Полвека в пути
Геннадий Завада
Какое блаженство - взойти на вершину,
Увидеть, как небо полощется в море.
А горы откликнутся снежной лавиной,
И все, что до этого, станет историей.
Под гул паровозный, под струны гитарные,
Вся жизнь наша – это походные будни…
Пусть мы вымираем, как ихтиозавры,
Нас рано хоронят. Мы были и будем.
Мы времени зову в пол уха внимаем,
Где надо взгрустнуть, почему-то смеемся…
Порой спотыкаемся, лбы расшибаем,
Но не покупаемся, не продаемся.
В базарном, безудержном мире наживы,
Где все так торопятся к судной неделе,
Хреново нам, братцы, но мы еще живы,
И песню свою до конца не допели.
Наследники славы великой державы,
Союза племен неразумные дети,
Приверженцы Визбора и Окуджавы,
Считалось – за все в этом мире в ответе.
Дожились, что главного не понимаем -
Претит нам равнина, нам вольно в Мезмае,
Я – сын украинца, ты – сын армянина,
Мы старые русские – вот в чем причина!
Пусть время рассудит. Так в жизни бывает.
На всякий вопрос есть достойный ответ:
Кумир наш не Путин, кумир – Чаадаев,
А нам, как ни странно, по 70 лет.
Нам можно не верить, нас можно не слушать,
Но я заявляю под дикою грушей:
Коль песня без фальши, как жизнь без обмана,
Кого-то обяжет, в дорогу поманит,
Тот дым, что клубится над нашей поляной
Всю землю согреет, до неба достанет.
Костры, что зажгли мы на грешной планете,
В веках не угаснут, и внукам пусть светят!
Мои первые походы и экскурсии на природу были еще в школе. В Пермской области в поселке Майкор там, где до сих пор стоит дореволюционная старинная полуразрушенная церковь. Шел 1957 год, мы первоклашки, оставив портфели внизу, со страхом на лицах упорно карабкаемся по ветхим ступеням деревянной лестницы к самому куполу, чтобы узнать, что там за горизонтом, что оттуда с самой высокой точки поселка видно.
С купола церкви перед нами открылся изумительный вид на реку Иньву, на далекие таежные хребты и лога. От высоты дух захватывает. Это была моя первая самостоятельная экскурсия и мой первый шаг в путешествие длинною более полувека. Здесь с друзьями впервые увидели окрестности поселка с высоты птичьего полета. Захотелось узнать, куда течет река Иньва? Что там прячется за чередой плавучих островов? Много ли кедровых шишек в темных кедрачах за рекой?
Река разлилась. Затопило старый чугунолитейный завод. Перестали бегать пискливые паровозики по узкоколейке из поселка Пожва. Это в Молотовской области построили Камскую ГЭС. Теперь уже Иньву не перейдешь по бревнышкам, как это было раньше, когда мы с отцом ходили на «старую забойку», когда с пацанами ловили старыми корзинами мелкую рыбу ляпу, под глинистыми берегами реки Кемелька.
Прямо под нами внизу в здании церкви открыли школу. Нам было видно сверху, как старшеклассники маршировали по площади с длинными и неуклюжими трехлинейными винтовками с прикрепленными к ним гранеными штыками. Как вытащили учебный старый станковый пулемет «Максим». Это их обучали военному делу. С крутого и высокого берега реки Иньвы, на котором стоит поселок Майкор открывается вид на остатки старого чугунолитейного завода. Прямо в воде стоят огромные терриконы шлака.
Наша учительница Александра Кононовна Чиркова тоже любила природу, собирала наш класс, и мы постоянно ходили в небольшие походы. Пекли картошку на кострах, слушали рассказы про героев Гражданской войны, воевавших в этих таежных местах с белогвардейцами. Среди красных командиров был и мой дед, офицер царской армии Семен Игнатьевич Бормотов. Он был очень уважаемым и грамотным человеком, за геройство в Империалистическую войну награжден тремя георгиевскими крестами и двумя медалями. Его полк был окружен белогвардейцами в поселке Майкор. Только с сотней казаков в конной атаке ему удалось прорвать кольцо окружения и уйти в тайгу. Теперь здесь на площади возле церкви стоит памятник погибшим красноармейцам, однополчанам моего деда.
Наша учительница смогла организовать столько интересных туристских маршрутов в окрестностях поселка Майкор в Пермской области, что вот уже прошло более 50 лет, а все эти маршруты помню. Ходили мы на берега Камы, Иньвы, Кемельки и Черной речки. Большинство туристских маршрутов было связано с историей края с Демидовскими рудниками и чугунолитейными заводами, местами боев в период Гражданской войны. Особенно увлекательным для нас был поход в поселок Пожва. Там был обнаружен запас пушечных ядер, который выплавляли для Отечественной войны 1912 года. А какой интересный был музей скульптурного черного чугунного литья, сохранившийся в Пожве и Майкоре. Сколько было разных интересных композиций искусных мастеров по литью.
