Беглянка Краткосрочно затишье у смуты, Жизни час — тем цветам на столе; Ежезимне — вздыхать по кому6то, Ежевёсно — изменой болеть... Впрочем, кто говорит про измену? Неизменно творя произвол, Я вдыхаю разреженный воздух — подменный! — В нём дыхания нет твоего. Одиночество не безысходно — Ни печали, ни гнева, ни зла. Только даже у самых свободных В мире делится всё пополам! Впрочем, верую — верят же дети — В нахождение двух половин... Вероятно, в каком6нибудь прошлом столетье Задыхался и ты без любви. Знаю, скоро ты сгинешь в пустыне, Если так — я сильнее тебя. За беспечную эту гордыню Все задетые мною скорбят. Впрочем, страшно ли быть неугодной? Слишком поздно себе изменять. Я дышу этим воздухом — резким, холодным, — Значит, время не судит меня. Тишина — только смуты изнанка, Жизни час — тем цветам на столе. Называют отныне беглянкой, А беглянок не чтут на Земле... Впрочем, кто говорит про измену? Неизменно творя произвол, Я вдыхаю разреженный воздух — подменный! — В нём дыхания нет твоего.

Танец Русалочки Шутит ветер надо мной. Пустяковая отрада — У меня в воде вино, А тебе вина не надо... Дотянулась, как звезда До звезды, — такое дело: Торопилась тут и там, Да, как видно, не успела Быть здесь... А твой корабль отчалил. Жить здесь... Не поминай в печали! Палит пушка на помост, Где на цыпочках в тревоге Я танцую, рыбий хвост Променяв на эти ноги. Если что — подумай сам: Ну откуда будет сладким Выражение лица, Чтоб при этакой зарядке Быть здесь... А твой корабль отчалил. Жить здесь... Не поминай в печали! Снова в зеркальце гляжу — Отраженье раскололось. Молча по ножу хожу, А у ведьмы нежный голос. Манит море; да на кой Всё русалочее счастье? Твой нетронутый покой Разорвёт меня на части... Быть здесь... А твой корабль отчалил. Жить здесь... Не поминай в печали!

Ольга Афраймович:
— Родилась я 1 апреля 1970 г. в Алма-Ате и после некоторых скитаний (мы часто переезжали из города в город) обнаружила себя живущей в Иркутске, что и наблюдаю по сей день. Мама моя — историк, надёжная хранительница домашнего тепла: до сих пор в нашем доме пишут друг другу записки, объясняются в любви, шутят и смеются до слёз. Папа — физик и лирик — учился в детстве в музыкальной школе, долгое время пытался примирить науку и альпинизм (до сих пор

мирит) и на всю жизнь сохранил страстную любовь к музыке, горам и авторской песне.

Мы и сейчас живём в десяти минутах ходьбы друг от друга, и работаю я лаборантом у папы — он профессор, доктор наук, занимается физикой ионосферы. Все папы-альпинисты (как и папы-туристы) считают необходимым вести своих детей в леса и горы. Так что водили меня и в горы над Алма-Атой, и в леса возле Иркутска. Недолго сопротивлявшись, я всё же обрела вкус к этому занятию. Несколько раз посчастливилось побывать на классических туристских маршрутах в Саянах.

Однажды попала на альпинистские сборы в тех же краях и оказалась на вершине Башня. Зашла-то я на неё сама, а вот спуск попутчики мои решили «ускорить» (инструктаж по применению ледоруба грозил затянуться до вечера): спускалась на «пятой точке» по снегу, зажатая между двумя парнями, чтобы не тормозила... Горы так и остались моей безответной любовью: ни туриста, ни альпиниста из меня не вышло. Плохому танцору — ой, туристу — всегда то рюкзак жмёт, то ботинки тяжеловаты... По всем городам папа возил с собой старые пластинки: Рахманинов, Берлиоз, Мендельсон, Григ, Вивальди, Бетховен...

Песня тоже вторглась в мою жизнь с самого начала, я росла в поющей семье. Эти предпосылки не помешали мне (из строптивости, скорее всего) бросить музыкальную школу. Затем не улыбнулись мне все виды спорта, радости школьной жизни, кружки и дворовые игры, высшая математика, программирование, немецкий язык и постоянная работа. Бросив все попытки стать «нормальным человеком», к 19 годам я неожиданно стала говорить сама с собой на языке песен — поговорить больше было не с кем.

Правда, слоняясь по мат-факу иркутского университета (прогуливая лекцию за лекцией), я попала в студенческий театр эстрадных миниатюр — компанию таких же бездельников. Ни спектаклями, ни серьёзными репетициями мы не занимались: собирались, разыгрывали глупые этюды и экспромты, пили водку и играли в ассоциации... И первая моя песенка появилась именно тогда. К этому времени я уже воспитывалась, помимо классиков российского рока, классиками авторской песни: пела песни Ю. Кукина, Б. Окуджавы, Ю. Визбора, В. Долиной, В. Матвеевой, А. Якушевой, слушала (и по сей день слушаю) В. Ланцберга, Н. Матвееву, В. Высоцкого...

В 1990 г. познакомилась с иркутскими (тогда ещё) авторами С.Корычевым и Е.Логвиновой, моментально расширившими круг моих интересов в авторской песне. Е.Фролова, Д.Бикчентаев, Э.Галеева, Е.Болдырева и многие другие авторы пополнили список моих любимых. Из разного рода объединений для меня самым интересным сейчас является «АЗиЯ+» (Е.Фролова, А.Деревягин, Н.Якимов, Т.Алёшина, Е.Логвинова, В.Евушкина и др.), основной костяк которого базируется в Питере. В 1994 г. я с удивлением обнаружила, что в Иркутске тоже водятся авторы песен.

Первым был О. Медведев — его брат работает с моим отцом. Познакомились с А. Ощепковым, уже тогда полным созидательных планов. Состоялись первые концерты, на которых я услышала С. Выборова и Р. Баязитова. Потом присоединились Р. Бажин и Р. Стрельченко. Первые сборища (в детском клубе, где Ощепков дежурил по ночам), первая «концертная площадка» на Башне (бывшая водонапорная башня, переоборудованная в помещение для клубов, где собирались, в частности, и альпинисты; очень романтичное было место), первые фестивали... К 1997 г. наша творческая студия «Полнолуние» обрела вполне сложившееся (и нестандартное) лицо, обросла попутчиками и помощниками и надолго заполнила нашу жизнь до краёв — не только концертами и фестивалями...

На фестиваль авторской песни «Топос», где я стала лауреатом, попала почти случайно: поняла, что засиделась, что пора «двигаться дальше», нашла в Интернете на сайте bards.ru ближайший фестиваль. Им оказался «Топос», запланированный на начало декабря 2003 г. Жалеть о принятом наобум решении не пришлось, тем более что и город, в котором я никогда не бывала раньше, и фестиваль меня поразили своей неожиданной скромностью, не суетливостью, отсутствием чрезмерных амбиций, ненавязчивым теплом и простотой (или это «мой» Питер, а на самом деле он совсем другой?).

Как выразился один из конкурсантов: «Мы, авторы, друг другу конкуренции не составляем...» На сегодняшний день фестивали — почти единственный способ обретения новых слушателей, новых творческих связей. Ни Интернет, ни записи на дисках и кассетах не могут заменить живого впечатления. Так что спасибо организаторам «Топоса» за возможность знакомства с питерскими слушателями, с авторами из разных городов...

Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/