Сплав в Карелии
Времени на поход было только две недели, и мы решили сходить в Карелию на простенькую речку Калга. Наш командир Туз (это не прозвище, а настоящая фамилия) строгим голосом напомнил, что для успешного передвижения на катамаранах необходимо определённое число работающих вёсел, желательно чётное, поэтому Женька или увольняется, или находит подходящую замену.
На вокзал Женька явился позже всех в сопровождении потрёпанного мужичка неопределённого возраста с заплатанным брезентовым рюкзаком. – Вот моя замена, – радостно проворковал Женька. – Михаил Илларионович. Совсем как Кутузов. Прошу любить и жаловать. Засыпая, я прикидывал, как называть нового попутчика?
По имени и отчеству? Пока выговоришь, забудешь, зачем обратился. Так ничего и не придумал. Выручила 5-летняя Танюшка. – Дядя Миша, налейте мне чаю, – обратилась она за завтраком. Так мы и стали его называть: дядя Миша. Покувыркались С нами в вагоне ехала группа молодых байдарочников, собиравшаяся сплавляться по той же Калге.
Возглавлял её Алексей. Любое дело он умел поставить так, что не было ни недовольных, ни обиженных, что и выявляло в нём прирождённого руководителя. Распределение обязанностей и указаний Лёша обычно заканчивал оборотом «Ну, покувыркались...», и первым принимался за работу.
Мы выходили вместе ранним утром на станции Энгозеро, где по расписанию поезд стоял одну минуту. Лёша блестяще организовал выгрузку. Стоило ему произнести: «Ну, покувыркались», – и 24 человека (включая женщин и детей), 6 байдарок, 2 катамарана, штук 30 рюкзаков, множество сумок и прочей мелочи покинули вагон буквально за полминуты.
Не успели осмотреться, как Лёша подогнал машину. «Ну, покувыркались!» – и через 15 минут все разгружались на берегу речки. Мы только ещё приступили к сборке двух катамаранов, а команда байдарочников уже была готова тронуться в путь. Лёша решил воспользоваться нашим присутствием и попросил его аппаратом сфотографировать их всех вместе.
Шесть байдарок веером сошлись носами у крутого бережка, так что все смотрели в сторону фотографа. Иван «щёлкнул» три раза, после чего байдарки аккуратно разошлись и замерли в ожидании команды. Лёша подогнал свою байдарку бортом к обрыву, взял фотоаппарат, тщательно его запаковал, помахал на прощанье ручкой, поднял весло и скомандовал: «Ну, покувыркались!».
Чайник Мы остановились на мысу – там, где Калга вытекает из Поригозера. Перед ужином к нам подплыла моторная лодка. Ещё вчера у рыбаков закончилось курево, и мы встретились как раз вовремя. Пригласили их к ужину. Когда дело дошло до чая, рыбаки обратили внимание на чайник, стоящий на брёвнышке около костра.
Чайник недавно вскипел, из носика поднимался пар. Дело в том, что это был не простой чайник, а электрический, и из него торчал шнур с вилкой. – А это вам зачем? – спросил один рыбак. Таня всех опередила с ответом. – Вы разве не знаете? Есть деревья с двумя розетками. Одна розетка для электричества, другая – для телефона.
Их по всей России много много сделали. Смотрите! – Она достала из рюкзака нормальный телефонный аппарат с трубкой и шнуром. Потом повернулась к дяде Мише, ожидая подтверждения. – Эх, Таня, Таня, – тот укоризненно покачал головой. – Тебе тайну доверили, а ты... Рыбаки переглянулись. – Не слушайте вы её.
Ребёнок насмотрелся фильмов про шпионов. – Олег забрал у Тани телефон и уложил обратно в рюкзак. Говорил он очень убедительно, чем совсем сбил гостей с толку. Старый, давно не работающий телефонный аппарат оказался в рюкзаке случайно. Олег почему-то решил, что мы идём на Охту, и захватил его для пополнения экспонатов острова Доброго Духа на Вороньем озере.
Что касается чайника, то дело обстояло так. Времени на сборы у нас почти не было, а наш любимый чайник ещё не вернулся с Восточного Саяна, поэтому Олег взял первый попавшийся. Он оказался электрическим, с аккуратно уложенным внутри шнуром. Увидев его в поезде, Танюша поинтересовалась, зачем нам такой чайник?