Мы были примерными и активными октябрятами. Помню, как наш школьный туристский кружок собрался и решил самостоятельно сделать красные звезды октябрят. Для этого из кусков фанеры мы выпилили звезды и обшили их красной материей. Затем наглухо пришили их к своим холщевым рубахам. С какой гордостью мы носили эти звезды.
Особенно запомнился сплав по рекам Иньва и Кама. Управление Инвенского сплавного рейда для нас школьников соорудило из сосновых хлыстов огромный плот. На плоту поместилась десятиместная палатка, мачта под парус, носовая и кормовая греби. Плот был оборудован по всем правилам речного флота. Даже фонари «летучая мышь» были установлены на плоту и переговорный жестяной рупор. Определено было место для костра и запас дров. Нас на пристани в поход провожали всей школой. Сколько радости мы испытывали за то, что нам выпала такая честь сходить в водный поход на плоту. Прямо с плота ловили окуней, подъязков и щук. Впечатления от похода до сих пор вызывают улыбку.
В тот период, в Молотовской области соорудили Камскую ГЭС, и вдоль берегов прямо из воды выходил природный газ. И когда мы подплывали к Добрянке и увидели горящие огни на реке, мы были поражены. Прямо из воды фонтанировали, горящие газовые факела. Мы долго и завороженно смотрели на них, проплывая мимо. Мимо нас проплывали большие катера и ракеты. Шумно хлопали бортовыми лопастями двухпалубные пароходы. Нас приветствовали с пароходов призывными веселыми сиренами и через ручные рупоры желали доброго пути. Мы с удивлением рассматривали суда речного флота, а народ, высыпавший на палубы, рассматривал нас, выкрикивая слова поддержки. Мы были так горды собой и нашим путешествием.
Но не во всех походах мне довелось участвовать в школьном туристском кружке. Летом надо было помогать отцу и матери прокормить сестер и братьев, а их у нас родилось семеро. И меня как старшего сначала отдали в подпаски, а затем уже наравне со взрослыми работал летом пастухом. С раннего утра с полевой сумкой, в которой была краюха ржаного хлеба, и бутылка молока, целый день ходил по тайге с коровами. Выполнял заказы бабушек, собирал им лекарственные травы, копал валерьянов корень, сбивал чагу-гриб с высоких берез, да заполнял пустые бутылки живыми муравьями. Из этих муравьев бабушки готовили растирания и снадобья для лечения.
В новой, только что срубленной деревянной школе, открылись школьные мастерские. Нас начали учить столярному делу. Мы сами мастерили скворечники, кормушки для птиц, табуретки, столики и беговые лыжи. К спорту относились очень серьезно и учителя и мы сами. Сначала нам после уроков не отдавали портфели, пока мы на лыжах не пробежим положенный пятикилометровый круг. Нам это нравилось. И даже когда в сильные морозы отменяли занятия в школе, мы становились на лыжи и шли кататься с горки.
Спортивные баталии на льду замерзшей реки Кемельки были, чуть ли не каждый день. Уроки еле успевали делать. Коньки-снегурочки привязывали к валенкам сыромятным ремнем и катались по льду. Делали санки-ледянки и по санным желобам вихрем неслись вниз. Бывало, забежишь на минутку домой, снимешь с полки в чулане «чушку» замороженного молока, быстро растопишь в печи, выпьешь и снова на улицу кататься или играть в хоккей. Или спустишься в голбец возьмешь плоскую как шайба репу и с удовольствием грызешь.
В первые лыжные походы с ночевкой в таежных зимниках (зимник – это рубленный однокомнатный низкий домик с буржуйкой) начали ходить с ружьями. Зверя и птицы в тайге в то время было много. Редко когда возвращались без глухаря, косача или зайца. Постепенно увлеклись охотой и рыбалкой. Рыбу ловили и зимой и летом. В водных походах на двухвесельных лодках мы ходили на Каму, вверх и вниз по реке Иньва. Для походов собрали целую лодочную флотилию. От легких, вертких одновесельных лодочек-«душегубок», до крупных флагманских баркасов. После Великой Отечественной войны ребятни в деревнях и поселках народилось видимо невидимо. Шумной ватагой, собрав до тридцати лодок и прикрепив красные флаги, мы ходили в водные походы на Малую Забойку и на Черную речку.
Однажды на веслах вышли на середину реки Камы, и начался сильнейший шторм. Полутораметровые волны с белыми барашками перехлестывали через наши лодки. Поставив их носом к волне еле успевая отчерпывать воду, спрятались в затишье плавучего острова. И трое суток отсиживались на плавучем острове, спасаясь от непогоды. Продукты кончились еще до шторма. Остров под штормовыми волнами ходил ходуном, грозя нам рассыпаться на куски. На острове нашли несколько полых мест и закинули блесны.
