Водный поход
Некоторые пояснения:
СЛИВ — поток воды, стекающей с одиночного обливного камня, гряды камней или ступеньки в русле; под сливом также понимают чистый проход, не загромождённый камнями.
БОЧКА — участок вспененной воды с сильной вертикальной циркуляцией, порождающей встречный поток по поверхности бочки; образуется в месте падения воды с крутых сливов. «МОРКОВКА» — спасательный конец, снаряд, который с берега кидают в воду, чтобы терпящий бедствие человек (или судно) мог за него зацепиться. УЛОВО — спокойное место без течения, как правило, у берега. НАРЗАНОВЫЕ КЛЮЧИ — местечко в 7 км от пос. Красная Поляна с источниками нарзана. «ЗЛАЧНОЕ МЕСТО» — площадка в 5 км от пос. Красная Поляна с рестораном и рынком.
Выбор маршрута (р. Мзымта на Западном Кавказе) для майского похода был случайным, а точнее — не продуманным, без учёта несхоженности экипажа из пяти человек и недостаточного опыта сплава по бурным рекам. Вообщето опыт водных походов у нас имелся, и немалый — лет по 15 у Фёдора, Паши и у меня (плавали преимущественно по карельским рекам), лет 10 у Гурки, а вот Ёжик был почти новичком — на Мзымте начинался его четвёртый сезон.
Помимо несерьёзного отношения к сложности реки, у нас имелись и коекакие недостатки в экипировке (в частности, у Паши не было шлема, а у Гурки — гидрокостюма). И никто из нас не думал, что даже незначительная оплошность на этом маршруте может привести к серьёзной аварии. Вот в результате и получили... День первый (30 апреля 2001 г.) Адлер встретил нас хорошей погодой и водителями разнообразных машин, готовых забросить нас куда угодно. Мы желали доехать до Нарзановых Ключей, купив попутно вина и сулугуни в Красной Поляне.
Дорога вилась по полочке над бурлящей Мзымтой, на которую сверху смотреть было страшовато. Водитель по нашей просьбе остановился над порогом Ахцу, и мы осмотрели его, не спускаясь к воде; с высоты он не показался нам особенно опасным, хотя имел категорию сложности 6+. Тогда, вероятно, сказывалась эйфория от пребывания на Кавказе, свежего воздуха и начала отпуска. Приехав в Нарзановые Ключи, разбили лагерь на широкой поляне справа от моста. После пере куса часа три смотрели, как другие группы тренировались, проходя участок реки от моста до порога Троллейбус.
Там была и команда Виноградова (Москва), с которым Фёдор был знаком. Этот участок — крупнокаменистая шивера с сильным течением, уклон примерно 15 м/км, температура воды около +5°С. Под двухпролётным мостом река делится на два рукава, левый довольно узкий, непригодный для прохождения на катамаранах, поэтому все проходили правым пролётом и далее шли по правому рукаву. Течение било в опору моста, один катамаран на наших глазах прибило к опоре и ребята минут пять не могли от неё отойти. В целом экипажи действовали грамотно.
День второй (1 мая) Утром собрали «Гармозу» и привязали новенькие надувные сиденья, причём, как позже выяснилось, неправильно — слишком близко к носу. Да ещё слабо затянули упоры — сказались карельские привычки: по карельским рекам, где после каждого порога имеется плёс или улово, мы плавали верхом на багаже и к коленной посадке не привыкли. Перед самым отплытием мы с Фёдором прошли вдоль берега метров 600, просмотрели предстоящий путь. Фёдор показал улово, в которое мы обязательно, непременно должны зачалиться, поскольку дальше, метров через 200, начинается порог Троллейбус, который нужно просматривать отдельно и который мы не планировали проходить сегодня. Всё вроде было понятно.
Паша с фотоаппаратом остался на берегу. Мы уселись на катамаран, оттолкнулись... Сразу стало понятно, что я болтаюсь в седле и что в этом серьёзном потоке надо работать изовсех сил. Мы старались, но, видимо, недостаточно, потому что опору всётаки задели. Толчок все выдержали. На выходе изпод моста имелись камни со сливчиками, откровенно говоря, ерундовыми. «Гармоза» клюнула носом, потом резко его подкинула, меня с силой подбросило вверх, и я поняла, что вылетаю. Успела только очень удивиться... и вот я уже вместе с веслом плыву в бурлящем потоке.
