Поход с детьми
Боцман принялся выправлять помятый чайник, и только Командир, обращаясь к лениво заходящему солнцу, задумчиво произнёс эту фразу: – Тропу прокладывал не дурак... А произошло вот что. Мы зачалились там, где всё совпадало с приметами, добытыми Штурманом в Москве.
Отсюда начинался волок на Стрельну. Командир и Штурман отправились на разведку и вернулись к самому ужину очень довольные. – За день управимся, – сообщил Штурман. – Тут всего-то километров 5–6 наберётся. – Тропа хорошая, сухая, нигде не теряется, – подтвердил Командир. – Ждать никого не надо, пусть каждый своим темпом идёт. Заблудиться здесь трудно, даже если очень захотеть.
Мужики будут таскать байдарки и прочие рюкзаки, а ты, – Командир повернулся ко мне, – вместе с дамой дежурить будешь. После завтрака соберите всю посуду, продукты нужные захватите, и дуйте по тропе. На Стрельне обед приготовите. Меня, по причине юного 10-летнего возраста, от тяжёлой работы отстраняли, зато с радостью уступали утренние дежурства и другие хозяйственные дела. Так что я наловчился неплохо готовить молочные каши, мыть котлы и посуду, чистить рыбу.
Иногда удавалось попилить дрова. К топору меня старались не подпускать, чтобы вернуть домой с целыми руками и ногами. Утром после завтрака наши мужчины водрузили на себя байдарки и потопали. Ещё через час мы с тётей Таней, прихватив с собой, кроме всего необходимого для обеда, то, что смогли унести, отправились следом. На мою долю досталось нести рюкзак с котлами и посудой. Тропа, действительно широкая и сухая, понемногу поднималась на водораздел.
Идти было приятно, небо слегка затянулось, и солнце перестало нас допекать. Через пару километров мне пришлось заглянуть в ближайшие кустики, а ещё через сотню метров лес расступился. Тропа круто повернула направо, и где-то там мерно покачивался рюкзак моей спутницы. Зато прямо передо мной, в каких-нибудь трёхстах метрах, откуда-то справа двое наших богатырей несли байдарку. Между нами лежал овраг, точнее, маленькая долинка.
Я был на одном её склоне, они – на другом. И тут меня осенило. Они вышли на целый час раньше нас, и этот час был потрачен на обход оврага! Никто раньше этого не замечал, просто не было такой, как у меня, возможности! Сейчас я быстренько перебегу через этот овражек, и встречу тётю Таню уже на Стрельне! Вперёд! Первые лежащие на земле деревья меня не насторожили. К тому времени я уже имел возможность убедиться, что на стволы наступать не стоит, и перепрыгивал через них с лёгкостью кузнечика, только котлы чуть позвякивали в рюкзаке за спиной.
Скоро начали встречаться поваленные деревья, лежавшие друг на друге, и перелезать через них стало совсем не просто. Дно долины оказалось покрыто огромными валунами, настолько скользкими, что перепрыгивать с одного на другой было просто страшно. Приходилось осторожно слезать вниз, а потом долго забираться на следующий камень. Когда под ногами захлюпала вода, я задумался. Мне захотелось повернуть назад, но мысль, что больше половины оврага уже пройдено, слегка подтолкнула меня вперёд.
Спустившись с очередного валуна, я нагнулся попить; рюкзак потянул вперёд, перевесил и очень удачно заклинился между двумя камнями, заставив моё тело изогнуться в весьма затейливой позе. Я долго пытался вслепую найти подходящий упор для рук или ног, но потом догадался просто вылезти из объятий рюкзака и освободить его при помощи какой-то палки. Ещё одним препятствием было небольшое болотце. Возможно, ему и удалось бы остаться незамеченным, если бы не предательский сучок, о который я споткнулся.
Отдохнув в болотце минут пять, отправился дальше. По начавшемуся небольшому подъёму с радостью определил, что нахожусь уже на другом склоне оврага. Такое открытие силы прибавляло, но перелезать через нагромождения деревьев стало заметно труднее. Это оставшиеся силы уменьшало. На очередной «баррикаде» под рукой сломался сучок, и я повис между двух брёвен головой вниз, зацепившись за одно из них рюкзаком, за другое – карманом штанов.