Нам повезло, сразу поймали с десяток крупных щук. Ели только одних щук без соли. Нас разыскал гидрометеорологический катер. Он шел прямо к нам, зарываясь в глубоких волнах. На палубе в крошеве речных брызг, в сером брезентовом плаще до пят, стояла моя мать Анисья Ивановна. Она работала гидрометеорологом и по рации вызвала к нам подмогу. С тех пор родители запретили ходить в дальние походы на легких лодочках. В долгую зиму, под руководством старших, мы соорудили несколько аэросаней. Небольшая конструкция на раме, трех лыжах и моторе от мотоциклов «козел» и «ковровец» служила нам прекрасным средством передвижения по замершим рекам. Сколько было восторга во время путешествий на аэросанях. Нам завидовали все мальчишки с наших улиц. Но мы их катали на аэросанях и давали самим, попробовать управлять этой чудо техникой.
Особенно мне запомнилась наша школьная экскурсия в город Кунгур. Мы всем классом посетили Кунгурскую ледяную пещеру. Такую удивительную красоту увидели впервые. Подземный мир ледяных сталактитов нас покорил навсегда. С детства стал мечтать о геологии, перечитывал по несколько раз Ферсмана, Федосеева, Бажова. Грезил далекими таежными экспедициями.
Но судьба с нашей многодетной семьей и одноруким инвалидом отцом-фронтовиком забросила нас на Кавказ, в Адыгею, в Майкопский район, на хутор Веселый. Здесь я заболел горами основательно. Вокруг меня все было необычно, не так как на Урале. В этом же году впервые попал в новенький только, что отстроенный поселок Хакодзь, посетил огромный фонтан из минеральной воды, бьющий из буровой трубы и грандиозные водопады реки Хакодзь. Купаясь в каменных ваннах пузырчатого водопада, я получал приток такой энергии, которую ранее никогда не испытывал. Прямо под водопадом ловили плотву и головлей.
Ночью сидел на сторожевой вышке, разгоняя звоном в самодельный колокол, назойливых диких кабанов, пришедших полакомиться картошкой, а днем ходил по окрестным горам. Сколько вокруг узнал интересных туристских объектов. Конь-гора с воинской ракетной частью и обзорной вышкой, две террасы, на которых раньше стояли старые черкесские аулы, глубокие балки сплошь забитые аммонитами, Жигалкина поляна, Щеверев сад, река Дурачиха. В реке Хакодзь научился ловить на кузнечиков крупных голавлей. Впервые увидел, что такое речной краб. Такого удивительного простора, такого распахнутого во всю ширь горизонта, я не наблюдал никогда. Какими волшебными заклинаниями, какой буйной фантазией должен был обладать создатель, чтобы сотворить такой чудесный природный ансамбль.
Впервые увидел, как на горизонте блестели белоснежные вершины – это были Лагонаки. Был настолько поражен этим прелестным зрелищем и столько времени мечтал туда попасть, и лишь первый раз поднялся в высокогорье, на плато Лагонаки только в 1966 году под руководством опытных инструкторов планового туризма Станислава Соколова, Николая Донадзе и Павла Евко.
В выходной день тянуло в горы. От друзей узнал, что в Хаджохе имеются очень красивые водопады. Но как до них добраться спросить было не у кого. И вот на свой страх и риск, в одиночку приехав в Хаджох на паровозе, отправился искать водопады. Каждый шаг для меня было открытие совершенно иного мира завораживающего своей красотой. Впервые увидел глубокую пропасть в каньоне Шум. Два хлипких деревянных мостика зигзагом переброшенные через «сухое» и «мокрое» русло реки Белой. Подойдя к скале Пронеси Господи, услышал завывающий звук сирены, затем прозвучал страшный взрыв сотрясший скалы. Это в карьере на правом берегу реки Белой взрывами добывали камень известняк.
Постепенно тропа вывела к долине реки Руфабго, и встретился с чудесным ущельем с водопадами, красотой которых, восхищаюсь уже больше 40 лет. Здесь меня свела судьба с одним из первых ориентировщиков Майкопа Николаем Львовичем Шуниным. Фронтовик, разведчик, орденоносец, он детально владел военной топографией. Мы с ним нарисовали первую карту водораздельного хребта между Курджипсом и рекой Белой в районе города Майкопа. Каждый выходной день выходили в лес с компасом и листом белой бумаги, промеряли расстояние шагами, делали засечки ответвлений троп и пересечения просек. Так родилась первая простенькая карта для соревнований по спортивному ориентированию. Затем уже для туристских слетов и соревнований, проводимых в долинах рек Курджипса и Фортепьянки стали применять топографическую основу и на ней рисовать подробности рельефа.
