой радости многочисленной детворы, махавшей руками с обочины, наш джип прокатился по главной улице селения Наро Мору, состоящего из десятка утопающих в зелени крестьянских мазанок и небольшой, аккуратно побеленной католической церкви. Детишки, коих было великое множество, прыгали и размахивали руками: проезд туристов был для них редким событием, разнообразившим дневное времяпрепровождение.

После селения разбитая грунтовая дорога некоторое время петляла среди небольших банановых полей и плантаций сахарного тростника, потом выпрямилась, стряхнула с себя пёстрый наряд садов и медленно стала забирать вверх — туда, где пологие волны возделанных полей разбивались о неприступную тёмную стену непроходимого девственного леса.

Жирная красноватая пыль пробивалась через многочисленные щели в кузове, оседала на пассажирах и сваленных в багажнике рюкзаках. Шофёр Джеймс жал на педаль газа, крепко держась за руль и не обращая никакого внимания на колдобины, каждая из которых могла бы стать причиной сердечного приступа у цивилизованного автовладельца.

Впереди над зелёной пеной уходящего вверх леса висела зловещая тёмно-синяя туча, и где-то там в её толстом брюхе пряталась цель нашего путешествия — самая высокая гора Кении, носившая в прошлом имя Кириньюки («жилище Нгао» — покровителя местных земледельцев), а теперь ставшая государственным символом страны и получившая новое название, более отвечающее официальному статусу — Моунт Кения. ...

Иллюзий по поводу погоды у нас не было ещё до начала поездки: затянувшаяся тёплая осень в Европе, яростные бесснежные холода на Дальнем Востоке, тайфуны и ураганы в Америке, а также непрерывные грозовые ливни в Восточной Африке (судя по прогнозам, без какой-либо надежды на перемену к лучшему). Беспорядок с погодой во всём мире стал причиной затянувшегося в Африке периода тропических ливней, обычно заканчивающегося к наступлению католического рождества в Кении.

После 24 декабря здесь устанавливается сухая и солнечная погода. Исходя из этой статистики, мы планировали сроки нашей альпинистской программы, включавшей в себя акклиматизационное восхождение на Моунт Кения, а затем подъём на самую высокую гору континента — Килиманджаро.По мере приближения к первой горе становилось ясно, что выход на маршрут не будет комфортным.

Я давно понял, что даже из джипа, из этой вонюче-гремучей консервной банки, «на улицу» под проливной дождь по собственному желанию никто не выйдет... Дорога, зажатая с двух сторон плотными зарослями бамбука, становилась всё круче и круче. На поворотах серпантина джип, намотав глину на все четыре колеса, неоднократно пытался отправиться в кусты, но неумолимая нога водителя словно приросла к педали газа.

Мокрая глина клочьями летела из-под колёс, в салоне стоял резкий запах жжёной резины. С трудом преодолев последний, совершенно разбитый недавно проехавшим вездеходом глиняный подъём, джип выкатился на зелёную лужайку перед почерневшим от сырости небольшим сарайчиком — бывшей метеостанцией, а теперь перевалочным пунктом для групп, поднимающихся на Моунт Кения с запада, по маршруту Наро Мору.

Первые о существовании Моунт Кения стало известно в 1849 г. Обращавший туземцев в христианство Джон Людвиг Крапф был первым европейцем, описавшим вершину, значительно возвышавшуюся над окружающим ландшафтом, которую местное население называло Кириньюки и свято чтило как место обитания божества Нгао. Но миссионер лишь дал описание горы.

Первое документированное восхождение на неё было совершено группой английских путешественников под руководством Халфорда Макиндера полвеком позже. Гора Моунт Кения находится непосредственно на экваторе, в 180 км севернее столицы Кении Найроби. Мёртвый вулкан, высотой немного больше 5 км, последнее извержение которого произошло около 3 миллионов лет назад, имеет три основные вершины — Нелион (5188 м), Батиан (5199 м) и Поинт Ленана (4985 м), причём наибольшее число восхождений совершается именно на Ленану (изза её технической простоты).

Две другие вершины представляют интерес для опытных альпинистов: там есть довольно сложные маршруты 5 к.т., а самые простые варианты подъёма — не ниже «четвёрки» (маршруты на Кению в российском альпинизме не классифицированы). Как и большинство африканских вулканов, Кения в нижней части, от подножия до 3300—3500 м, опоясана зоной влажного тропического леса. Первая причина этого — благоприятная почва, насыщенная продуктами извержений.

Во-вторых, что не менее важно, здесь никогда не бывает недостатка воды. Сверху, где тают снег и ледники, бегут тысячи речек и ручейков, а из-за постоянного столкновения тёплых воздушных масс с равнины и холодных с вершины каждый день конденсируются и выпадают дождём тонны воды. Вершина Кения и зона тропического леса, окружающего её, являются национальным парком, народным достоянием Республики Кения, и охраняются государством.

За вход в нацпарк взимается умеренная входная плата (около $40 в день), что вполне оправданно, принимая во внимание количество труда, вложенного в оборудование маршрутов, прокладку троп (без них в тропическом лесу или в зоне высокогорных болот восхождение было бы практически невозможным), строительство хижин, сделавших маршруты довольно удобными и доступными, поддержание чистоты на горе.