Первая мысль: бороться с потоком бесполезно,но надо постараться прибиться к берегу до Троллейбуса. Я чётко помнила весь маршрут, страха не было совсем и даже совершенно не ощущалось холода воды. И тут я налетела на камень, пребольно ударилась коленом и пальцем на руке, в которой ещё держала весло; его буквально вывернуло из рук, и в это мгновение я почувствовала, как меня поймали за шиворот и тащат из воды, а потом услышала Гуркин голос, очень спокойно и строго сказавший: «Держись!» Я вцепилась в раму обеими руками, высунула нос из воды и смогла оценить обстановку.
Фёдор с Ёжиком гребли изо всех сил, но я, болтаясь за бортом, очень мешала нормальному ходу — сильно якорила катамаран, ребята не справлялись с течением, и нас начало крутить. Во время круговых маневров я успела пересчитать все камни в Мзымте, пару раз мы падали в бочки и меня накрывало с головой. Мысли в тот момент были такие: 1) рама очень холодная, пальцы стынут и скоро сами собой разогнутся; 2) ребята просто седеют на моих глазах от ужаса, что я за бортом. Время от времени Гурка подтягивал
меня повыше и строго повторял: «Держись!»
В какойто момент я увидела обломок скалы, высоко торчащий из воды, и вспомнила, что, вопервых, около него есть мощный слив и бочка, и, вовторых, сразу за обломком надо выходить из струи, чтобы попасть в улово, иначе уйдём в Троллейбус и там из нас фаршу накрутит. «Гармоза» неслась прямо на этот обломок, и стало понятно, что меня затрёт между ним и баллоном, просто размажет по камню. Я подумала, что надо отпускать «Гармозу» и постараться повиснуть на обломке скалы.
В тот момент, когда я уже приготовилась отпускать раму, Гурка хладнокровно упёрся веслом в надвигающийся камень, отжал катамаран вправо (Гуркино весло при этом приняло форму буквы Г), тем самым придав катамарану нужное направление — к улову. Я с головой нырнула в бочку и всем корпусом проехалась по камням на дне. Ещё пару тройку гребков, и катамаран ткнулся в берег... Я поднялась на ноги. К нам бежали люди, мне помогли выйти из воды.
Я села на камень и никак не могла отдышаться. Прибежал Паша — белый, как мел. Пока мы сражались со стихией, он мчался за нами по берегу и хотел швыряться фотоаппаратом вместо «морковки». (Кстати, стоявшие по берегу кидали нам «морковки», только поймать их не было никакой возможности.) Один парень молча сунул мне в руки плоскую фляжку, в которой оказался коньяк. Я с большим удовольствием сделала пару длинных, как «морковкин» «хвост», глотков. Паша потом сказал, что когда я вышла из воды, моя физиономия имела синюшный оттенок.
На следующий день Паша, у которого был хитрый приборчик спутниковой навигации GPS, подсчитал, что мы прошли от моста до улова 440 м, падение реки было 15 м, а в воде я проболталась 2,5 минуты. За это время как будто прошла целая жизнь, и мир изменился до неузнаваемости. Мои ребята, давнымдавно вышедшие из детского возраста, както сразу повзрослели, и даже Ёжик, которого я знаю с детства, стал другим. Напереживались, бедные, за меня...
До конца дня ребята попеременно сгребали меня в охапку, тискали и радовались, что я жива. Безбожник Федька каждый раз повторял: «Солнышко, как хорошо, что ты жива; Господи, спасибо тебе». Вечером к нам в гости пришли все виноградовцы. Они тоже были слегка не в себе — у них раз бился каякер, его пришлось отправить в больницу. День третий (2 мая) Утром болели все мышцы, как будто меня на дыбе вздёргивали, на бедре обнаружился огромный бордовый синяк — с блюдце. Но настроение, как ни странно, было неплохое. Фёдор решил больше не рисковать, обнести Троллейбус, встать ниже и целый день тренироваться.
После завтрака сделали обнос. Виноградовцы тоже покинули свою стоянку и встали ниже нас. Участок реки около нового лагеря был немного сложнее предыдущего. В какойто момент к берегу подошёл катчетвёрка, ребята сказали, что сломали раму... Прошли мимо четыре каяка — наши земляки из клуба «Октопус». Экипаж из шести человек на катечетвёрке произвел на меня печальное впечатление — молодые ребята явно не имели никакого опыта и спотыкались на каждом шагу...
День четвёртый (3 мая) Утром, пока наши мужики вязали раму, я трениировалась кидать «морковку». Пришёл парень с перевязанной головой — виноградовский каякер. Он выписался из больницы и хотел посмотреть то место, где приложился головой два дня назад. Вид у него был ужасный: один глаз заплыл, пол зуба спереди не хватало. Но он был бодр и радовался, что остался жив, отделался лёгким испугом. Первыми тренировались ребята, я осталась на берегу.