Готовили команды на туристские слеты, организованно ходили в театр, на концерты, на встречи с писателями, героями Советского Союза, участниками Гражданской и Великой Отечественной войны. Активно соревновались в социалистических соревнованиях, бригад и цехов. Постоянно что-то изобретали. Вносили и оформляли рационализаторские предложения. Улучшали станки по выпуску шпона для мебели и производства фанеры. Для такой бурной насыщенной мероприятиями жизни не хватало времени. А еще учеба в вечерней школе рабочей молодежи и в вечерней Школе инструкторов туризма в 1968-69гг.
Постепенно наша небольшая туристская секция предприятия выросла до масштабов заводского клуба туристов. Помог нам в этом ответственный за спорт предприятия Славик Цеев. На МДФ «Дружба» нам выделили помещение для клуба туристов, закупили палатки, рюкзаки, спальные мешки и специальное альпинистское снаряжение. Это для нас было настоящим счастьем. Мы уже не зависели от пункта проката туристского снаряжения Майкопского городского клуба туристов, располагавшегося в старом приземистом здании во внутреннем дворике за современным Домом Союзов.
Директором Майкопского клуба туристов был Сергей Георгиевич Гавдинов. До сих пор мы вспоминаем это имя с благодарностью. Именно он заложил основы массового туризма и спортивного ориентирования в городе Майкопе. Гавдинов Сергей Георгиевич родился 5-го марта 1932 год и умер 24 марта 1997 года, прожив 65-летнюю интересную, яркую, полную забот, сложную жизнь. Талантливый организатор, активный спортсмен, ориентировщик, турист-горник, кандидат в мастера спорта по горному туризму, он воспитал сотни спортсменов, дал путевку в мир спорта и гор нескольким поколениям молодежи, в том числе и мне.
В 1973 году С.Г. Гавдинов возглавив Майкопский контрольно-спасательный отряд Краснодарской туристской контрольно-спасательной службы, он начал создавать структуру ранее не известную в системе туризма и в стране. За два года работы сформировал и обучил технике спасработ отряды спасателей, создал спасфонды, посты, и организовал обеспечение безопасности на Всесоюзных туристских плановых маршрутах Адыгеи.
В 1969 году в городе Майкопе во главе с опытным альпинистом Юрием Басарыгиным организовалась секция альпинизма, и мы с удовольствием туда записались, стали ходить на тренировки и готовиться к серьезным восхождениям и поездкам в альплагеря. Первые значки «Альпинист СССР» в майкопской секции альпинизма получили Юля Басарыгина, Сергей и Владимир Визировы. Затем в секцию альпинизма пришли Владимир Тараненко и Сергей Ярмолинский. Так в Майкопе подросла целая плеяда опытных спортсменов-альпиистов.
Работал в три смены. И чтобы успеть сходить в горы, после ночной смены, схватив рюкзаки, бежали на паровоз, идущий в Хаджох. Экономить приходилось на всем. Даже на проезде в Хаджох. Забирались на крышу вагона, и, прижавшись спиной друг к другу, ехали глотая паровозный угольный дым. Машинисты специально напускали на вагонных «зайцев» клубы дыма, когда паровоз выходил на ровную линию. И мы, прокопченные дымом, все же крепко держались за крышу.
Проезжая станцию ВИР паровоз шел настолько медленно, что успевали, спрыгнуть с подножки вагона нарвать цветов, догнать поезд и снова взобраться на крышу. Так наши путешествия на крыше вагонов продолжались до 1 июня 1970 года. Затем дорога была электрифицирована и на Хаджох пустили электричку. Как-то решили пройти Аминовское ущелье и посетить пещеру Духан. Собрали группу туристов человек восемь, взяли с собой фонарики и свечи, и, несмотря на надвигающуюся грозу, вошли в пещеру и стали продираться по «шкуродерам» подземного русла реки Аминовки. Постепенно добрались до подземного водопада и собирались по нему подняться, как вдруг все пространство в пещере стало наполняться грохочущим гулом. Мутная вода стала очень быстро прибывать. Стоя по пояс в воде, с трудом сдерживали поток бешенной подземной реки.
Пришлось искать зацепы и карабкаться на отвесные стены пещеры. Залезли под самый свод пещеры, нашли удобные площадки и закрепились. Бешеная река полностью заполнила подземелье и в ярости клокотала глубоко внизу. Путь вниз и путь вверх для нас были отрезаны. Оставалось ждать. Выключили фонарики и потушили свечи, чтобы сэкономить освещение. Но томительные минуты в сплошной темноте не смогли выдержать девчата, начался тихий плач. Чтобы окончательно не поддаться стрессовой ситуации, я разрешил зажечь одну свечу.