В отличие от Килиманджаро, на Моунт Кения не требуется обязательно брать гида или ночевать исключительно в хижинах. Из-за особенностей рельефа, обилия растительности и зоны альпийских болот подъём на Моунт Кения возможен только по четырём проложенным маршрутам: Наро Мору, Чогория, Сиримон и Итангуни. Все они длиной 40—50 км, подъём пологий, по хорошо видимой тропе, без каких-либо технических трудностей.

Маршруты сходятся на вершинном плато Моунт Кения, откуда можно совершить пешее восхождение на Поинт Ленана либо по стенным техническим маршрутам подняться на Нелион или Батиан. Сезон восхождений на Моунт Кения довольно короток: два зимних месяца (январь и февраль), которые считаются лучшими по погодным условиям, и два менее популярных летних месяца (август и сентябрь).

Всё остальное время — это экваториальное межсезонье: постоянные ливни, грозы, штормовые ветры, грязь, москиты и пиявки. а установкой наших палаток с нескрываемым интересом наблюдала сидящая неподалёку на высоком кусте бамбука обезьяна. Причём интерес был явно не праздным: чуть-чуть потерял бдительность — и уже чего-то не достаёт... И без того бедные негры-носильщики обеднели на одну кепку, а я поутру понял, что остался без штанов — их ловко утащили из под полога палатки.

А в колонии обезьян, судя по гвалту, доносящемуся из кустов, был праздник: там делили обычу. Ведь бабуин, обеспеченный штанами и кепкой, имел все шансы занять вакансию в национальном парке... Для большинства горожан попадание в природные условия, предполагающие борьбу за выживание, — это всегда шок. Нет батареи отопления, чтобы высушить мокрые вещи, нет горячей ванны, нет привычной вкусной еды и телевизора...

Всё-таки человек — странное создание. Он тратит годы на то, чтобы построить уютный дом, обеспечить себя самыми комфортабельными условиями для жизни. А потом ищет любую возможность сбежать от всего этого, залезть на джипе в непроходимое болото, трясясь от холода, подняться на недоступную горную вершину, кормить озверелых комаров в дремучей тайге в погоне за диким зверем... И очень редко бывает доволен тем, что имеет в этот Момент.

В городе достают работа и суета, в болоте сыро и грязно, в горах холодно, в тайге дико... И только в очень короткие, почти неуловимые моменты приходит ощущение счастья, полной гармонии, как будто в насмешку подаренной кем-то свыше, непонятно за что и почему. Те, кто хоть раз испытали это ни с чем не сравнимое чувство, навсегда остаются под его влиянием, и всю жизнь превращают в погоню за этим кратким мигом счастья. ...Пятые сутки не прекращался тяжёлый тропический ливень.

Мокрое снаряжение превратилось в груду грязного хлама. В ушах — постоянная дробь капель дождя, от которых практически некуда спрятаться. Негры, работающие в качестве гидов и носильщиков, давно постигли простую истину: резиновые сапоги и полиэтиленовые накидки гораздо лучше защищают от дождя, нежели самая современная супер-непромокаемо-гортексово-дышащая одежда и обувь, а солидных размеров зонтик в этих горах гораздо нужнее ледоруба.

Такова специфика африканского альпинизма. Первая неделя путешествия прошла незаметно: тяжёлые переходы под зарядами ливня, постоянная забота о том, чтобы сохранить в сухости хотя бы фотоаппаратуру и спальный мешок, постоянно мокрые палатки, ноги по колено в грязи (мы шли в тевах — лёгких сандалиях, чтобы сохранить сухой основную обувь, промочить которую означало отморозить ноги на восхождении — на высоте более 4000 м температура опускалась ниже нуля, а надежды на то, что промокшие ботинки удастся как-то высушить, уже не было).

За несколько дней нам с большим трудом удалось подняться на 4300 м — теоретически, отсюда при благоприятных условиях можно было совершить восхождение. Позади остались десятки километров раскисшей тропы, перевязанной сплетениями скользких корней в зоне влажного леса, утопающей в чёрной жиже болот, прячущейся среди высоких, поросших жёсткой травой кочек альпийского пояса.

За всё время подъёма погода так ни разу и не приподняла тяжёлый занавес облаков, скрывающий вершину, так и не показала нам гору — цель нашего вояжа. Вечер 31 декабря ничем не отличался от предыдущего: тот же дождь и клубящиеся низкие облака. Тем не менее решили ночью попытаться выйти на вершину — несмотря на дождь, мы следовали графику путешествия, а встреча Нового года у нас была запланирована на вершине.

Будильник завели на 2 часа ночи с расчётом на то, чтобы после недолгого завтрака собраться и выйти на восхождение часа в три: всё-таки по ночам, когда земля остывала и температура воздуха понижалась, можно было надеяться на небольшое окно в непогоде. Недолго посидели при зыбком свете огарка свечи, символически проводили год уходящий, и без каких-либо праздничных ощущений отправились спать.