Намеченный участок (метров 300) прошли хорошо, попали в нужную бочку, вышли из струи и зачалились. Потом на берегу остался Паша, а вместо него на кат села я. Прошли в разном составе шесть раз, после чего Фёдор сказал: «Достаточно, после обеда поплывём до порога Люлька». После обеда собрались. У нас осталось четыре весла на пятерых, и в воздухе повис вопрос: кому идти пассажиром, а кому — матросом? Я вопросительно посмотрела на Ёжика, и он сказал: «Ладно, Иришка, иди ты матросом, а я покатаюсь». Шли неплохо, работали вёслами без дураков — струя мощная.
Пару раз зачаливались и просматривали дальнейший путь. Метров через 200 река раздваивалась, хотели свернуть в левый рукав, но поняли, что слишком поздно начали маневр: скорее всего, нас вынесет на отмель, и придётся стаскивать катамаран в воду. Поэтому с ходу вывер нули в правый рукав, который плохо просматривался, — очередная ошибка. Зашли в рукав полулагом, вперёд левым бортом, и почти сразу увидели слева завал, из которого над водой почти до правого берега торчало длинное толстое бревно. Нас несло прямо на него, и уже ничего нельзя было сделать.
Ёжик сзади заорал: «Ира, держись!» Перед бревном угадывалась ступенька со сливом. Было ясно, что оно попадёт мне прямо в грудь и, в лучшем случае, выдернет из упоров; если я на нём повисну, то снесу Фёдора, сидящего сзади, а если не повисну и умудрюсь усидеть на кате, что маловероятно при такой скорости, то мою грудную клетку вомнёт в спину. Время остановилось. Как в замедленном фильме мы приближались к этому бревну, оно всё вырастало и вырастало... Ёжик опять заорал: «Ира, держись!!!» Правый баллон, не задев бревна, попал в слив, катамаран слегка перекосило, нос моего баллона приподнялся и начал медленно наезжать на бревно.
Я стала надеяться, что «Гармоза» перевалит через препятствие; однако нос всё поднимался и поднимался, и через мгновение с самой верхней, почти вертикальной позиции я вываливаюсь из упоров... и вот уже выныриваю прямо около правого берега. Поток меня подхватывает, надо мной проносятся прибрежные кусты, я успеваю за них ухватиться и встать на ноги. Смотрю вследкату, вижу, как вынырнул Федька, оглянулся, увидел меня, кивнул. Больше никого не было видно. Господи, помоги ребятам! Паша без шлема... Решаю выбираться на берег.
Пристраиваю в кустах весло, с ним лезть неудобно, и в этот момент сверху свешивается Ёжик и страшным голосом зовёт меня. Он помог мне выбраться, и мы пошли искать остальных. Пока шли, Ёжик рассказал о своих приключениях. Когда «Гармоза» перевернулась, его накрыло рамой, ударило по голове (шлем выдержал) и потащило по дну реки. Ёжик долго не мог выбраться изпод «Гармозы», уже стал ощущать нехватку воздуха. Наконец спихнул кат, вынырнул, вылез на берег и увидел Федьку, который сказал ему, что я живая и осталась сзади. Фёдора тоже протащило по дну.
Паша, сидевший на корме, вынырнул впереди катамарана, вскоре зацепился за кусты и выбрался на берег. Гурка, сидевший на носу «Гармозы», вынырнул в районе кормы — между баллонами, с чалкой вокруг шеи и веслом в руке. Пристроив весло на раме, Гурка долго сражался с чалкой и начавшим вращаться катамараном; тут прибежал Паша и с ходу сиганул на кат. Началась беспримерная битва; ребятам иногда удавалось застопорить «Гармозу», а иногда той — скинуть ребят в воду и продолжить движение.
Мятежная «Гармоза» одержа латаки верх и уплыла, Паша помог Гурке выбраться из воды и помчался с прибежавшим Фёдором догонять катамаран, а Гурка остался на берегу — восстанавливать дыхание после неравной борьбы со стихией и коварным плавсредством. Это всё нам рассказали позже. Мы с Ёжиком шли по берегу и первым встретили Фёдора, который сообщил, что все живы, «Гармозу» отловили на левом берегу ре бята из «Октопуса» и виноградовцы, а нам следует идти к мосту и переправляться на другой берег.