Постепенно поток воды стал слабеть. Это там наверху прошла сильная, но короткая по времени гроза. Пристегнув веревочную страховку, я вошел в водопад. Мощный столб сильной падающей воды сбивал с ног. Преодолевая холодный поток, все же благополучно выбрался на край водопада и начал принимать наверх своих товарищей. Пройдя немного по подземному руслу реки Аминовки, обнаружили в своде пещеры отверстие, откуда падала дождевая вода. Подсадив друг друга, выбрались на поверхность. Оглядевшись, поняли, что находимся на дне огромной воронки. Во время грозы в эту воронку собралась дождевая вода и заполнила все пустоты пещеры. Нам повезло, что успели найти для себя спасительную нишу.
В начале апреля 1970 года, наша группа в составе Анатолия Сапельникова, Александра Приходько, Ивана Бормотова, под руководством Виктора Спирина собрались совершить зимний переход из Псебая на Красную поляну. В это же время мой друг Саша Вишневский, работавший научным сотрудником в заповеднике со своим руководителем Котовым, также собрался совершить зимний переход. Мы условились встретиться с ними на кордоне Умпырь.
Снега в тот год было очень много, и мы опоздали к месту встречи на три часа. Котов с Вишневским вышли с кордона Умпырь через перевал Алоус в лагерь Уруштен, оставив записку для нас, что будут ждать на Уруштене. В этот день смогли подняться только на перевал Алоус, установить памятную табличку защитникам перевала, осмотреть немецкие блиндажи и окопы. В горах началось потепление. Всю ночь гулким эхом долина заполнялась детонирующим звуком сошедших лавин. Рано утром пока еще снег был скован настом вышли в долину реки Уруштен и натолкнулись на снежный вынос сошедшей недавно лавины. В лавине заметили черное пятно. Подошли к нему и увидели огромного зубра, погибшего в лавине.
Прошли немного от лавинного конуса по тропе как увидели стадо зубров, выходящее из леса. Затаились. Я достал фотоаппарат «Смена» и стал осторожно идти стаду наперерез, чтобы сфотографировать поближе. И только навел фотоаппарат, как увидел в объектив, стремительно приближающегося ко мне самца. Самец с красными глазами и сопливой мордой, громко фыркнул, я от неожиданности выронил фотоаппарат и в испуге отпрыгнул за дерево. После чего самец круто развернулся и, разбрасывая комья сырой земли из-под копыт, понесся за убегающим стадом в пихтовый лес.
Пришли в туристский лагерь «Уруштен» в полдень 14 апреля 1970 года. Из-под снега только торчал конек крыши срубленного из круглых бревен довольно большого дома. Костер, на котором готовили себе завтрак Котов и Вишневский еще дымился. Они ушли на перевал Аспидный совсем недавно, так и не дождавшись нас. Идти дальше в следующий лагерь «Холодный» было опасно. Снег раскис и грозил сходом лавин. И словно в подтверждении наших мыслей со стороны Аспидного перевала очень сильно громыхнуло. Детонирующий звук разнесся по ущелью. Это сошла лавина, в которой погибли Вишневский и Котов.
Вернувшись из похода с обгоревшими и обветренными лицами, мы сразу попали на туристский слет, проводившийся на поляне Лысой. Здесь узнали, что в горах пропали Котов и Вишневский. Из числа опытных туристов тут же на поляне были сформированы два спасотряда. Первый отряд вылетел на перевал Аспидный и сразу же обнаружил погибших. Я оказался во втором спасотряде. Встретились мы с погибшими только во время прощания у здания госзаповедника в Майкопе. Еще раз чуть не попали под лавину в начале 80-х годов, когда ходили в горный поход 3-й категории сложности по Приэльбрусью на Всесоюзном семинаре по подготовке инструкторов горного туризма в Кабардино-Балкарии на Центральном Кавказе.
Пройдя тренировки на скалах и льду на скалодроме турбазы «Башиль», что в Чегемское ущелье, под руководством Майи Бабенко и свана Иосифа Кохиани. Мы вышли на маршрут с горными перевалами Твибер (1Б), Фрешвильда (2Б), Лычат (2А), Голубева (2А), Цаннер (2-А, 2-Б), Семи (1Б). Штурмовать перевал Фрешвильда решили рано утром, когда еще не наступил рассвет. Всю ночь шел снег. За несколько минут на наших головах, и рюкзаках образовались огромные комья снега. С трудом наша связка первой вышла на седловину перевала, спустились на ледник, и стала поджидать остальных.
Солнце уже взошло и осветило крутой склон ледника. Бросив на лед рюкзаки, сели отдохнуть и вдруг слышим хлопок. Поднимаем глаза и с ужасом видим, как от верхнего края ледника оторвалась снежная доска и, набирая скорость в клубах снежной пыли летит прямо на нас, все, увеличиваясь в размерах. Судорожно отстегиваем темляки ледорубов, отбрасываем их в сторону и готовимся принять на себя этот страшный удар лавины. Лавина, набрав скорость в нескольких метрах от нас, вдруг нырнула в бергшрунд и исчезла в его недрах, обдав нас тугой воздушной волной смешанной со снежным крошевом. Стерев со лба холодный пот, мы облегченно вздохнули и стали откапывать засыпанные снегом рюкзаки и ледорубы.