Я проснулся за несколько минут до звонка будильника от странного ощущения: чтото явно было не так. Несколько минут я наслаждался теплотой пухового кокона, пытаясь разобраться в странном чувстве отсутствия чего-то очень привычного. Проснувшись окончательно, понял: дождь больше не барабанит по палатке! Не веря в такое счастье, я расстегнул вход и выглянул наружу.

Чудесная, нереальная картина открылась взгляду: полная луна огромным белым фонарём висела почти в зените, контрастно выделяя каждую чёрточку, каждый камень вокруг лагеря, тускло отсвечивала от широких листьев родерий, ярко серебрила ледники и покрытые свежим снегом вершины мёртвого вулкана. Вот так сюрприз! Никто из нашей команды уже и не надеялся не то что на хорошую погоду, не верилось даже в то, что удастся хотя бы взглянуть на гору.

Но Дед Мороз не поленился в новогоднюю ночь посетить экватор, чтобы морозным дыханием придавить болотную сырость тропических ливней, заморозить и вытрясти, как пыльный коврик, серые дождевые тучи... Тёмными силуэтами возвышались на фоне звёздного неба, подсвеченные странным светом заходящей луны, два брата-близнеца — Батиан и Нелион, два самых высоких пика Моунт Кения.

По мере того, как луна, угасая, опускалась к горизонту, всё чётче проступали на небе миллионы сияющих точек, а в густой темноте долины замерцали искорки диодных фонариков — не только мы вышли в эту ночь на восхождение....Иногда мы останавливались, чтобы оглядеть сияющий небосвод: никак не удавалось найти Южный Крест, самое знаменитое созвездие Южного полушария. Только когда за час до рассвета небосвод стал меркнуть, слева и справа от нас проступили на небе два главных созвездия.

Слева низко над горизонтом обозначился перевёрнутый вверх дном ковш Большой Медведицы, а справа, примерно на том же уровне относительно горизонта, появилось чёткое, немного скошенное перекрестие из пяти звёзд — знаменитое созвездие, украшающее флаги и гербы некоторых южных стран — Южный Крест. Тропа полого уходила вверх по смёрзшейся мелкой осыпи, по мере подъёма постепенно покрываясь снегом. Ощутимо холодало.

Идти было легко и свободно, все связанные с высотой неприятности полностью компенсировались нереальной красотой ночного пейзажа: залитыми звёздным сиянием дикими скалами экваториальной вершины, открытым и ясным небосводом, усыпанным миллионами ярчайших звёзд, а у горизонта — ночными городами, похожими на тлеющие угли покинутого костра.

Когда вышли на край вершинного плато (4800 м), горизонт на востоке приобрёл оттенок тёмной бирюзы, звёзды потускнели, а тропа полностью скрылась под смёрзшимся, плотным снегом. В «Австрийской хижине» — домике, построенном прямо посередине вершинного плато, мерцал огонёк свечки: кто-то готовился к восхождению. Но заходить в гости мы не стали — горизонт всё светлел, наливался багрянцем, а до вершины оставался только 200-метровый скальный гребень, не больше 40 минут ходьбы.

Шанс встретить первый рассвет Нового года на вершине становился всё реальнее. Но для этого стоило поторопиться... Вершинный гребень Ленаны оказался несколько длиннее, чем казалось от хижины. Чёрные скалы местами были плотно забиты твёрдым снегом, окрашенным в отражённый от неба светло-фиолетовый оттенок. А небо на востоке продолжало светлеть.

До вершины оставалось не более 50 м, когда ярко-алым факелом вспыхнула тёмная громада стоящего напротив Нелиона — вершины, на 200 м выше той, на которую поднимались мы, и из-за высокой сложности доступной только опытным альпинистам. С трудом оторвав взгляд от Нелиона, пылавшего всеми оттенками красного на фоне тёмно-синего неба, я ускорил шаг и через пару минут был уже на вершине.

В следующую секунду над идеально ровной и чёткой линией горизонта появилась узкая алая полоска. Вспыхнуло багровым пламенем крошечное облачко — начинался первый рассвет нового, 2007 года. Завороженные, молча наблюдали за этим зрелищем с вершины полтора десятка человек, приехавших с разных концов света для того, чтобы уловить это одно-единственное мгновение — мгновение своей причастности к пробуждению мира. Священнодействие продолжалось не более минуты.

Как только нижний край светила оторвался от линии горизонта, торжественная тишина сменилась общим гомоном, все наперебой бросились делиться впечатлениями и ощущениями, вершину горы охватило радостное ощущение праздника и общего новогоднего подарка — невероятного зрелища идеального рассвета.

Вырвавшись из-за горизонта, солнце уверенно и быстро начало свой дневной путь по небу, а мы, ещё немного постояв на вершине и вобрав в себя силу этого места, начали спускаться в сторону лагеря, неся с собой чувства Удовлетворения и радости. Потом был спуск к залитому солнцем базовому лагерю, где нас ждала ещё одна радость — возможность впервые за неделю бросить на горячие камни и просушить мокрые вещи!

Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/