Мы пошли, а Фёдор убежал вперёд. Вскоре путь преградила неширокая скала, отвесно уходившая в воду, с козьей тропкой над бурлящим внизу потоком. Я ползла по этой тропе со скоростью улитки, прижимаясь всем телом к скале, а Ёжик меня уговаривал не смотреть вниз — я боюсь высоты. Через некоторое время увидели мост и приободрились. Однако на пути к нему оказался приток Мзымты — Ачипсе, не очень широкий, но с мощным течением. В полукилометре справа виднелся мост через Ачипсе, подход к нему преграждала высоченная скала, отвесно уходящая в воду; было понятно, что под скалой глубоко.
Я категорически отказалась на неё лезть. Паша и Гурка, догнавшие нас, решили переваливать через скалу, а мы с Ёжиком — форсировать приток вброд. Я подобрала палку, Ёжик ухватил покрепче весло, и мы пошли в воду. Тут на другом берегу Ачипсе показался Федька и прокричал, что он сбегает к катамарану за «морковкой» и чтобы мы ни в коем случае не пытались перейти приток вброд. Потом выяснилось, что сам Федька кидалсятаки в воду и его едва не унесло в Мзымту. Мы вышли на берег и сели ждать.
Через некоторое время на мосту через Ачипсе показались скалолазы Паша и Гурка, устало переставляющие четыре ноги в трёх ботинках... Минут через 40 прибежал Федька, размахнулся как следует и бросил нам «морковь». Ёжик за карабин прикрепил её к моему поясу, и я вошла в воду. Примерно на середине реки меня сбило с ног, и за шиворот хлынула жутко холодная вода. Выбравшись, побежали к катамарану, который наши коллеги с большим трудом перевернули с помощью верёвок и надёжно зачалили у берега. Всё оказалось цело, кроме общественного рюкзака с едой, котлами, кружкамиложками, топором и мно гими другими полезными вещами.
Стемнело, и пошёл дождь. «Гармозу» оставили на берегу, вещи перетащили в лесок, метров на сто ниже «Злачного места», сразу же натянули тент, поставили палатки и переоделись. Водка у нас была, а вот с едой было худо, поэтому пришлось идти в ресторан. Несмотря на наш внешний вид и странный заказ (по два горячих), обслужили нас по первому разряду, еда оказалась неплохая, а главное — горячая. Мы отогрелись и под живую музыку принялись обсуждать свои приключения. Самую главную фразу произнёс Ёжик: «Федя, килялисьмы величественно...»
День пятый (4 мая) Утром мужики кряхтели и потирали помятые бока. Я тихо злорадствовала, уж больно неприятно было страдать одной. При свете дня разглядела, что у Ёжика от удара рамой по голове пощербились два передних зуба. У всех было полно синяков и ссадин. Меньше всего в этот раз досталось мне, ни одной царапины. Устроили ревизию продуктов. Осталось немного консервов и много крупы, которую не в чем было готовить.
Больше всего хотелось горячего чаю, поэтому пошли в гости к виноградовцам, встретившим нас, как родных братьевсестёр. Ольга Виноградова первым делом сообщила, что они вчера сломали раму на катечетвёрке и утопили два весла, причём на том месте, где мы спокойно прошли. Мзымта не прощает даже мелких ошибок.
День шестой (5 мая) Утром упаковались и подтащились к «Злачному месту» — закупить вина в Москву, нанять машину. Договорились с водителем белого «уазика». Около порога Ахцу остановились и спустились вниз — посмотреть... Впечатление было совершенно другое. Поток тут зажат в узком проходе, огибающем выступающий полукруглый мыс. Порог состоит из 5 ступеней, длина его около 70 м, чуть больше 10 м наступень, не разбежишься; общее падение метров 15. Порог начинается с небольшого, но яростного водопада, падение метра два, дальше метров 10 кипящей воды, потом следующая ступень, более пологая, падение метра полтора, почти сразу ещё одна, но больше всего впечатляет выход из порога — последние две ступени просто кошмарные.
Может быть, и есть шансы не кильнуться в середине порога, но на выходе шансов практически нет. Такой вот порожек. Обносить Ахцу замаешься, берег очень высокий и почти отвесный. Слава Богу, что мы потерпели крушение в самом начале маршрута и не дошли до этой мясорубки. Притихшие, мы поехали дальше. Вместо послесловия Почемуто теперь хочется пойти на какуюни будь прелестную равнинную речку. Тепло, хорошо, мы на лодочках — чухчух... Красота, птички поют, черемуха распускается, и ни одного препятствия...
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