Ещё раз отдохнув, попытался освободиться. Сначала оторвалась лямка рюкзака, и он со звоном упал на землю. Карман оказался несравненно крепче. В конце концов удалось расстегнуть ремень и потихоньку выползти из штанов так, что даже сел на землю. Однако штанины оказались слишком узкими для ботинок, и, как следствие, вывернулись наизнанку. Для любопытного зрителя всё это выглядело примерно так. На земле лежит рюкзак и к нему, задрав к небу ноги, привалился спиной мальчишка.
Ноги длиннее, чем полагается, раза в два. Если бы любопытному зрителю не мешали заросли, он бы разглядел, что ноги нормальные, а их продолжают вывернутые брюки. Я хотел, с отчаянья, штанины обрезать, но нож, который носил с плохо скрываемой гордостью, остался в чехле на ремне. Последнее, на что у меня хватило ума и сил, так это дёргать штаны до тех пор, пока они не порвались.
Обретя свободу, стал осмотрительнее выбирать дорогу, из-за чего моя скорость, и без того маленькая, упала практически до нуля. Наконец благополучно добрался до валуна, с которого увидел тропу. От радости забыл все правила техники безопасности и спрыгнул вниз. Высота была небольшая, всего-то метра два, не больше, но всё равно я умудрился при приземлении разбить нос о собственное колено.
Добравшись до тропы, пошёл налево, ожидая поворота направо, к Стрельне. Но тропа направо поворачивать никак не хотела, а, наоборот, вдруг резко повернула налево. В душу ко мне закралось сомнение, а появившееся солнышко только подтвердило мою догадку: после приключений в овраге я выбрался на тот же склон, с которого начинал «путешествие». Когда я вышел на Стрельну, там уже стояли палатки и горел костёр. Байдарки и прочий груз были тут же.
Все жарили рыбу, кто на палочке, кто на лопасти весла. А что им оставалось делать, если вся кухонная посуда была у меня в рюкзаке, а я преодолевал свой овраг, как выяснилось, шесть часов. Вот тут-то Командир и сказал замечательные слова, запомнившиеся на всю жизнь: «Тропу прокладывал не дурак...» Я благодарен этим людям за то, что они не читали мне нотаций, не ругались, хотя имели на это полное право, так как отвечали за меня головой, и потом ни разу не напомнили мне об этом «путешествии ».
Командир сделал выводы и на всякий случай распределил котлы по разным байдаркам. Теперь я сам стараюсь походить на моих тогдашних старших товарищей, хотя получается это далеко не всегда. Глеб не удивился, когда проснулся в лесу. Спать укладывался в поезде, а проснулся в лесу. Ну и что? Даже тени тревоги нельзя было увидеть на его лице. Мама Даша была рядом, а остальное Глеба не волновало. Что ещё требуется человеку в два года? Зато волновались мы.
Папа Женя явно переоценил возможности своего судна, и теперь все пытались решить неразрешимую задачу: как разместить на двух катамаранах общей грузоподъёмностью 1100 кг семерых взрослых, отнюдь не миниатюрных людей, ребёнка и собаку, да ещё весь груз. Специалисты, если не рассмеются, то улыбнутся наверняка. Ну, а нам было не до веселья, мы размышляли. Все, кроме Глеба. Миша успел прокатить его на катамаране, и теперь он «рвался в бой».
Когда же Миша рассказал Глебу, что вкусную рыбку он не в магазине купил, а поймал именно в этой речке, причём дальше река будет шире и рыба крупнее, желание Глеба двинуться в путь удвоилось. Каждая попытка как-то разместить груз и расположиться самим приводила к тому, что катамараны погружались в воду практически по настилы, и в результате любого неосторожного движения кто-нибудь «подмачивал себе репутацию». Мы отчаянно искали выход. По очереди идти по берегу?
Речка проходит через несколько довольно больших озёр, иногда встречаются заболоченные берега. Да и сколько можно пройти за день по заросшему лесу без тропы? Идти «челноком», когда 2–3 человека остаются на берегу, а потом кто-то возвращается за ними на пустом катамаране? С тем же успехом можно выбрать подходящее местечко и прожить там всё отпущенное на поход время. По крайней мере, суеты будет намного меньше. Попытаться сделать плот?