Занятия альпинизмом, спортивным ориентированием и туризмом сильно помогли мне при службе в Советской армии. Службу в армии проходил во Внутренних войсках МВД, в системе управления Северо-Уральскими лагерями. Военная специальность кинолог. Служил в 84-й конвойной бригаде, в роте розыска и ликвидации вооруженных групп преступников, которые вырезав караул уходили в побег из мест заключения. Теперь принято называть такие подразделения специального назначения, коротким словом «спецназ».
Как инструктор служебного собаководства, со своей розыскной овчаркой, настигая по следу преступников, первым вступал в бой с вооруженными бандитами и неоднократно успешно ликвидировал побеги особо опасных рецидивистов. В Адыгее была развернута огромная работа по установлению имен погибших в горах солдат. По крупицам собиралась информация о боевых действиях, о местах захоронений и братских могилах. На местах сражений устанавливались обелиски.
Так по заданию обкома комсомола на МДФ «Дружба» был организован молодежный клуб «Поиск», который мне пришлось возглавить. И работа закипела. В поисковом клубе были организованы несколько штабов и поисковых групп по определенным направлениям сбора исторических материалов. Были полностью исследованы и восстановлены боевые действия, проходившие в Адыгее в Гражданскую и Отечественную войны. Организация первых комсомольских организаций и восстановление Адыгеи после разрухи. Особое внимание было уделено:
Помню как в декабре-январе мы, комсомольцы Адыгеи, преодолевали заснеженный перевал Хакуч. Перед перевалом Хакуч стоял во время войны госпиталь, там осталось много военного вооружения: минометы, пушки, старые повозки и полуторка со станковым пулеметом. Когда начали подъем на перевал я взял с собой станковый пулемет, но выбившись из сил идя по глубокому снегу, бросил его в лесу.
Шли по пути легендарной 9-й горнострелковой дивизии в те же зимние сроки, что и дивизия перебрасывалась на линию фронта в 1942 году. Наш героический поход по грудь в рыхлом снегу назывался патриотической экспедицией Адыгейского обкома комсомола «Дорогой отцов». Тогда были заложены первые обелиски на линии прорыва обороны врага под горой Шапкой, поляне Папоротной и реке Каменке.
Идя в походе по маршруту отступления в 1942 году 4-го казачьего кавалерийского корпуса, в поселке Шпалорез (Отдаленный) поели сало дикого кабана и заболели всей группой трихинилезом. В тот период эта болезнь не излечивалась, и все случаи заражения были смертны.
Нас выручил отец участника нашего похода Александра Татомира, Николай Александрович Татомир. Легендарный и героический был человек. Бывший военврач, военный атташе в Японии, лично бравший в плен Колчака в годы Гражданской войны, будучи раздетым до нательного белья, в сорокаградусный мороз, босиком бежал из под расстрела белоказаков и выжил. Он первый поставил правильный диагноз заболевания. К тому времени уже все 8 человек из нашей группы лежали в больнице с совершенно разными диагнозами. А двоим, очень тяжелым, уже кололи только обезболивающее, без надежды на выздоровление.
Тогда нас объединили в одну палату. За нами закрепили лучших врачей. Наше выздоровление стало государственной задачей. Где то в Чехословакии был изобретен новый медицинский препарат и туда за ним был послан самолет из СССР. Препарат привезли. Им оказались крупные розоватые таблетки с тиснением латинской буквы S. Нам их давали в присутствии трех врачей и записывали ежедневно в дневник о нашем состоянии. Мы выздоровели. Нам врачи сказали, что мы также являемся носителями этого заболевания, так как трихинеллы, от введенного в нас лекарства только закапсулировались в известковую оболочку и навечно поселились в наших мышцах.
Выздоровев, мы вновь с энтузиазмом стали ходить в походы. В то время в средней школе №8 Илья Федорович Белеванцев бывший военный летчик и действующий летчик гражданской авиации, открыл кружок водного туризма. Всю зиму мастерили со школьниками водные лыжи, катамараны и скутера. Опробовав своими руками, сделанный маломерный флот отправились в плавание по реке Белой до Кубанского моря. И.Ф. Белеванцев сопровождал нас с воздуха на самолете. Следил за нашим передвижением, делая над нами круги и помахивая крыльями самолета. В то время были очень часты воздушные рейсы Майкоп – Краснодар и майкопчане регулярно летали на самолетах в Краснодар, как на такси. Начали водный маршрут второй категории сложности с поселка Каменномостского, проходя водные шиверы, пороги и прижимы на быстрой воде на байдарках типа «Салют» и «RZ». Добравшись по воде до станицы Ханской уже поздно вечером, остановились закупить свежего хлеба и подыскать место для ночлега.