Вот тут-то Олег и придумал историю про розетки. Чайник этот мы, естественно, вешали над костром, а после того, как с огня снимали, вставляли в чайник шнур, чтобы не потерялся. Надо заметить, что чайник от такого с ним обращения ничуть не пострадал. Дядя Миша Ещё при сборке катамаранов Туз с проницательностью истинного начальника определил, что дядя Миша раньше с такими посудинами дело не имел, и отправил его на помощь дамам готовить завтрак.
Так тот при кухне и прижился. По утрам желающим подавал в постель кофе, а для нежных созданий соорудил из обыкновенной пластиковой бутылки умывальник с тёплой водой. Настоящий пикник! Туз оказался прав: дядя Миша на катамаранах никогда не ходил, но работать веслом научился довольно быстро, все команды выполнял чётко.
Ходил с нами осматривать очередные пороги, но при обсуждении вариантов прохождения помалкивал. На нашем катамаране командовал Олег, и когда в пороге я крикнул что-то своё, типа «Давай вправо!», дядя Миша так грустно взглянул на меня, что давать советы сразу расхотелось.
Вечерами у костра он негромко подпевал нам, хотя не обладал ни слухом, ни голосом. В разговорах почти не участвовал, но внимательно слушал. Разговоры же были весьма занимательными. Игорь и Тамара, родители Танюшки, недавно вернулись с Алтая. Там на Катуни один из тур клубов организовал свою школу туристов-водников, и супруги приняли в ней участие.
Дочка отпустила маму и папу только при условии, что они потом сходят с ней в поход, и вот они выполняли своё обещание. И заодно каждый вечер с восторгом вспоминали свои алтайские похождения, а мы им искренне завидовали. Всё-таки Катунь куда интереснее Бии, на которой мы побывали в прошлом году.
Дядя Миша только покачивал головой и добавлял что-то вроде «прекрасно, молодцы, красиво». Ещё раз покувыркались Перед Пиртозером Калга петляет по болоту. В таких местах полно щуки, поэтому гребли только дамы вместе с Танюшкой, да дядя Миша. Остальные «мочили блесну», и довольно успешно. – Смотрите, смотрите! – закричала Танюшка, показывая вправо.
Там на огромном камне, гораздо большем, чем постамент «Медного всадника», дымился костёр и виднелись люди. Оказалось, это наши знакомые. Они закончили обедать, заливали костёр и рассаживались по байдаркам. По камню прохаживался Алексей, проверяя, не забыли ли чего.
Последний рюкзак, который предстояло поместить в байдарку, стоял у его ног, на самом краю «постамента». Он оглядел товарищей, уже занявших свои места, вскинул рюкзак на плечо и сказал традиционное: «Ну, покувыркались!». И в этот момент Лёша покачнулся, попытка удержать равновесие не удалась, и он свалился с камня прямо в ожидавшую его байдарку.
В этот раз байдарка не перевернулась, зато получила большую пробоину от удара ногой. Мы пошли дальше, а ребята остались ремонтироваться. День рождения Туз гнал без отдыха. Ему непременно надо было побывать на Яголомбе. – Это не озеро, – убеждал он, – а самый настоящий аквариум с рыбами. И мы гнали.
Но одну днёвку в конце Калгозера всё-таки сделали. Игорю исполнялось 30 лет, а такое бывает не каждый день, и даже не каждый год. К нам присоединились остановившиеся рядом байдарочники, так что праздник получился на славу. Особенно удалось хоровое исполнение песни Юрия Кукина: Тридцать лет – это время свершений, Тридцать лет – это возраст вершины, Тридцать лет – это время свержений Тех, что раньше умами вершили.
Один из байдарочников оказался петербуржцем, и он попросил спеть ещё что-нибудь его, родное. Исполнили Александра Городницкого: И жить ещё надежде До той поры, пока Атланты небо держат На каменных руках. – Ой! А нас водили посмотреть на Атлантов! – встрепенулась Тамара. – Порог есть такой на Аргуте, – пояснил Игорь.
– Очень красивый. И продолжились рассказы про Алтай. А утром все дружно отправились дальше. Первыми собрались соседи. Шесть байдарок покачивались у большой каменной плиты, плавно уходящей в воду. – Ну, покувыркались! – произнёс Лёша, и все замерли. Но на этот раз всё, вроде бы, обошлось. – Дядя Лёша, Вы шапочку свою оставили, – закричала Танюша. – Кидай, ловлю.