Сплав на рубленом плоту представляется самым спортивным из всех возможных видов передвижения по воде, но он интересен на достаточно мощных горных реках с быстрым течением. Для небольшой карельской речушки, лишь иногда пересекающей порожки и шиверы, такой плот не подходит. Рассматривался даже такой вариант: как следует приналечь и съесть все продукты, а потом сплавляться налегке, питаясь исключительно дарами природы.
Но, как говаривал Планше, верный слуга д’Артаньяна, «сколько бы ни съел за обедом, всё равно покушал только один раз». Больше всех переживала Даша. Когда-то, лет 20 назад, она совсем маленькой девочкой ходила с нами в походы, и надеялась, что теперь её Глеб получит не меньше удовольствия, чем она тогда. А муж подвёл. Впрочем, не меньше Жени был виноват и я. При подготовке к походу надо было выпытать у Жени точный объём его катамарана, а я поверил на слово: «Выдержит».
При этом Женя точно знал возможности нашего катамарана и предполагаемую нагрузку своего. Но чего же теперь наказывать виноватых? «Искать дороги в бездорожье, неразрешимое решать» – вот что надо делать, как подсказывал Визбор. – Мама, давай скорее на лодочку залезем, – потребовал Глеб. – Почему мы на берегу сидим? – Если мы сейчас на катамараны сядем и отправимся в путь, то намочим себе попки, – объяснила сыну Даша со всей возможной доступностью. – Ты хочешь сидеть с мокрой попкой? – А у рюкзаков попки есть? – поинтересовался Глеб. – Им тоже неприятно с мокрыми попками сидеть?
Тут мы поняли, сколько же радости испытывал Архимед, бегая голым по Сиракузам с криками «Эврика!». Глеб подсказал решение, заставив нас вспомнить закон Архимеда. Дело в том, что рюкзаки, снабжённые непромокаемыми вкладышами, обладают большим запасом плавучести. Мы погрузили на меньший катамаран рюкзаки именно с такими вкладышами, и сверху ещё уселись двое. Со стороны казалось, что мы с Женей, в наказание за потерю бдительности, тихо скользим по реке на груде рюкзаков.
Сам катамаран полностью погрузился в воду и был незаметен. Впрочем, подобная конструкция посудины не мешала проходить нам пороги, правда, на Калге они весьма простые. Остальные же члены группы с комфортом, довольно относительным в силу ограниченности пространства, уселись на другой катамаран. Так мы начали своё путешествие по прекрасной речке Калге, что течёт в Северной Карелии.
От редактора. Когда-то в былые годы был со мной такой случай. Поехали мы тренироваться перед походом в Полушкино, в карьеры на берегу Москва-реки. По каким-то причинам задержались и на электричку (они там ходили примерно раз в час-полтора) опаздывали. Возникла идея: не идти полчаса до мостика, а переправиться через реку здесь же. Тогда сокращаем путь на несколько километров и успеваем к электричке. Увы, местных жителей с лодками на берегу не оказалось. И один из инструкторов предложил тем, кто спешит, свой способ переправы.
Расстелил на берегу большой полиэтилен (тент от палатки), положил на него 5 или 6 больших рюкзаков, завязал края полиэтилена узлом сверху, затем обвязал всё крест-накрест репшнурами для прочности и спихнул эту груду в воду. К моему удивления, она не тонула! Даже тогда, когда на рюкзаки сели три человека! Так на двух «тюках» и переправились. Гребли, кажется, лавинной лопатой и крышками от кастрюль. Оставшиеся пошли налегке до мостика. Конечно, этот способ переправы – не самый безопасный (вдруг полиэтилен в воде разорвётся?), но в критической ситуации может выручить.
Говорят, что поговорку «аппетит приходит во время еды» придумали французы. Наверное, это были те французы, что путешествовали по России вместе с Наполеоном. На современный же лад это звучит так: «аппетит приходит во время похода».
Одна история, подтверждённая документально, проходила в три стадии. В первые дни байдарочного похода по Северной Карелии 11-летняя Наташа почти не прикасалась к еде. Ковырнёт ложкой – и всё.
Веслом работает хорошо, а ложкой – не хочет. На киноплёнке запечатлено, как мама Тамара гоняется за дочкой с миской в руках, уговаривая скушать ещё хоть одну ложку каши. Скоро, к радости Тамары, наступила вторая стадия: Наташа вошла в рабочий режим и съедала всё, что клали в миску, да ещё занимала очередь чистить котлы. Но при этом по части аппетита она только «догоняла» моих дочерей Марину и Таню примерно того же возраста.
