ЖУРАВЛИК Было времечко, когда Под столами без труда Каждый мог пройти легко И, казалось, далеко Наши рослые года. По весне на праздник птиц Покупали нам синиц. Возвращая им поля, Нам тесна была земля И хотелось журавля. Знать бы что да почему Нужно сердцу и уму. Мы в дворовый рвались мир Из прокуренных квартир Пыль глотать, как эликсир. Ну а после по домам Под опёку строгих мам, Где они, отмывши нас, Убегали в тот же час По хозяйственным делам. Это только полбеды, Что в пустынях нет воды. А, наверно, в том беда, Что уходят навсегда Наши лучшие года. И когда, смывая грим, Мы с минувшим говорим, Вспомнив, как ты был крылат, Журавли опять манят, Но перо не обронят. Мы престиж приобрели, Школу мудрости прошли. Только в чём-то мы -- нули, Потому что там вдали Тают наши журавли. А синичек, что в руках Позабыли впопыхах, Мы раздарим во дворе Незнакомой детворе -- Пусть отпустят на заре. А потом не без труда Разбредёмся кто куда.

РАНДЕВУ Ещё не сумерки, и песня не допета, Не стынет кровь, и сердце рвётся из груди. Не бита карта, не подброшена монета, А всё, что было, то осталось позади. Ещё не сказано последнее признанье, Ещё не допито любви моей вино. Ну кто придумал нам такое наказанье -- Из поднебесий падать звёздами на дно? Припев: Давай назначим рандеву, Как это делали когда-то Мы не во сне, а наяву, Где небо смотрится в Неву. Давай назначим рандеву. Мы в этом оба виноваты, Что годы клонят нас к закату, Как ветер сонную волну... Давай назначим рандеву. Ещё не сумерки, но что же так тревожно От света, посланного вспыхнувшей звездой. Вернуть былое безнадёжно невозможно, Как невозможно примирение с бедой. Взгляни в глаза мне и поверь, что слов не надо, Нам на самих себя досадовать грешно. Года разлуки -- это вовсе не преграда, Пока не допито до дна любви вино! Припев.

Виктор Федоров
Виктор Федоров -- Исповедь в эпистолярном варианте -- занятие не самое простое и благодарное. А в попытке объяснить, "когда, зачем и почему стал говорить рифмовано и интонировано", я вообще чувствую себя как некогда на собеседованиях перед получением разрешения для поездки за рубеж. Сезон жизни по имени Детство однажды я попытался зарифмовать в песне "В небе музыка звучала...":

...Триединое соцветье
Красок, музыки и слов --
Мир, соткавшийся при свете
Сказок, праздников и снов.

Родиться угораздило коренным петербуржцем (хотя в 50-м году Питер был ещё Ленинградом) в зените года, в середине века (22 июня 1950 г.). К музыке и песням интерес и привязанность проснулись рано. У меня захватывало дух, когда отец брал в руки гитару или баян, но сам я упорно отмалчивался, мотая впечатления на ус. Со слов близких, пел и играл также мамин отец -- мой дед, погибший в блокадном Ленинграде. Дома до сих пор бережно хранят помнящие тепло его рук инструменты.

Первые уроки гитары дала мне бабушка, мама отца, нашего "курского соловья". Очевидно, всё происшедшее в дальнейшем -- преемственно, а потребность живописать словом трансформировалась из не реализованной школьной мечты стать художником, хотя считался подающим большие надежды. Но это только к слову, из песни которое не выкинешь, если говорить "когда, зачем..."

По сей день память не забыла выслушанное со старых пластинок и магнитофона "Днепр-5" в Вене, где в 50-е годы служил отец. Это были записи Александра Вертинского, Пётра Лещенко, незаслуженно призабытого Леонида Кострицы и многие другие.

В 60-е годы "Битлз", Окуджава и Кукин "подписали приговор" студенту Ленинградского механического института, которого "штормило" тогда от рок-н-ролла до романса и обратно. Но в ленинградский клуб авторской песни "Меридиан" привела меня радиостанция "Юность" в 71-м году, когда я услышал в передаче Бориса Вахнюка "Алёнушку" Александра Дольского. С этого момента считаю себя причастным к авторскому жанру, в котором пережито немало счастливых фестивалей, откровений, разочарований и настоящего единомыслия и дружбы. Особенно дорожу творческим и человеческим вниманием и тактом Юрия Визбора и Александра Городницкого, которых благодарно готов называть своими учителями и арбитрами справедливости.

Надеюсь, что "автором одной песни" меня не считают, хотя почему-то из более тысячи написанных песен "визитной" остаётся "Элегия" памяти А.С. Пушкина. Не исключаю, что эта ситуация курьёзна. Наверно, поэтому предлагаю к публикации в "ВВ" одну хорошо забытую и одну достаточно новую песню, для тех, кто помнит -- с благодарностью, а для новых знакомцев -- со вниманием!