Танюша кинула так, как может кидать 5-летняя девочка, то есть мимо. Алексей резко вскинул руки, стараясь не упустить бейсболку в воду, но при этом поскользнулся на наклонной плите, и съехал по ней под байдарку. В последний момент он схватился свободной рукой за борт, что вызвало новый оверкиль.
Приключения под мостом Около низенького полуразвалившегося моста копошились байдарочники. Одна из лодок застряла между опорами, и вода хлестала в кокпит так, что грозила всё переломать. Любые попытки хотя бы сдвинуть байдарку с места только осложняли положение. Дядя Миша подошёл к Алексею и о чём-то его спросил.
Тот немного подумал и махнул рукой, что означало «делай, как хочешь». И дядя Миша сделал. Он по грудь вошёл в воду, и как-то бочком приблизился к лодке. Одной рукой упёрся в мост, другой достал нож и разрезал оболочку. Напор сразу ослаб, и байдарку легко выдернули на берег. Аккуратный разрез быстро заклеили.
А вечером у костра опять вспоминали Алтай. – Игорёк, у тебя же фотки в аппарате остались! – вспомнила Тамара. – Покажи людям. Фотоаппарат, сопровождаемый комментариями, пошёл по кругу. – Это Аккемский прорыв. А тут мы пешком по Кучерле идём в сторону Белухи.
Это наша стоянка на стрелке Катуни и Аргута, красиво? А вот скалы у Атлантов. Правда, похоже? – Точное имя, – согласился Алексей. – Интересно, кто так порог назвал? – Ясно, кто! Кто первым его прошёл, тот и назвал, – заявил Туз. – Если память не изменяет, Ира Андреева и Володя Качанов это имя предложили.
Все стихли. Атланты – Аргут первой прошла группа москвичей из МИФИ под руководством Серёжи Андреева, – продолжал дядя Миша. – Они, естественно, и имена порогам давали. – Вы их знали? – удивилась Тамара. – Почему «знал»? – в свою очередь удивился дядя Миша. – Я и сейчас их знаю.
Мы вместе много ходили. – И Вы тогда вместе с ними Атланты прошли? – Нет, тогда этот порог мне пройти не довелось. Я его прошёл только через 6 лет, в 74-м году, – тут кто-то присвистнул, а дядя Миша продолжал. – Мы сначала по притоку Аргута, Карагему, сплавились, а потом и по самому Аргуту.
Когда одним плотом идёшь, кто-то на страховке остаётся. – Плотом? – вопросительно протянул Олег. – На катамаранах-то проще. И страховать можно по очереди. Тогда всем составом прошли бы. – А зачем вообще на плоту ходить? – поддержал его обычно немногословный Эдик. – Здесь, по Калге, плот не прошёл бы, а мы на катамаранах – запросто. – Это точно! – согласился дядя Миша с интонацией Фёдора Сухова из «Белого солнца пустыни». – Катамаран – превосходная посудина для таких речек.
А во времена моей молодости катамараны не были так популярны. Их просто ещё не «раскусили». Но я люблю плоты. – Так на катамаране любую речку пройти можно, – не унимался Егор. – Его и провести, и обнести легче. – Иногда приходилось и нам плоты обносить, например, водопады на Урике, Бий-Хеме, Верхней Уде.
На Уде, правда, не классический водопад, а узкое крутое «корыто». После него сразу стенка, так что места для манёвра практически нет. Но, думаю, каякеры там легко проходят. – Вот видите! – обрадовался Егор. – А Вы говорите «плот». Чего в нём хорошего? Плот Дядя Миша емного помолчал, отхлебнул уже порядком остывший чай, и лишь потом ответил.
– Представьте, что на старт марафонской дистанции вышли трое. Первый – просто бегун, второй собрался соревноваться на велосипеде, третий – на мотоцикле. Думаю, всем ясно, в каком порядке они финишируют. Так вот, сплав на рубленом плоту – это как бег, самый натуральный способ прохождения порогов.
Конечно, на маленьких мелких притоках плоту делать нечего. На нём по большим рекам путешествовать хорошо. – Как в фильме «Верные друзья»? – ехидно спросил Олег. – Костёр на плоту, палатка. Все спят, а плот идёт. Так? – Почти, но не совсем, – ответил дядя Миша. – Спать на плоту не рекомендуется, он на первом же повороте в берег уткнётся.