Третья стадия началась к исходу первой недели похода, рассчитанного на 20 дней. Если вы думаете, что теперь Тамара с миской в руках убегала от дочери, то вы плохо думаете о человечестве вообще и о Тамаре в частности. Та просто взвалила на свои плечи все хлопоты по кухне, уделяя повышенное внимание мискам девочек при раздаче супа, каши и прочих вкусностей – как правило, за свой счёт.
И если бы кто-нибудь в эти минуты прислушался, то мог бы услышать, как она тихонько приговаривает: «Надо худеть, надо худеть…» Если верить истинным ценителям женской красоты, худеть ей было незачем, да и просто некуда. Но Тамара худела. К концу второй недели запасы продуктов были на исходе, но голод нам не грозил. По реке прокатилась весть о нашей «беде». Ленинградцы Маркс и Рюрик, ваши пшёнка и горох нам особенно дороги, как первые ласточки в нескончаемом потоке гуманитарной помощи.
Гладко выбритый и отутюженный молодой человек прибыл с другого конца озера Гагарино и поставил перед костром пять (!) больших банок тушёнки. – У нас всё равно её никто не ест, – проговорил он тихим голосом с едва уловимым акцентом и ушёл так быстро, что мы даже не успели узнать его имя. Только традиционная кепочка выдала в нём жителя Прибалтики. На Кривом пороге висела сумка с надписью «Москвичам с тремя детьми» без обратного адреса. Три луковицы были очень кстати.
Вечером к костру подошли двое и поинтересовались наличием у нас масла. Тамара без колебаний дала им бутылку с остатками подсолнечного масла, граммов 78, не больше. – И это всё? – радостно спросил паренёк и, не дожидаясь ответа, протянул полную бутылку. Девушка одарила нас банкой масла топлёного. Милые Света и Саша из Рязани, мы вас помним и любим! На Чекопороге нас встретили туристы, одетые в одинаковые синие штаны и жёлтые куртки с надписью «ЖМЕРИНКА».
Угадайте, шмат чего они подарили? Продукты прибывали с каждым часом. Мы и представить не могли, сколько разных групп идёт с нами по одному маршруту. Обычно видишь только тех, кого обгоняешь или кто тебя обгоняет, а это случается не часто. Бухара, Пермь, Мытищи, Спас-Клёпики, дважды Ленинград, Казань, Бологое… На Собачьем нас ждал рыбнадзор, чтобы отдать всю конфискованную у браконьеров рыбу, чем выдавил из нас слезу в виде кружки чистого спирта.
Самая большая помощь поступила с берегов Вяккера. Обычно в летние месяцы на этом пороге проходит импровизированный непрерывный слёт байдарочников. Вяккер либо долго осматривают, а потом долго проходят по воде с тщательной страховкой, либо долго осматривают, а потом долго обносят по суше. Часто планируют в этом месте 2–3 дня отдыха, чтобы посмотреть, как другие проходят этот порог, так что здесь всегда людно и весело. Поймите нас правильно, отказаться от помощи – обидеть людей, и мы радовались, что наши родные байдарки с космическим именем «Салют» такие грузоподъёмные.
Вот и конец маршрута. У ж.-д. моста стояли четыре палатки. С берега помахали, и мы зачалились. В лагере были две пары взрослых и семеро детей разного возраста. – Вы случайно не знаете, есть на станции магазин? – спросил отец семейства с пустым рюкзаком за спиной. – Нам бы каких-нибудь продуктов подкупить. – Мы-то думали, что дети будут есть как дети, – прояснила ситуацию дама, – или, в крайнем случае, как нормальные взрослые. А они… Нетрудно догадаться, что в магазин им идти не пришлось.
От редактора. Справедливости ради надо заметить, что нечто подобное часто происходит не только с детьми. Например, сколько раз в начале похода я наблюдал, как молодые девушки отказываются от сала: «Фи! Оно такое жирное и противное! Я его не ем!» Через неделю уже требуют: «А где моё сало?!» В конце же маршрута свой перекус лучше без присмотра не оставлять…
Статья опубликована в газете «Вольный ветер», на нашем сайте публикуется с разрешения редакции. Сайт газеты http://veter.turizm.ru/
