Чучело и Наш двор опять необитаем
|
Чучело Припев:
Пугать ворон — вот мой удел,
Стою и рукавом машу,
Безумный Дон Кихот?
Припев.
Но все забыли обо мне,
Пусть он приедет на коне,
|
Наш двор опять необитаем,
Я снова чувствую сонливость,
Пусть кто-то грубо посмеётся,
Мне так захочется уюта,
Ведь Вы же меня видели,
|
Кира МАЛЫГИНА:
— Сначала были стихи. Примерно в третьем классе я, начитавшись Клайва Стейпла Льюиса «Хроники Нарни», написала по его мотивам четверостишие, подбирая мелодию на фортепиано. Это и была моя первая песенка. Вообще я занималась музыкой по классу фортепиано, и первые песни у меня получались очень инструментальными, петь их было сложно. Позже прочитала роман «Унесённые ветром». Там герои ночью у костра поют песню про Кэтлин.
Песня передана в книге прозой. Я перефразировала её в стихотворный текст и положила на музыку. Мелодика стала более приемлемой... Потом у нас в школе открылся литературный кружок. Занятия, а скорее просто вечера, вела наша местная поэтесса Надежда Коган. Она делала это удивительно ненавязчиво. Мы собирались в небольшом уютном зальчике, пили чай, просто разговаривали. Помню, как мне было стыдно, когда речь зашла об Антуане де Сент-Экзюпери. В то время я его ещё не читала и наивно спросила, кто это такой.
Коган, всегда такая мягкая, повернулась и отвесила мне в сердцах: «Тундра не царапанная!» Ужас! Я немедленно нашла в библиотеке книжку. Основы игры на гитаре мне дали Светлана и Владимир Цывкины. К тому же мой отец играет на гитаре и пишет песни. Но он больше музыкант, чем поэт. Очень свободно обращается с музыкой, по-свойски: «Так, этот кусок мне не нравится, мы его выкинем, здесь нужен совсем новый мелодический ход». Я так вольно с музыкой обходиться не могу. Я её чувствую, вижу, купаюсь в ней, но вот так взять и перекроить всё музыкально не умею.
Когда я поступила в институт и переехала в Москву, друзья совершенно случайно притащили меня в рок-кабаре Алексея Дидурова. То, что он мне говорил о ритме, рифме, слоге, выражении жизненной правды в песне, меня очень изменило. С этого момента для меня начинается иной период творчества. Период трудной, иногда изнурительной работы над текстом, первой радости понимания и изменения себя через песню. Я поняла, что нужно делать, научилась куда точнее выражать то, что я хочу сказать. Как правило, мои песни абсолютно биографичны.
Они написаны о реальных людях, ситуациях и обо мне, какой я себя в тот момент чувствовала. А литературный образ — только возможность выразить то, что ощущаю. Часто это просто изобразительный приём. Скажем, был у меня очень тяжёлый период в жизни, было очень больно. Я возвращалась домой поздней электричкой. Вымотанная не столько ночной дорогой, сколько этой болью, входила в дом с одной только мыслью: как можно скорее лечь спать. Сажусь пить чай, думаю о чем то потустороннем... Контуры предметов начинают теряться при свете ночника...
И тут за 20 минут пишется «Пугало». «Романтика» — скажете вы. Да нет, случайность материализовавшейся мысли, за которой уже не разглядеть боли ночных переездов, тяжести раздумий... Просто есть только что народившаяся песня, вместе с появлением которой возвращается и радость бытия. Это как воскресение или перерождение, если хотите. Иногда возникшее музыкальное решение переворачивает всю песню, поскольку появляется иная смысловая концепция. Положим, было очень лирическое начало, стихи диктовали мелодию в стиле романса.
И вдруг накладывается блюзовый и чуть ли не роковой вариант музыки. И уже написанные строчки меняются по окраске, эмоциям. Появляется сарказм. Из двадцати песен, которые я успела написать, считаю удавшимися не более пяти. Любимая песня? Но такая лишь на время — самая-самая. Вчера какая то из них была моей верхней планкой, через которую я не могла перепрыгнуть. Потом эта планка оказывается преодолённой, и песня перестаёт быть не только любимой, но даже увлекательной. Иногда хочется её переделать, сделать ярче, дотянуть. Но тронешь — и всё разваливается. Хотела бы я, чтобы мои песни исполняли со сцены?
Не знаю даже... С одной стороны, боюсь отдавать их в чужие руки. У меня был настоящий шок, когда я впервые услышала, как мою песню исполняет кто то другой. Я испытала и изумление, и гордость, и раздражение — какой-то просто сумасшедший сгусток эмоций. В моих песнях есть моменты очень откровенные и очень сокровенные. А чужое исполнение — это как проникновение постороннего в мою личную жизнь. А с другой стороны, если исполнитель талантлив, это уже другая песня, новая форма жизни. Наверное, я счастливый человек: избалована обществом глубоких, интересных людей.
У меня прекрасные, чуткие родители, которые много мною занимались. Мне повезло с учителями. У меня есть любимые авторы — Татьяна Дрыгина, Елена Казанцева, Ольга Качанова, Григорий Данской, но я не ограничиваю свои пристрастия авторской песней. Я слушаю многое — от Эллы Фицджеральд до «ДДТ». Люблю джазовую музыку, блюз. Думаю, это накладывает отпечаток на музыкальные решения моих песен. Профессионально заниматься песенным творчеством я не хочу, но это для меня и не хобби. Это гораздо больше — сама жизнь, способ выражения себя, потребность и необходимость.
Я учусь на факультете филологии, могу в будущем заняться журналистикой или редактурой, преподавательской деятельностью. Я не загадываю, потому что могут быть и другие варианты. Какой-то мечты у меня нет. Я по характеру созерцатель. Мне нравится наблюдать и анализировать. Знаете, как у Ричарда Баха: «Не имейте иллюзий — не будет разочарований». Может быть, именно поэтому в финале «Пугала» после счастливого вроде бы появления принца появляется неоднозначное: «...И станем мы спина к спине, чтобы пугать ворон».
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