Надо всётаки видеть, куда плот идёт. Когда на Бий-Хеме препятствия закончились, мы решили побыстрее до Тоораема добраться. Проснулись в три часа, позавтракали и отчалили. Мало того, что темно, ещё и туман над водой. Разбои начались. В протоках завалы, в какую идти? Страху натерпелись…
– А вот костёр на плоту развести можно, не в порогах, конечно, – продолжал дядя Миша. – На многих речках так поступали уже в конце похода. Красота! Горы постепенно отступают. Рыба чуть ли не сама на сковородку запрыгивает, чайник кипит. Некоторые специально для таких минут сухари и сахар на маршруте экономили.
Дядя Миша плеснул в кружку кипяток, потянулся за сахаром и засмеялся. – На Карагеме забавно получилось. Первый плот налетел на зуб и прочно там засел. Мы второй плот зачалили, верёвку перебросили, чтобы переправу навести. А ребята на плоту сидят, и ни с места. В воду лезть не хотят. Испугались? Как бы ни так!
Они уничтожали сухари и сахар, что по карманам рассовали. Когда всё доели – спокойно на берег переправились. – Как же так? – вмешалась в разговор Тамара, которая никогда не упускала возможности поймать рассказчика на неточностях. – Вы же сказали, что по Карагему и Аргуту одним плотом шли. – По Карагему – двумя, это речка небольшая.
А как в Аргут вошли, один плот усилили, и дальше сплавлялись только на нём. – А катамаран с любого камня легко бы сняли, – заметил Туз. – И вообще катамараном легче управлять. Иной раз пары гребков достаточно. – Правильно, – снова согласился дядя Миша. – Умение читать воду а меняется силой.
На плоту тоже сила нужна, но одной ею не обойдёшься. На Нижней Уде есть памятник Валерию Грушину, он там погиб, спасая детей. Памятник этот сделан на левом берегу посередине длинной шиверы. А вход в шиверу справа, по ней метров триста пройти надо. Первый плот всего несколько гребков лёгких сделал и аккуратненько зачалился.
А со второго плота на всю тайгу рёв разносился: «Лево! Лево! Все лево!». Почему такая разница? У нас лоцманом был Саша Буклей, старый опытный плотовик. А другим плотом командовал Марк Кац. Он любил катамараны, и плотом управлял так, как привык управлять катамараном – грубой силой.
Мы допивали неизвестно какой по счёту чайник чая, грызли печенье и вафли, благо, у байдарочников их оказалось много, а разговор продолжался. Народ приводил всё новые и новые аргументы в пользу катамаранов, а дядя Миша каждый раз соглашался, восхищался поведением наших посудин на Калге, но тут же добавлял чтонибудь своё.
С его слов получалось, что сплав на плоту, особенно деревянном, – это «спорт настоящих мужчин». – Вот вы утверждаете, что на катамаранах легче проходить пороги, – подвёл итог дядя Миша. – У Александра Кузнецова есть книжка «Внизу Сванетия», про Михаила Хергиани. Очень интересная.
Так вот, в Альпах есть гора, название не помню, с одной стороны отвесная стена, с другой – пологий склон. По нему любой может на вершину подняться, было бы желание. Так зачем по стенке лазать? А ведь идут на стенку-то. Выводы делайте сами. И снова покувыркались Потом мы ушли на Яголомбу, где оказалось действительно несметное количество рыбы.
Байдарочники отправились прогуляться по островам Белого моря. Вернувшись, мы встретились у мостика через Калгу. В рейсовый автобус, который должен был отвезти нас к железной дороге, обе группы, естественно, втиснуться не смогли, и Алексей быстро договорился с водителем, что тот сделает для нас отдельный рейс.
За три часа, объединившись, доели всё, что осталось от похода, и дружно уселись ласточками на перила моста дожидаться автобуса. – Кажется, идёт, – сказал кто-то, – мотор слышно. – Сейчас посмотрим, – обрадовался Алексей и привстал с перил. – Точно идёт. Ну что, покувыркались?
Нижняя планка, на которую все сидящие опирались ногами, тут же треснула, и он плавно соскользнул с моста в речку. Домой Лёша блестяще организовал ночную посадку в поезд, можно сказать, едва притормозивший на станции. Огромное количество разных упаковок за несколько минут было уложено по местам.
Наконец, последний рюкзак был водружён на третью полку. – Вот и всё, от кувыркались, – облегчённо вздохнул Алексей. В этот момент поезд качнуло на стрелке, и этот последний рюкзак свалился на его голову, поставив заключительную точку.
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