Две байдарки ушли вперед ставить лагерь, а наш экипаж, купив хлеб, стал их догонять. Быстро стемнело. Река Белая перед Белореченском разлилась на несколько рукавов. Куда ушла наша группа мы не знали. Нырнули в одну из проток и с ужасом увидели, что она перегорожена мощным завалом из плавучих деревьев. Река, усилив течение, с яростью вгрызалась в этот завал и расчесывалась сквозь голые стволы деревьев. Со всей силы начали махать веслами и попробовали выгрести обратно. Но не тут, то было. Река кинула нашу байдарку на завал и с треском стала всасывать ее под завал. Чудом успели отбросить весла и выпрыгнуть на завал. В долю секунды наша байдарка с вещами и свежим хлебом ушла под воду и ее как в мясорубке перемолола бешеная река.
Осмотрелись сидя верхом на завале. Справа и слева бушевал мощный поток, а вокруг темнота. Наступила ночь. Мокрые и голодные, цокотя зубами от холода, прижавшись спина к спине, с надеждой на спасение ждали утра. Утром, нас разыскали товарищи и, организовав страховку, сняли с завала. И.Ф. Белеванцев привез запасную байдарку, и мы продолжили путешествие. Прибыв по реке в хутор Городской, должны были пересечь Кубанское море и приплыть в район станицы Староминской, а там сесть на самолет и прилететь в Майкоп. Но море штормило. И мы никак не решались выйти в шторм на легких байдарках.
Но вот вроде на море волны стали поменьше и белые барашки на кончиках волн стали пореже, и мы рискнули. Но только вышли из небольшой бухты, как ветер подхватил наши байдарки и разметал по морю. Моментально наши экипажи скрылись из вида. Из-за высоких волн ничего не было видно. Мы предоставлены воле судьбы. Взяв курс строго по ветру, что бы нас не перевернула волна, понеслись в центр Кубанского моря. Волны высокие, то подкидывали нас на гребень волны, то скатывались на самое дно. Но самая опасная волна была девятая, она обрушивалась на нас водяной стеной, и скрывала под водой вместе с байдаркой.
Но все же, мы научились управлять нашим легким суденышком в этой стихии. Лишь только подкатывала к нам девятая волна, начинали со всей силой махать веслами, садились верхом на эту волну и как торпеда летели вперед с огромной скоростью. Так благополучно добрались до поселка Ленино, а оттуда на самолете в Майкоп. На майкопском водохранилище И.Ф. Белеванцев сделал гаражи для хранения лодок и байдарок. В перерыве между походами начал нас учить кататься на водных лыжах. Его верными помощниками были Валентин Мамаев, Михаил Черный и Борис Цеев. Мы в составе опытных спортсменов постоянно участвовали на всех водных соревнованиях Краснодарского края. Неизменный комендант кубанских слетов турист-водник Василий Васильевич Синельников с особым уважением относился к майкопчанам и помогал советом и делом.
Он уговорил нас войти в группу туристов-водников из города Армавира под руководством Владимира Федорова и сплавится по реке Алазани в Грузии. Загрузив неподъемные рюкзаки, мы приехали в город Тбилиси. На автостанции, куда приехали, билетов уже не было. Но для грузин гость из России – это святой человек. Кассирша закрыла кассу, вышла на стоянку автобуса и высадила всех пассажиров, загрузила нас в автобус, а затем только разрешила садиться остальным пассажирам.
В каких краях только не путешествовал, но гостеприимней, уважительней и добрей чем грузины, народа не встречал. Ради гостя они отдавали последнее и делились всем, что им послал бог.Прибыв в верховье реки Алазани, наша группа была радушно встречены горцами. Сразу накрыли для нас столы, появилось вино, чача, кукурузные лепешки, орех, брынза и всевозможная зелень и фрукты. Два дня горцы праздновали приезд дорогих гостей. Нам с трудом удалось собрать катамараны, стать на воду и отплыть вниз по течению. Везде где бы мы ни останавливались, совершенно нам не знакомые люди предлагали угощенье и уютный ночлег.
В зимнее время освоили лыжи и ходили в лыжные походы. Особенно запомнился многодневный категорийный поход, в котором сделали полный траверс Лагонакского хребта под руководством Василия Рыжкова. Василий Рыжков закончив Майкопскую школу инструкторов туризма, уехал в город Талнах. Там за полярным кругом совершил целый ряд сложнейших длинною в полтjры тысячи километров лыжных походов. Среди которых, было покорение Северного и Южного полюса земли. Да, это были годы нашей молодости! Где каждый день для нас был настоящий праздник, который мы не замечали!
Когда на лыжах подошли к Оштену обжигающий морозом сильный ветер не позволял двигаться вперед. Нашли подветренное место и установили палатку для ночлега. Быстро собрали разборную печку буржуйку, разожгли, набрали в котелки снег, растопили и вскипятили чай. За брезентовой стеной палатки минус пятнадцать с ветром, а у нас в палатке тепло и горячий чай. Утром, проснувшись от жуткого холода, не могу оторвать голову от палатки. Шапочка наглухо примерзла к тенту палатки. В котелке до дна промерзла вода. Откапываем снег от палатки. Складываем обледенелый тент. Мороз. Скрипучий снег. Каменная стылая обувь. Люба Тарасенко разогревает примус, чтобы как то оттаять ботинки и втолкнуть ноги в ледяные колодки.
Скорей бы выйти на маршрут, идти всегда теплее. Взгромоздив на себя промороженные рюкзаки и нацепив на ботинки лыжи, поднялись на вершину горы Абадзеш, здесь сильный попутный ветер толкает нас в спины и моментально разгоняет по ледяным застругам. Приходится то и дело падать, чтобы не разогнаться до большой скорости. С трудом добрались до горы Мезмай. Сюда на подветренную северную сторону сметается весь снег с Лагонакского хребта. Даже на лыжах проваливаемся в рыхлом снегу и бредем по колено в белом пушистом крошеве. С опаской поглядываем на крутой склон. Как бы не подрезать его и не вызвать снежный обвал.
Снова готовимся к ночлегу. Сбросили рюкзаки. Утаптываем снег и ставим палатку. Внутри палатки разожгли примус. Пока ходили за дровами в зону леса, у дежурного в палатке Сергея Пургаева взорвался примус, и она в считанные секунды сгорела. Делать нечего надо идти в Гуамку. Но идти уже легче, альпийский хребет заканчивается, и мы входим в зону леса. В лесу находим занесенную снегом дорогу, которая с плавным серпантинным спуском приводит нас в поселок. Пришли усталые, далеко за полночь.
В промежутках между походами, слетами и соревнованиями продолжали вести поисковую работу. Взяли на учет каждого фронтовика, который воевал в Империалистическую и Гражданскую войны. Встречались с адъютантом Кочубея, чапаевцем, красноармейцем, встречавшимся с В.И. Лениним. Даже нашли несколько человек, которые воевали у Колчака, Юденича, Покровского и Фостикова. Но нас больше всего интересовали воины красноармейцы и ЧОНовцы, они для нас в, то время были настоящими героями. Мы их все расспрашивали, как они воевали с белыми и вылавливали казачьи банды в наших лесах, что они знали о пропавшем обозе с золотом Кубанской рады.
Очень интересными для нас в тот период были походы по окрестностям станицы Новосвободной и монастыря в поисках золота Кубанского казачьего правительства (Кубанской рады). Засыпали вопросами оставшихся в живых казаков и казачек станиц Новосвободной, Беслинеевской, Баговской и Баракаевской, которые жили в тот смутный период Гражданской войны.
Что они знали про исчезнувший обоз с золотом, вышедший из Баталпашинска. Мы подняли карты периода Гражданской войны, выяснили насколько глубоко в горы шли тележные дороги и возможности прохождения обозов. Узнали, в каких местах оставил свои следы обоз. Нашли места уничтожения двух ложных обозов. Определили на местности «треугольник» наиболее вероятного захоронения обоза с золотом. Это был пещерный край в районе станицы Царской. В переделах 2-х -3-х часовой езды на коне верхом от станицы до места предполагаемого схрона обоза с казной Кубанской рады.
Это как раз то время когда атаман станицы Царской Степанов, затратил на коне верхом к схрону и возвращению обратно в станицу. А было это так. Когда обоз с казной Кубанской рады отправился от аула Ходзь в казачью лавру Свято-Михайловский монастырь атаман Степанов как хорошо знающий окрестности монастыря сопровождал обоз. Сорок подвод с золотом и бриллиантами были спрятаны в одной из пещер с подземным озером.
При занятии станицы Царской красными атаман Степанов и еще один казачий офицер были арестованы. При конвоировании Степанов бежал, а его напарник был убит. Атаман вернулся домой и встретился с женой. Сказал ей, что ему оставаться в станице нельзя. Затем сел на коня и уехал в горы, вернулся через 2-3 часа с переметной сумой наполненной золотыми червонцами. Сказал жене, что этих денег ей на жизнь пока хватит. А сам после разгрома белых эмигрировал в Турцию.
С глубокими многоходовыми пещерами и подземными озерами наполнен район рек Фарса, Абшехфиры, Лакруша, Псефири и истоков Губса. Для нас это была увлекательная романтика приключений и поиска в походах выходного дня. Наша энергия и воображение в тот период рисовали фантастические картины. Но поиски в этом направлении были прекращены после небольшой совершенной нами непростительной ошибки политического характера. Тогда у нас тогда и в мыслях не было возвращать царизм, но нам поставили это в вину.
